Ознакомительная версия.
– Прорываться ночью? – Всеволод недоверчиво смотрел на Бернгарда. – Раньше ты утверждал, что такое невозможно.
– Вообще-то и сейчас это маловероятно, но… – Бернгард вздохнул – Раньше у меня был выбор и было время. Сейчас нет ни того ни другого. Правда, сейчас есть воины, уже переступившие через смерть…
– Рассчитываешь на свою мертвую дружину?
Бернгард кивнул:
– Очень. Собственно, для этого я ведь ее и создавал. Она и только она поможет нам прорваться. И она же прикроет нас, пока мы будем запирать порушенную черту. Мертвые воины в этой последней битве окажутся полезнее живых.
Долго и пытливо они смотрели в глаза друг другу. Затем Всеволод высказал вслух то, о чем думал:
– Признайся, а ведь будь у тебя такая возможность, ты бы сейчас охотно пополнил число своих мертвяков? Высосал бы досуха всех оставшихся в живых, а после – накачал серебряной водицей. А, Бернгард?
Князь-магистр вновь повернулся к окну. То ли наблюдая за происходящим снаружи, то ли пряча взор.
– У меня такой возможности нет, русич. Раствор жидкого серебра кончился. Алхимическая лаборатория разрушена. А главное – время… Время уже ушло.
Плохо скрываемое сожаление слышалось в словах Черного Князя.
Солнце медленно клонилось к закату. Крепость пробуждалась…
Отдых сегодня был долгим – для всех, кто в нем нуждался. Пожалуй, самым долгим за время Набега. Утомительной дневной работой никто из выживших себя не утруждал. Люди, с самого утра спавшие вповалку, только-только начинали подниматься.
Да, Бернгард был прав: они уже знали все. Обо всем. Они успели переварить это знание и смириться с ним. И, казалось, ничего в Закатной Стороже не изменилось. Казалось, ни открывшаяся тайна замкового упыря, ни соседство с ожившими мертвецами, пропитанными жидким серебром, ни известие о легендарной крови Изначальных, текущей в жилах Всеволода, не волновали воинов. Казалось, никого не смущает, что сторожным гарнизоном командует Черный Князь, скрывающий свою истинную суть за человеческим обликом. Казалось, никто и не собирался противиться этому. А может, и не казалось вовсе. Может, именно так и обстояли дела на самом деле. Просто каждый сейчас был озабочен другим. Более важным, более насущным. Подготовкой к новой битве за обиталище. К последней битве. А остальное сейчас только мешало, отвлекало… И потому все прочие сложности вполне можно было отложить на потом. Если для кого-то из уцелевших защитников Сторожи еще будет это самое «потом».
Неутомимые мертвецы Бернгарда уже расчистили проходы к внешним воротам. Правда, тем только и ограничились. Груды трупов – оплывших под солнцем, облезших, растекшихся, потемневших и слипшихся друг с другом в сплошную смрадную массу – валялись по всему замку. Вонь стояла невыносимая. Такая вонь… Пожалуй, из-за нее одной стоило бы поскорее покинуть крепость и умереть.
Под внешней стеной замка темным холмом громоздилась драконья туша. Необъятные, раскинутые в стороны крылья распластались по смятому валу, по затопленному, заваленному дровами рву с обвалившимися стенками, по порушенному частоколу. Со стены еще свисали скрутившиеся и иссохшие под солнечными лучами потроха летающего змея. В подбрюшье твари – меж опавшими боками и скрюченными лапами – зияла зловонная распахнутая рана. Курились густые, постепенно истаивающие кровяные потеки. Щетинилась несколькими рядами зубов и исходила желтоватой слизью широко раскрытая пасть. Маленькие глазки – те, наоборот, вовсе исчезли в едва различимых щелках под толстыми слипшимися веками, на уголках которых засохла вспузырившаяся пена. Крепкая черная чешуя не была больше столь крепка и черна. После нескольких часов на солнцепеке пластинчатая шкура дракона позеленела, размякла и потрескалась. Сейчас она походила скорее на осклизлую болотную ряску – толстую, но ненадежную.
Гораздо лучше сохранился выщербленный и тяжелый, как булава, серповидный меч в отрубленной руке павшего Шоломонара. Да и доспех обезглавленного черного всадника, пролежавшего весь день в тени широкого навеса пострадал меньше, чем драконья чешуя. Впрочем, и на нем тоже губительный свет уже оставил явственные отметины, опалив, смяв и размягчив несокрушимую броню. Тем не менее, утратившие былую прочность латы, судя по всему, уберегли от солнца укрытую за ними и скованную с ними плоть.
Над безголовым и безруким трупом стояли трое. Черный Князь в обличье тевтонского магистра, татарский сотник-юзбаши и воевода русской дружины. Поднявшись с ложа после долгого целительного сна, Всеволод чувствовал себя совершенно здоровым. Орденский лекарь знал свое дело, а его целебные зелья поистине творили чудеса. Глубокая рана затянулась и ничуть не беспокоила. Кровь не сочилась через свежую повязку. Посеченная правая рука вновь могла орудовать мечом столь же ловко, как и левая.
Всеволод наблюдал, как Сагаадай извлекает стрелы из трупа и одну за другой аккуратно укладывает их в пустой колчан. Бернгард уже объяснил степняку причину, по которой три его стрелы, пущенные навскидку, без всякой надежды, все-таки пробили черный доспех. А предусмотрительный кочевник не пожелал расставаться с чудо-оружием, столь хорошо себя зарекомендовавшим. Юзбаши намеревался при необходимости вновь использовать смертоносные наконечники, уже закаленные в крови упыриного князя.
– Правильно, – с непроницаемым видом одобрил Бернгард, когда Сагаадай выковырнул последнюю стрелу из срубленной головы Шоломонара. – Не помешает. Думаю, это не последний Властитель на нашем пути.
«Ну, на моем – так точно!» – Всеволод неприязненно покосился на тевтонского магистра. Молча вынул из ножен оба клинка.
– Посторонись-ка, Сагаадай.
Преодолевая брезгливость, он по очереди вонзил мечи в запекшийся срез на шее трупа. Впихнул серебрёную сталь под черные латы глубоко – чуть не по самую крестовину. Что-то хлюпнуло. Слабо-слабо засочилась темная сукровица. Видимо, не все еще вытекло из ран. И не все засохло. Не все испарилось. А лишившиеся хозяина упыри, как известно, не смеют по своей воле покушаться на кровь Высших Пьющих. Пусть даже мертвых.
Было неприятно, омерзительно до мурашек на спине. Однако вновь чувствовать себя беспомощным при встрече с упыриным князем Всеволоду не хотелось. А так… так его оружие будет способно сокрушить черную броню. Если верить Бернгарду.
На этот раз свое одобрение магистр выражать не стал. Впрочем, Всеволод в нем и не нуждался.
Сагаадай, закрепив колчан с тремя стрелами на спине, беспокойно глянул на небо.
– Стемнеет скоро.
Да, совсем скоро. Неумолимо близилась ночь. И все уже было решено. И все знали о решенном. Ночью будет вылазка. Оставалось лишь обговорить детали.
Ознакомительная версия.
