Так и Кирка дни напролет работал на рудниках. Работа давала деньги. Работа и бобы сделали его сильным что твой медведь.
Кирка заревел по-медвежьи, все посмотрели на него и засмеялись. Тогда он заревел снова и встал, чтобы набрать в легкие побольше воздуха. Шутка выходила удачная.
Скаллон в это время разговаривал с каким-то парнем в промасленном кожаном переднике. Но тут он ткнул Кирку локтем и сказал:
– Ты слыхал? Король должен тебе за опустошителей форсибли. Девять штук. Ты прям богач.
– Ох, он не… ничего не должен, – ответил Кирка, с трудом выговаривая слова. – Он мне… он дал мне покататься на своей лошади.
– Должен, должен, ты это брось, – сказал Скаллон. – Закон есть такой. Этот закон очень давно написали, еще он не родился, еще мы все не родились, вот какой старый закон. Если кто-то убил опустошителя, он идет к королю и получает свой форсибль. И такой храбрец, как ты, хоть и безродный, запросто становится рыцарем.
– А, – сказал Кирка. Комната кружилась вовсю, поэтому он сел и опустил голову на руки.
– Слышь, форсибли-то надо взять, – Скаллон пригнулся к нему. Лицо его лоснилось от пота. В морщинки вокруг глаз въелась пыль рудников. – Слышь, продать их нужно. У тебя будет дом, земля, деньжат-то надо, чтоб дела пошли. Может, лошадь купить захочешь или там карету. А то, смотри, как станешь богатым, так и на Анделле жениться сможешь.
И услышав эти последние слова, Кирка ни о чем больше думать уже не мог. Анделла подавала пиво в трактире Сильвердейла. Она была самой красивой женщиной на свете. Так о ней говорили все мужчины.
– Думаешь, она за меня захочет пойти? – спросил Кирка.
– Дружище, – сказал Скаллон, – вот уж в чем я уверен, так это в том, что шлюха и с боровом станет спать, коль у него заведутся денежки.
Кирка улыбнулся, представив себе крепко спящую рядом со свиньей Анделлу. Но голова у него кружилась так, что он не мог двинуться с места.
– Шевелись же, – поторопил Скаллон. – Пойдем-ка вместе да словим твою удачу.
– Не могу идти, – сказал Кирка. – Я слишком пьян.
– Это ничего, – ответил Скаллон. – Я тебе помогу.
– Но… я боюсь чего-нибудь потерять,
– Ничего и не потеряешь, – пообещал Скаллон. – Я спрячу твои форсибли вместе со всеми твоими деньгами.
Кирка поднял на него мутный взор.
– А ты… сам ты их не потеряешь? Ты раз потерял мои деньги!
– Ох, когда это было, – сказал Скаллон. – Я же их потом нашел, забыл? И принес тебе, новенькие такие, блестящие. Ты еще купил на них эти башмаки.
В том-то беда и заключалась. Кирка ничего не помнил. Не помнил, чтобы Скаллон находил его деньги. Не помнил и покупку новых башмаков. Он все забывал. Забыл даже свое настоящее имя. Его не всегда звали Киркой, по каково его имя на самом деле, он не помнил.
– Ох, – сказал Кирка, когда Скаллон силой поднял его на ноги.
Они вышли из трактира на солнечный свет, и всю дорогу Скаллон его понукал:
– Идем, парень. Переставляй ноги.
Один раз Кирка вынужден был остановиться, поскольку его стошнило, и дорога до герцогской башни показалась ему вечностью.
Стражники у дверей его как будто узнали – они отсалютовали своими мечами.
Кирка такого богатства в жизни не видел. И никогда не был в столь прекрасном доме. Все стены у герцога были покрыты резными панелями и дивными гобеленами. А в зале для аудиенций был такой огромный камин, какого он и представить не мог. И когда к ним подошел разодетый мужчина, Кирка уже не на шутку разволновался.
– Герцог Палдан, – с благоговением выпалил он. Но маленький человечек с остроконечной бородкой посмотрел на него лукавыми глазами и сказал:
– Нет, герцог умер. Я – его управляющий Галлентайн. Как я понимаю, вы пришли за форсиблями?
– Э…да, ваша светлость! – сказал Скаллон. – Их-то ему и надо… они же его, по праву.
Взгляд темных глаз управляющего Галлентайна утратил свою приятность.
– Вы хотите прямо сейчас забрать дары? – спросил он.
– Не, не дары, – сказал Скал лон. – Сейчас ему только форсибли.
Галлентайн улыбнулся.
– Это так?
Скаллон подтолкнул Кирку в спину, и тот восторженно кивнул.
– Я полагаю, ваш друг собирается их продать, чтобы купить вам пива? – спросил управляющий. Кирка покачал головой.
– Не, он их спрячет как следует, чтоб не украли. Он здорово умеет прятать.
Скаллон снова толкнул его в спину, и Кирка понял это так, что должен сказать еще что-нибудь. Но что, он не знал.
Галлентайн холодно улыбнулся.
– Сэр, – сказал он Скаллону, – полагаю, вы найдете дверь сами? Или мне позвать стражников… проводить вас?
Скаллон глухо зарычал.
– Не надо мне стражников.
Он еще раз злобно пихнул Кирку в спину и вышел из зала.
Кирке сразу стало одиноко и страшно. Он знал, что Скаллон порой бывает не в себе, и здорово не в себе. Случалось, он даже бил Кирку, и бил сильно. Что, если теперь он стоит под дверью и ждет, когда Кирка выйдет, чтобы отколотить его? От этой мысли все остальное как-то улетучилось у него из головы.
– Ну, – сказал Галлентайн, – что нам с тобой делать?
Кирка покачал головой. Что-то было не так. Видно, он в чем-то провинился. Не нужны ему эти форсибли и дом, и земля. Но что же он такого натворил?
Галлентайн обошел вокруг него, разглядывая Кирку, словно теленка на рынке.
– Крупные кости. Это хорошо. И ты убил девять опустошителей. Значит, двигаешься быстро. Как же ты убивал этих чудовищ?
– Да просто прыгал на них и бил в мягкое место! – сказал Кирка.
– А кто показал тебе, где у них мягкое место? – спросил Галлентайн.
К своему удивлению, Кирка вдруг вспомнил,
– Лагби! Он нарисовал на земле картинку и много раз объяснил, где чего.
– Я уверен, что когда появились опустошители, твой друг Лагби уступил тебе честь первого удара, – сказал Галлентайн.
Этого Кирка не помнил. Но, кажется, отталкивать с дороги ему и впрямь никого не пришлось.
– Скажи мне, Кирка, – сказал Галлентайн, – ты понимаешь, что такое смерть?
– Это как… ну, как будто ляжешь спать и не проснешься.
– Хорошо. А ты понимал, что опустошители могут тебя убить?
Кирка промолчал. Галлентайн как будто сердился, и какой ответ покажется ему правильным, Кирка не знал. Поэтому только покачал головой в замешательстве.
– Так, значит, твои друзья вытолкали тебя к опустошителям и даже не сказали, что тебя могут убить? Кирка такого не припоминал.
– Позвольте мне спросить, барон Кирка, – как по-вашему, вы могли бы сделать это снова?
– Убить опустошителя? А то!
