Не пугайся, детка! Ты - дочь василиска

Благо вдоль стены темнело несколько просторных ниш с бюстами местных ученых умов. Вот в такой вполне можно затаиться и подождать Хэнка. Я уже двинулась к ближайшему углублению, но дверь одного из кабинетов распахнулась настежь и мне перегородил дорогу убеленный сединами старец.

Я слегка подалась назад, а старец лучезарно улыбнулся. Вот же Дамблдор... во плоти!

Он смотрел на меня пару секунд так, словно знал всю жизнь. И непередаваемое доверие разливалось в груди. Сразу захотелось рассказать старичку «божьему одуванчику» все-все. И я уже раскрыла рот, когда толпа студентов хлынула из соседней аудитории. Краем глаза я выхватила и Хэнка.

– Мисс Праст, – прошелестел старик, – я похлопочу, чтобы вас вернули в академию. Безумно тяжело смотреть, как подающие надежду адепты становятся жертвами интриг недобросовестных преподавателей. Но в тот момент мне пришлось уступить гневному напору Эфорра, непонимающему значения для республики таких людей, как Элоиз Праст.

Я скосила глаза, и с облегчением выдохнула – Хэнк меня заметил, и остановился поджидая. И главное, профессор Эфорр вроде нигде не мелькал.

– Я была бы весьма благодарна, – проблеяла я в ответ... насколько вообще возможно блеять прокуренным голосом Агнес.

Нежность и благодать окутали меня теплым одеялом и возникло дикое желание назвать белобородого дедушкой.

Но старик уже отошел от меня, отвечая милостивым кивком на приветствия пробегавших мимо студентов. Они же величали его профессором Ливинием. Тем самым прихвостнем темных!

Хэнк приблизился ко мне и я, ухватив его под локоть, потащила в конец коридора – туда, где должен был быть спасительный выход на черную лестницу. Тело Агнес подсказывало, что есть такой. Вот хитрюга. Со сколькими парнями она там целовалась?

Сворачивая на лестничную площадку, я обернулась и зафиксировала рыжий затылок профессора и его прямую широкую спину, затянутую в твидовый костюм. Он беседовал с Ливинием.

Фух, успели.

Хэнк понял мою спешку по своему и постарался приклеиться с поцелуем, но я отклонилась. У меня имелась причина злиться. Женишок оставил возлюбленную и даже весточки не прислал.

– У меня были проблемы, – мрачно произнес он, правильно истолковав мои недовольно сведенные брови.

– Интересно послушать, какие. А пока – убери руки, – ответила я, как можно строже.

Прикосновения Хэнка мне были неприятны. Не казался он больше тем сногсшибательным винтажным бойфрендом.

– На меня пытались навесить одно дело, Аги, – протянул он неохотно. – Пришлось скрываться. А когда наведался к дому Эфорра, гаргульи меня не пропустили. Я попросил дворецкого передать, что приходил.

– Мне ничего не сообщали.

– Обидно. А ведь мастер Нонн ждал новостей от тебя.

– Этот шантажист? – я внутренне натянулась как струна.

– Почему шантажист? Он мне все объяснил. Ты заказывала у него косметический ритуал. Но не доплатила.

Получается, Нонн не рассказал Хэнку о шиншилле и о нашем с Агнес перемещении. Интересно, с какой целью он умолчал о ключевых моментах всей истории? Придумал деньги эти... Видимо, чтобы иметь предлог втянуть Хэнка?

– Но это все неважно, – бойфренд ободряюще ухмыльнулся. – Он оказался полезнейшим типом. Обещал неплохую сумму за бумажки из тайника профессора. И еще просил предупредить, чтобы ты не совалась к задней двери. Там ловушка. Так что ищи сейф сама. Ну и еще работенку подкинул. По моему профилю.

Хм. Предупредил о ловушке? Играет не в одной команде с магистром и ведьмами?

– Завтра и навестим его, – предложил Хэнк. – У Нонна для тебя тоже найдется работа. Он хорошо платит, Аги. А ты застряла у Эфорра, Праст свихнулся, надумал лишить тебя наследства, старый идиот.

Любопытно. Значит, профессор, прозорливая зараза, был прав. К Нонну мы должны были отправиться с Хэнком, но тот не добрался до меня вовремя. И что за работенка «по профилю»?

Бойфренд потянулся ко мне, и я с отвращением позволила ему прижаться губами к жилке на шее.

«Ты что творишь»?! – яростно зашипела Агнес.

О, да! Получилось! Я оторвалась от Хэнка, и быстро бросив: «Потом договорим, милый», понеслась обратно и... влетела прямо в гостеприимные объятия профессора Эфорра.

Очень рассерженного к тому же.