Я погрузился в беспокойный сон. Мне слышались странные голоса, громоздились непонятные образы. Слышался непрекращающийся шепот, непонятно откуда и от кого, но я знал, что речь идет о моей судьбе. И все это в каком-то призрачном освещении. Свет преобразился в голубые языки пламени, которые становились все выше и выше, словно по воле колдуна. Я хотел бежать, но ноги мои застыли, как каменные колонны. Послышался крик, от которого содрогнулась душа, и из пламени выскочили два архонта из Ликантии.
— Поднимайтесь, ветры! — выкрикнул один громовым голосом.
— С севера и с юга! — закричал второй. — С востока и с запада! Собирайтесь, ветры!
Загремел гром, засверкали молнии.
— Отыщите рыжеволосого, — приказал первый, с громовым голосом. — И того, кто зовется Серым Плащом. Найдите их в морях, где ветры не дуют.
— Задуйте бурей яростной, — сказал второй. — И пусть буря будет все сильнее. Дуйте, ветры. Дуйте!
На месте пламени взорвалась черная туча, и архонты исчезли. Темные силы гнали эту тучу, причудливо клубящуюся. И тут на туче я увидел архонтов. И они указывали на меня!
— Дуйте, ветры, дуйте! — донесся оглушительный крик.
Туча с завыванием устремилась ко мне.
Я подскочил, просыпаясь, весь в поту. Наступило утро. Я огляделся, все еще потрясенный сновидением, и увидел, что все проснулись и стоят на палубе. Все улыбались. Легкий бриз коснулся моей щеки, и я понял причину их радости. Янош хлопнул меня по спине.
— Вот и вернулась к нам удача! — воскликнул он. — И с нею ветры.
Моряки бросились выполнять приказ капитана Л'юра. Вскоре треугольный парус затрепетал в набирающем силу ветре. Я подбежал к борту и увидел, что чудовище исчезло, а ветер разогнал плавающую массу водорослей. Парус со звонким хлопком надулся, и «Киттивэйк» рванулась вперед. Я услыхал, как радостно закричали люди, но сам никакой радости не чувствовал. На горизонте маячила огромная черная туча из моего сна, если только это действительно был мой сон, а не воплощенная явь. Ответ пришел сам собой, когда туча, все больше чернея, заполнила все небо. Янош закричал, но его слова унес ветер, который из легкого бриза стремительно перерос в штормовой, поднимая волны и обрушивая их на корабль. Крики радости сменились воплями ужаса. С треском лопнул какой-то трос и как хлыстом щелкнул по палубе. Я бросился на пол, чтобы меня не смыло и не сдуло ветром. Чье-то тело пронеслось мимо, я ухватился за него и повалил человека вниз, в то время как волна пыталась вырвать его из моих рук. Когда человек наконец надежно зацепился, я разглядел, что это был Янош.
Невидимая громадная рука словно схватила корабль и швырнула его вперед. «Киттивэйк» зарылась в воду, а нас всех накрыло волной. Судно с трудом выкарабкалось наверх и вдруг легко взлетело, потеряв опору. Мы ухватились за все, что оставалось надежным, а шторм длился час за часом, не прекращаясь. Много раз мы так надолго оказывались под водой, что я молил богов даровать мне рыбьи жабры. Вопреки всем проискам колдунов нам удавалось держаться, «Киттивэйк» и не думала сдаваться ветрам архонтов. Капитан Л'юр выкрикнул мне в ухо, что мы сейчас, наверное, уже далеко от Редонда, в совершенно неизвестных водах. И впереди, должно быть, лежит проклятый Перечный берег! Никто не отваживался убрать парус, и, может быть, именно это спасло нас. А может быть кровь зарезанной Кассини свиньи умилостивила местных богов, но треугольный парус держался крепко, словно сотканный из магической ткани, и мы продолжали лететь по волнам.
В плечо меня толкнул чей-то кулак. Я обернулся и увидел, как Янош на что-то указывает. Послышался характерный звук, и я понял, что мачта треснула у самого основания. Если она рухнет, все потеряно. Янош подполз ко мне, выкрикивая слова, которых я не мог разобрать. Но я понял его намерение — сделать хоть что-нибудь, чтобы спасти мачту. Мы поползли к середине судна. И тут я поверил, что Янош действительно сумасшедший, потому что он схватил толстый длинный канат и начал наматывать его на мачту. Я подумал, что это бесполезная затея, с помощью которой мачту можно удержать на секунду, на две.
На этот раз я услыхал его крик:
— Помоги мне, Амальрик!
Смирившись с тем, что это, видимо, последние мгновения моей жизни, я начал выполнять его указания, наматывая трос вокруг все дальше растущей трещины. Подобрав где-то железную скобу, Янош просунул ее сквозь витки каната. Затем полез в карман и вытащил какой-то предмет, который повесил на железяку. И тут я разглядел, что это зуб хорька, тот самый зуб, который предназначался Инзу. Янош намотал шнурок на скобу, закрыл глаза и громко заговорил, поглаживая зуб. Мачта еще раз заскрипела, а парус зловеще хлопнул. Но в тот же момент я почувствовал, как канат под моими руками твердеет, становясь таким же прочным, как железо. Мачта застыла недвижимо.
Мы рухнули на палубу, измотанные от такого напряжения. Тянулись бесконечные часы, но ветер начал слабеть. Янош и я, спотыкаясь, двинулись к корме. Там в одиночестве с бурей сражался Л'юр, пытаясь удержать руль. Мы двигались к нему, налетая на болтающиеся тросы и разлетевшийся груз. Впереди послышался какой-то звук, и я посмотрел туда, ожидая увидеть землю.
Среди белопенных штормовых волн вставали острые зубы рифов. А за ними, в серых сумерках, я различил берег, и огромные волны несли нас на эти рифы. Мы приготовить к кораблекрушению. «Киттивэйк», словно живая, дрогнула от удара. Нас накрыло волнами, и казалось, они вечность будут перекатываться через нас. Но когда мне уже не хватало дыхания, волны схлынули.
Судно крепко село на самый высокий риф. Шторм уже слабел, накатила очередная волна и безвредно разбилась о наш киль. Я торопливо поднялся. Удивительно, но крепеж мачты, придуманный Яношем, держался очень хорошо. Мэйн и все наши солдаты были живы-здоровы, да и число моряков, кажется, не уменьшилось.
— Эй, вы куда? — закричал Янош, указывая на берег.
Трое моряков, должно быть, при ударе судна о рифы вылетели за борт. И теперь по пояс в пенном прибое брели к каменистому берегу. Одним из них был Рваное Ухо. Он казался крепче других и теперь быстро продвигался вперед. Один из его товарищей, истекающий кровью и слабеющий, ухватился за него, прося помощи, но Рваное Ухо оттолкнул его и пошел дальше.
Янош внезапно застонал:
— Ах бедолаги!
И я понял причину его слов. С берега по направлению к бредущим морякам рванулись сотни темных фигур. Существа ростом доходили человеку до пояса и состояли, казалось, из твердого панциря и острых шипов. И в этот момент сквозь штормовые тучи прорвалось солнце. И оказалось, что это не животные, а люди, низкорослые дикари, вооруженные трезубцами и щитами, роль доспехов у них играли панцири каких-то животных. Два десятка туземцев кинулись в прибой к морякам. Рваное Ухо встревоженно заорал и попытался убежать от них. Но в считанные секунды они толпой навалились на него. Вскоре Рваное Ухо и остальные моряки уже лежали распластанными на берегу. Один из этих маленьких воинов наклонился и отрезал длинную полоску мяса от тела извивающегося и вопящего Рваного Уха.
