Я ещё раз посмотрела на четверть-оборотня. Чтобы его покорить, надо научиться терпеть его и признавать, что где-то он всё-таки лучше…
Например, как парень, он куда лучше и красивее меня. Особенно, когда спит и не пытается припечатать меня башкой к чему-нибудь тяжёлому. Спокойное, даже мягкое выражение лица, загорелая кожа темнее волос, которые рассыпались по щеке — вернее, рассыпалась чёлка — пухлые приоткрытые губы розоватого цвета… и некрасивый бледный шрам через всё лицо, шрамы на шее и на груди. Но такие, что скоро затянутся, не оставив и следа.
А ещё я у него в долгу. Глубоком и, как говорится, неоплатном. Потому что жизнь — штука не из дешёвых. И расплачиваться за неё придётся тоже чем-нибудь дорогим. Вопрос только в одном: чем?.. Уж лучше бы это были деньги: их я хоть и в малых суммах, да умею доставать, но жизнь…
Я посмотрела на Эдуарда, как внезапно одеяло возле его груди зашевелилось, и из-под него выглянула мордочка дымчатого котёнка. Это было так неожиданно, что я удивлённо приоткрыла рот. Домашний зверёк — у Эдуарда?!!
Котёнок взглянул на меня громадными голубыми глазами и смешно зевнул, показав розовый язычок. После этого с хозяйским видом начал по левой руке карабкаться на бок белокурого парня. Тот поморщился, что-то неясно пробормотал и резко перевернулся на спину. Обескураженный зверёк оказался на его животе.
Я тупо моргнула, не отрывая от этой зверюшки глаз. Она была такой милой, забавной… и жила у Эдуарда. Такая миляга — у сволочного Эдуарда?!!
Котёнок тем временем поднялся на маленькие лапки и уверенно пошагал к лицу четверть-оборотня, на ходу обнюхивая его кожу.
— … М-м-м… мать твою, Нефертити, брысь отсюда!.. — парень небрежно смахнул котёнка на постель и, перевернувшись на живот, уткнулся лицом в светло-серую подушку.
— Что, обижают? — сочувственно обратилась я к дымчатому зверьку, и тот пискляво мяукнул. — Ага, значит обижают. Бедненький!
Котёнок задумчиво почесал за ухом, будто не соглашаясь со мной до конца.
— Жрать охота, значит? — я приподняла бровь и повернулась к аквариуму, где плавала большая и красивая золотая рыбка, описывая круги вокруг замка. М-да, денег, небось, у Принца — не пересчитать, раз он балуется такими дорогими чешуйчатыми крошками.
— Эту хочешь? — я постучала по стеклу, и блестящая fish-ка подплыла к поверхности, выпрашивая корм. Сейчас она у меня сама кормом станет.
— Кис-кис-кис, — поманила я к себе Нефертити, но тут взлохмаченный Эдуард сонно приподнял голову и тупо уставился на меня.
… Идиотско-истерический смех пришлось заталкивать обратно в глотку. Нехорошо было бы сейчас сидеть на полу в доме четверть-оборотня и ржать с него, как лошадь на водопое. Но хорошо — не хорошо, а вот только настроение у меня немного приподнялось, и голова перестала кружиться окончательно. И пока я прижималась губами к коленкам, чтоб не рассмеяться, белокурый парень пытался сообразить, кто я такая и что здесь делаю. В последнем я решила ему помочь:
— Я скормлю киске эту золотую рыбку, она отъестся, вырастет большой пребольшой и тогда съест тебя. О`k?
— Отойди от Клео… — эти слова дались Эдуарду с трудом и, кажется, не с первого раза. — … Какого… лешего ты тут делаешь?..
— Не помнишь? — исподлобья взглянула я ему в глаза, как внезапно эти блестящие изумруды с узенькими зрачками крепко ухватили моё сознание и резко сдёрнули в бездну.
… Это была тёплая бездна, пушистая, мягкая. Она сладко и загадочно мяукнула, словно говоря, что коль хочешь разгадать её тайну
— отдайся ей, стань щепкой в бурном потоке её естества. Ведь самый преданный раб знает о своём властелине всё…
А вокруг кружил аромат роз и крови, удерживая меня над этой пропастью. Я отчаянно хотела избавиться от него и от этой мурлыкающей тьмы — вообще от всего этого, поэтому рванулась и завопила одно-единственное «Нет!!!»…
… Моргнув, я поняла, что сижу на полу, привалившись спиной к тумбочке и жадно заглатываю ртом воздух. По моей шее и груди катится холодный пот, а тело бьёт лихорадочная дрожь. Всё ещё пахло розами, а после тёплой бездны воздух в комнате казался ледяным — мне было холодно.
Подняв голову, я увидела, что белокурый парень с изумлением таращится на меня, и поспешно опустила взгляд. Что-то мне больше не хочется смотреть не только ему в глаза, но и вообще на него. В принципе, и раньше не хотелось, но не так, как сейчас. Я испугалась, а значит, разозлилась. Все мои мысли насчёт того, почему мы ненавидим друг друга, и того, что надо учиться его терпеть, казались теперь бредом сумасшедшего, слабостью, безумием — как хотите, так и называйте. Мне плевать, за что и почему. Я ненавижу его и так, без видимых причин, почти по привычке. А сейчас — за то, что он меня зд о рово напугал.
— Ты ублюдок! Совсем уже охренел? Ты что творишь? — процедила я, с трудом поднимаясь на соломенные ноги. — Ещё раз, и…
— … и что? — спокойно подхватил четверть-оборотень.
Я схватилась за стол, чтобы не упасть, подождала, пока не перестанут подкашиваться ноги, и, выпрямившись, продемонстрировала ему цепочку, на которой покачивался заляпанный медальон.
— Знаешь, в канализацию нынче можно смыть всё, что угодно, — заметила я. — И спорим, я добегу до унитаза первая?
Эдуард перестал дышать. Куда только делись его лень, сонливость и чувство собственного превосходства? Я с удовольствием наблюдала, как изумрудные глаза расширились от изумления, а зрачки наоборот, сузились и стали неотрывно следить за покачивающимся медальоном. Мне даже вспомнились гипнотизёры. Интересно, а смогу ли я загипнотизировать белокурого парня, если буду махать перед его носом этой штуковиной? Хм, вряд ли. Да четверть-оборотню и без того хорошо: на смазливой физиономии сквозь маску обычного спокойствия выступили изумление, страх, растерянность и облегчение одновременно — весьма любопытный коктейль.
Впрочем, Эдуард всегда остаётся Эдуардом. Ему удалось взять себя в руки буквально минуту спустя. Ну, как взять… относительно. Закрыв глаза и шумно сглотнув, он откинулся обратно на подушки и голосом, простым, как вода, произнёс:
— Давай сюда немедленно.
— Неа. За него полагается выкуп. Не так ли, — я немного понизила голос, — Лэйд?
Белокурый парень в абсолютно кошачьей манере приоткрыл один глаз.
— Давай сюда по-хорошему. А иначе я возьму сам. И если ты думаешь, что пока я буду натягивать штаны, тебе посчастливится унести ноги, ты крупно ошибаешься. Ради медальона я могу этим пренебречь.
Меня всю перекосило от отвращения. Увидеть четверть-оборотня голым?!! Да упаси меня Господь Бог от этого!!! Я лучше на десять обнажённых борцов сумо полюбуюсь, чем на этого!!! Да я лучше сама разденусь, но смотреть на него не буду!!!
