Сергей Фомичев - Конвой

Закончив с официозом, он улыбнулся.

— Как почувствовал тогда на дороге, что судьба у нас общая.

Сержант Волошеку понравился, а его парни не очень. Тройка бородачей держалась невозмутимо, как бы подчёркивая всем своим видом полное равнодушие как к неожиданной миссии, так и к новому командиру. Волошек понял, что с ними ещё предстоит хлебнуть лиха. Четвёртый, городской парнишка, глядел на него с любопытством. Пакостей от такого ожидать было сложно, однако и подвигов тоже.

— Завтракали? — спросил Волошек. Чабрец кивнул.

— Ну а мы прогуляемся до корчмы.

— Нам-то что делать?

— А ничего. Сегодня мы с товарищем съездим в Чернигов, кое-какие дела уладим. Там от вас толку не будет. А как время появится, я списочек составлю, что взять с собой нужно.

Он показал на Жирмяту.

— Это мой заместитель. Вместе с ним и займётесь сборами.

Идея поставить товарища на хозяйство возникла у него только что. Никто лучше Рыжего не обеспечит тыл, тем более в таких условиях, когда это сытое и спокойное понятие несколько притянуто за уши. Жирмята был из тех, кто сварит суп из топора. Правда, таковым товарища Волошек знал раньше, однако рассудил, что вольная, но полная лишений студенческая жизнь вряд ли изменила его натуру.

Предоставив Чабрецу и его бойцам полную свободу, друзья отправились в корчму.

Убогий домик раньше корчмой не служил. Превратили его в питейное заведение совсем недавно, когда появился лагерь, а генерал запретил своим парням ходить за выпивкой к маркитантам. Ушлые селяне быстро поняли выгоду и перестроили брошенный дом. Всей общиной работали: кто самогон гнал или пиво варил, кто прибирался и готовил, кто за стойкой стоял.

Корчму заполняли в основном сержанты и офицеры. Местные жители иначе как на работу сюда не ходили, новобранцам увольнительных не давали, а чужаков большей частью гнали взашей. Впрочем, друзья приметили нескольких человек вроде них самих, что заходили сюда, но не носили значков Гарчи.

Хавруся была слишком слаба, чтобы готовить еду на двух прожорливых молодцев, а потому они появлялись в заведении трижды в день. Сперва их разглядывали с осторожным любопытством, затем перестали обращать внимание. Правда, на сей раз любопытство к военным вернулось, а один из офицеров шепнул товарищу, кивая в сторону новых посетителей. Вероятно, слухи о встречах Волошека с Гарчи и визите на передовую уже просочились в армейские ряды.

Смахнув тряпкой крошки со стола, девушка поставила пару глиняных кружек с молоком и миску с ломтями ароматного хлеба. После чего отправилась за яичницей.

— Гарчи сбыл нам сомнительный товар, — пробурчал Жирмята, брезгливо принюхиваясь к молоку. — Козье, что ли? Он либо не верит в твою затею, либо оказался куда большим скрягой, чем я полагал. Готов побиться об заклад, что бородатые головорезы его самого уже достали до печёнок. Вот он и решил двух зайцев убить.

— Дарёному коню в зубы не смотрят.

— Ну да, не смотрят, а потом наполучают пряников сладких, как те троянцы.

Жирмята отставил кружку, так и не рискнув глотнуть.

— Брось, — Волошек махнул рукой. — Люди как люди. То, что у них вид суровый да взгляды с тобой разнятся — делу не помешает. Лишь бы во время рейда не бузили.

Положа руку на сердце сам Волошек и ножика точенного бы не поставил на то, что всё обойдётся без проблем, но товарища следовало осадить, не то неприятности начнутся куда раньше.

— Знаешь, может, связаться с Киевом и узнать про Дастина с Ксюшей? — предложил Рыжий. — Вот кого бы взять с собой. И с оружием в ладах, и с нами в дружбе, и под Покровом не раз бывали.

Волошек невольно вздрогнул.

— Что? — насторожился Жирмята.

— Я уже пытался, — буркнул товарищ. — Их нет в Киеве.

Рыжий прищурился, что-то соображая, но ход его мысли перебил запах еды. На почерневших от копоти сковородах подали яичницу. Столы были длинные, а друзья сидели у самой стены. Не имея навыков безопасного ношения горячей еды над головами посетителей, здешняя обслуга попросту выставляла заказы на край стола.

Двух одинаковых посудин в заведении не попалось — утварь, верно, собирали с бору по сосенке — вот и сковороды отличались и формой, и глубиной, и размерами. Рыжий придвинул к себе широкую с едва загнутыми краями, в которой глазунья хорошо пропеклась, оставив Волошеку маленькую, размером с блюдечко сковородочку…

Ковыряя вилкой в плохо прожаренном белке, Волошек задумался. Рыжий, сам того не подозревая, коснулся больного места. Он-то полагал, что товарища сорвали в путь война и желание поспеть к битве, которая до их родного города если и доберётся, то не скоро. До сих пор даже лучшему другу Волошек боялся признаться, что дело выходило куда более личное…

Вошедший в корчму молодой человек вызвал большое оживление военной братии. Она зашумела, как птичий базар при виде хищника. Хотя на роль хищника гость подходил мало. Его худобу не могла скрыть даже просторная безрукавка с нашитыми тут и там карманами, из которых торчал всевозможный хлам. Ну, просто не одежда, а вывернутая наизнанку лавка «тысяча мелочей». По тому, как человек двигался, можно было угадать завсегдатая художественных салонов, аристократических приёмов, богемных тусовок, привыкшего к постоянному вниманию и потому всегда игравшего на публику.

Игнорируя галдёж военных, молодой посетитель оглядел корчму и направился к столику, за которым сидели друзья. Не спросив позволения и даже не поприветствовав их, он плюхнулся на свободный стул. Как-то картинно плюхнулся.

Жирмята машинально отодвинул от непрошеного гостя свою кружку с так и не начатым молоком.

— Вы сэр Деймос, — заявил тот без тени вопроса. — А вы его товарищ по прозвищу Рыжий. Меня зовут Ха Венур, я репортёр. Пишу под псевдонимом Тимьян Вредный. У меня к вам заманчивое предложение. Вы, как я слышал, собираетесь в рейд…

— Не имею ни малейшего желания говорить с вами, — резко перебил неучтивого журналиста Волошек.

Но Жирмята такое желание имел. Вернее сказать, у него возникла потребность малость нахамить наглецу.

— Вредный? Так это ты, щелкопёр, год назад разродился статьёй о том, что неплохо было бы отвоевать для эльфов Пустоши у орков, и пусть, мол, они там своё государство строят?

Тут и Волошек припомнил имя. Да, этот писака славился своими провокационными публикациями! Да и не только публикациями. Поговаривали, будто он стоял за несколькими погромами.

Тимьян как ни в чём не бывало отколупал от столешницы щепку, поправил её ногтем и принялся ковырять в зубах.

— А что, — улыбнулся он. — Неплохая идея. Сколько зайцев разом убить можно. Остроухих всех отсюда выселить. И занять на долгие годы. Пусть там в Пустошax с косоглазыми хоть веками воюют. И от тех и от других нам, людям, облегчение выйдет.