— Такое тоже делалось и клизмы ведрами воды, но эта пытка вызывала боль и желание противиться, — ответила брюнетка. — Мастер боли любил убеждать самок. Ему нравилось, когда они сами умоляли его их изнасиловать.
— Не понял, он магию применял? Что-то вроде заклинания инкуба?
— Нет, он поил их водой, вином или любым напитком, а когда проходило время, то не позволял им сходить по малой нужде, — пояснила Алура.
— Я понимаю что это стыдно обмочиться в таком возрасте, но если очень хочется, то… — произнесла Баратия.
Я приблизительно понимал, о чем идет речь, так как в рукописи одного из авторов мне встречался аналог пояса верности и называлась эта штукенция «печатью или свитком недотроги». Именно к этому я и пытался подвести брюнетку, когда заговорил о пытках водой. Честно сказать, я никак не могу понять, откуда молодые авторы берут столь бредово-извращенные идеи? Какому нормальному мужчине понадобится пытать женщину воздержанием, чтобы она выполняла любые его прихоти? Мы с женой обходились традиционной позой без всяких там изысков. Маг Костóнтис в этом плане более изобретателен, но так же не был замечен в извращениях, если не считать его оргию с двумя оборотнями. Но они, насколько я знаю, приняли человеческую ипостась, так что он занимался любовью с близняшками. Кстати, тоже фетиш, но настолько безобидный, что можно сказать игра на грани фола. А вот больная фантазия мастера боли в Бездне находится далеко за границей нормальности. Хотя никто не скажет, что у демонов в порядке вещей. Вон они людей едят и не только. Так что и думать об этом страшно.
Как я и предполагал, Алура рассказала о «печати невинности», которая выполняла функцию замка на женских прелестях и не позволяла ни одному самцу насладиться женщиной. Баратия недоверчиво поглядывала на пленницу и брезгливо морщилась. Однако всех добил мой вопрос, а знает ли Алура как делать такой артефакт и есть ли он в поясе мастера боли. Брюнетка настороженно поинтересовалась:
— Скажите господин, а вам зачем «печать невинности»?
— Действительно, — возмущенно воскликнула Баратия, — ты опасаешься, что твоя подруга будет тебе изменять?
— Хочу побывать в шкуре собаки на сене, — глубокомысленно изрек я.
— Ты что, перегрелся? — округлив глаза, спросила Баратия.
— Я не хочу, чтобы воины передрались из-за этой женщины, — пояснил я.
— Мих-Костóнтис, — обратился ко мне один из ваннов, — ты хочешь забрать ее себе? А о свободных воинах ты совсем не думаешь?
— Именно о вас я и думаю, — усмехнулся я. — Она совратительница и ей не составит труда вами манипулировать.
— Это как?
— Скажет воину, что она не может удовлетворить его потому, что другой мужчина ее избил. В первый раз воин махнет рукой, во второй сморщится, а на третий раз пойдет разбираться, почему из-за похоти одного мужчины должны страдать остальные, — пояснил я. — И таких вариантов много, а ваннам для того чтобы схватиться за меч много не надо…
— Разбираться? — удивились воины. — Свободные ванны не станут ссориться из-за рабыни! Баб много…
— Неужели? — усмехнулся я. — Бабы, ау! Вы где? А, нет никого. Надеюсь, Баратию вы бабой не считаете?
— Нет, но нам нужна женщина…
— Согласен, — кивнул я. — Но конкретно эта девица ублажала демонов. Где гарантия что она не подхватила там какую-нибудь болячку? Я слышал, что бывают недуги, передающиеся во время общения с женщинами, при которых теряют твердость мужские стволы, гниют хрящи и проваливаются носы…
— Не может быть!
— И пришли эти болезни как раз из Бездны. Видели, что у демонов не было нормальных носов? Никто не обратил на это внимания? Вон, посмотрите на отрубленные головы, — сказал я, пытаясь сыграть на самом страшном кошмаре мужчин — потере эрекции. Если без носа прожить можно, то без возможности покувыркаться на сеновале ванны точно взвоют от тоски и пойдут топиться.
— И ты сам не станешь ее трогать? — неуверенно спросил один из воинов.
— Именно для этого и нужна такая печать, — ответил я.
— А если она по малой нужде захочет? Кто ее до кустиков доведет? — с ехидцей спросила Баратия.
— Вот ты и поведешь, — распорядился я.
— С чего это вдруг?
— А чтобы ты не думала, что я под шумок решил развлечься на стороне. А то женщины такие странные, иногда такого себе напридумают, что пока муж спит, жена может с ним разругаться, — усмехнулся я.
— Я тебе не жена, — фыркнула Баратия.
— А разве я говорил о тебе? — невинно похлопал ресницами я, а после повернулся к брюнетке и поинтересовался: — Ну так что, есть ли в поясе мастера боли такая печать?
— Там должен находиться черный камень, — ответила Алура. — Я видела, как ставится печать.
— Хорошо, покажешь Баратии, и она заберет отпирающую часть печати, которая снимает эту бумажку с тебя, — приказал я.
— Господин, а почему вы сами не хотите насладиться мной? — тихо спросила брюнетка. — У меня нет такой болезни, которой вы пугали воинов. У демонов не бывает болезней вообще, только раны.
— Хм, ты сама поняла, для чего я это рассказал, — хмыкнул я. — Насладиться тобой конечно можно, но нужно ли? Я не беру женщин силой и не принуждаю угрозами, а предпочитаю заниматься этим по обоюдному согласию.
— Но я бы могла в знак благодарности… — улыбнулась Алура, и я вновь ощутил волну желания.
— В знак благодарности ты можешь перестать использовать чары обольщения, — задержав дыхание, произнес я. — Учти, если я тебя поймаю за таким занятиям, не видать тебе замка барона Уркрайт, как своих ушей. И отправишься ты куда-нибудь на дальние луга пасти коз. Мы поняли друг друга?
— Вы хотите вернуть меня отцу той девочки? — недоверчиво спросила Алура.
— Тут от тебя вреда больше, чем пользы, — ответил я. — Но как ты сама понимаешь, это дело не терпит суеты. Вокруг нас враги и народ ваннов ходит набегами на соседние земли, так что есть вероятность, что ты туда не доберешься. А я с тобой идти не могу. Я и сам тут чужак. Мы с ведуном обдумаем и решим, как от тебя избавиться.
— Вы хотите меня убить? — изогнув бровь, спросила брюнетка.
— Я не так выразился, — пояснил я. — Помочь уехать из этих земель.
— До Суролтара ближе, чем до королевства Эргент? — спросила Алура.
— Вроде да, а что? Ты хочешь туда?
— Тогда вы не сможете получить выкуп с барона, — замялась брюнетка.
— Ты хорошо заплатила за свободу, притащив мне пояс с камнями. Все драгоценности я тебе вернуть не могу, но кое-чем поделюсь, — пообещал я. — Ты же понимаешь, что за все хорошее надо платить. Тут у тебя кое-какие вещички с магической начинкой. А артефакты мне могут самому пригодиться.
— Надеюсь, вы оставите мне хоть что-нибудь?
— Я обдумаю твое предложение, — усмехнулся я. — Баратия, иди вместе с Айрилиной ле Уркрайт и поставь ей «печать невинности». С этого момента ты назначаешься на должность хранителя целомудрия дочери барона.
— Цело чего? — удивленно спросила воительница.
— Будешь следить, чтобы никто из ваннов случайно не разложил ценный трофей на сеновале, — пояснил я.
— После твоих слов, и я опасаюсь к ней подходить, вдруг и у меня нос отвалится, — неуверенно произнесла Баратия.
— Внучка, — похлопал ее по плечу ведун, — Мих-Костóнтис сгущал краски. На самом деле она здорова, только не любит делить ложе с мужчинами, вот он и оградил ее от посягательств.
— А это точно не опасно? — полюбопытствовала Баратия.
— Точно. И развяжи ей руки, а то она калекой останется. Все, иди, — кивнул старик, а когда девушки отошли он добывал: — Мих-Костóнтис, я рад, что ты правильно распорядился данной тебе властью. Если бы она стала ублажать тебя, то скоро мне бы пришлось мстить за твою смерть.
— Ик, — непроизвольно икнул я. — Серьезно? И ты молчал? А если бы я поступил иначе? Ты бы предупредил меня об опасности?
— Боги дали тебе право выбора и я рад, что ты не ошибся.
Ну вот ведь старый хрыч. Я тут его народ от вторжения демонов спасаю, а ему сложно подсказать, где я ошибаюсь? И где справедливость? В отпуске? И что теперь делать? Может махнуть с этой девицей на юг и попытаться самостоятельно отыскать аналогичную полянку в Суролтаре? Чем черт не шутит, вдруг там каменный круг целый? Но вот как быть с координатами мира мага? Лично я их не знаю. А кто знает? Ич-Харил. Нет, этот вариант отпадает. Он на меня очень зол. Кто, кроме демона может обладать подобной информацией? Боги ведуна, но старик натуральный фанатик и если что-то знает, все равно ничего не скажет. Я ему тут нужен. Что остается? Продолжать тренироваться и отстреливать незваных гостей. С одной стороны скучно, а с другой мне начинает нравиться такое времяпровождение — я становлюсь сильней, быстрей и стал лучше махать мечом. Это плюс, но и минусов хватает. Начать с того, что Баратия мне нравится, но я ее не люблю. Я давно не юноша, чтобы воспылать страстью к привлекательной особе. Я отношусь к ней, как к боевому товарищу. Да, вчера мы провели ночь в объятиях, но я, как и большинство мужчин, отношусь к такому событию вполне нормально, а вот она начала ревновать. О чем это говорит? О том что подсознательно Баратия строит планы относительно нас с ней и сделает что угодно, для достижения поставленной цели. Как мало надо женщине, чтобы она влюбилась. Хотя не говори гоп. Вдруг я все это себе придумал, и она смотрит на меня, как на очередного… кого очередного? Она же была девственницей. Кажется, я влип. Женщины по натуре собственницы и если она решила отдать мне невинность, значит, считает, что в моем лице нашла единственного и неповторимого мужчину на всю оставшуюся жизнь. Хотя как человек взрослый и разумный я прекрасно понимаю, что самые крепкие браки бывают не у влюбленных молодых людей, а у тех, кто уважает партнера и может положиться на него в трудную минуту. Я Баратию уважаю? Безусловно. Могу опереться на ее плечо? После тренировок именно так я и ползу на лежанку. Следующий пункт успешного союза — понравилось ли мне в ее объятиях? О, да! Это было чудесно. Ну и тоже немаловажный фактор — знакомство с родственниками. Тут вообще просто, ведун меня постоянно из неприятностей вытаскивает. Хотя, если быть предельно откровенным, именно он меня в них и втравливает, но это не умоляет факта помощи мне любимому. Вот кто бы мог подумать, что я на старости лет захочу жениться. Но не из-за внезапно вспыхнувшей страсти, а по трезвому расчету умудренного жизнью человека. Так сказать во избежание осложнений с казавшейся абсолютно бесчувственной женщиной. А что такого? Вполне логичный ход. К тому же я действительно испугался за Баратию, когда Ич-Харил ее чуть не поймал. Вот честное слово, я бы, наверное, сошел с ума, если бы потерял мою «непоколебимую золотую рыбку».
