Раиль Шариф - Уравнение Куфу

Ознакомительная версия.

А Слайкер, не в силах разорвать энергетический купол, наносил в пространство бесполезные удары.

Тем временем Джефа приподняло и понесло по воздуху к стюардессе. Она поймала его за шиворот голубенького платьица и зашипела.

– Вернись в свое тело, КРЫСЕНЫШ!

Сухой треск, точно ломают ветвь дерева, дал Джефу понять, что его загнали обратно в тело, как джинна в бутылку.

– С-с-слайк-ке-рр, – ужасная гримаса обезобразила лицо стюардессы. – Посмотри на своего КРЫСЕНЫША в последний раз. Удачного тебе приземления.

До каждого уголка грузового отсека долетел инфернальный смех. Зверь смеялся так, как смеются над поверженными.

Но Слайкер не был повержен, потому что как духовная сущность он остался нетронутым.

Тем временем "Боинг-747" с высоты двадцати пяти тысяч футов снизился до тринадцати тысяч. На этой отметке с первоначальных минус 50-ти градусов по Цельсию температура за бортом опустилась до минус пяти, а разряженные слои атмосферы насытились тем содержанием кислорода, которое было способно поддерживать нормальное дыхание человека.

Свободной рукой стюардесса сделала магический пас в сторону багажного люка. Люк быстро отошел, и нормальное, искусственно поддерживаемое давление резко упало. В тот же миг все неприкрепленные к полу предметы – различная мелочь, мусор, какие-то коробки, потрепанный веник, крышка от ящика и брезентовые мешки, находящиеся в нем, – с нарастающим гулом падающего давления всосало за борт самолета.

Стюардесса вытолкнула Слайкера из энергетического купола, под которым все оставалось недвижимым. Ходварда-старшего всосало за борт самолета как щепку. Но в душе падающего в темноту Слайкера ни сковывающий тело холод, ни крики отчаяния не смогли заглушить боль – БОЛЬ ОБЕЗУМЕВШЕГО И ВЗБЕСИВШЕГОСЯ МИРА…

Истошный вопль Джона Гаррета затопил кабину пилотов.

– Мать твою. Автоматическая система не работает. Ничего не работает. Билл Вессон в истерике сжал крепче штурвал:

– А-а-а. Мы разобьемся. Боже, помоги!

– Закрой пасть, урод! Этот в первую очередь не поможет.

– Что ты предлагаешь? – завизжал Билл Вессон.

Внезапно Джон вспомнил о странном послании в виде кофейных шариков, и это придало ему странную уверенность.

– Я знаю, что делать.

В голосе капитана Билл Вессон уловил твердость, и мгновенное осознание поразило его. Его губы зашелестели:

– Кофейные шарики. Послание.

Самолет должен приземлиться в Камбодже, в аэропорту Почентонг, а иначе он разобьется.

Джон Гаррет повернул штурвал в правую сторону – в сторону от Мальдивских островов. Внезапно приборы перестали вести себя хаотично и пришли в норму. Что есть силы, он потянул штурвал на себя, и система управления послушно сработала. Нос самолета стал подниматься, и на высоте восьми тысяч футов самолет вышел из пике. "Боинг-747" безнадежно падал две минуты тридцать секунд, а по показанию вариометра скорость его падения составила шесть тысяч футов в минуту. Если бы Джон взглянул на себя со стороны, то сполна бы засвидетельствовал, что седина и старость – вещи диаметрально противоположные. От темных волос Джона осталось серое пепелище. Он до конца своих дней еще будет рассказывать женам об этой страшной ночи.

На высоте тринадцати тысяч футов Джон решил провести эксперимент. Он поднял самолет на прежние двадцать пять тысяч футов, но любая попытка направить его к Мальдивам заканчивалась плачевно: либо самопроизвольно открывались шасси, либо отказывал один из двигателей.

Больше Джон решил не экспериментировать. Спасение жизни одной старушки могло обойтись слишком дорого. Три с половиной сотни пассажиров, включая и экипаж корабля, имели все основания оказаться со старушкой пусть и не на одном кладбище, но в одно и то же время.

Капитан вел "Боинг-747" с полной уверенностью, что совершать посадку станет только в Камбоджийском аэропорту Почентонг. Он не верил в сверхъестественные силы. Его разум был зажат в тисках технотронного мира, где гораздо легче поверить в террористов, управляющих системами автоматики с помощью дистанционного управления. Штурман не поддерживал его версию и старался на этом внимание не заострять. Он помнил о последней вспышке гнева капитана и понимал, что для Риты Айсмерг, как для стюардессы это завершающий полет. Джон камень зубами сточит, но добьется, чтобы Риту дисквалифицировали. Брезговать чем-либо для достижения цели не в его правилах.

Спрятав лицо в носовой платок, Рита тихо плакала в своем кресле. Мысль о том, что самолет падает, пришла ей практически мгновенно. Резкий перепад давления волной накатил мучительную тошноту, поднимая кровь к мозгу. Однако, посчитав, что смерть во сне намного гуманнее, Рита будить пассажиров не стала.

Спустя две с половиной минуты, она уже мысленно благодарила бога за чудотворное спасение. Еще на протяжении следующих десяти минут Рита пыталась себя успокоить. Жадно глотая воздух, она утирала слезы и не догадывалась, что очень скоро ей придется пережить нечто более отвратительное.

Больная старушка, ради которой и решено было направить самолет на Мальдивы, припомнилась ей не сразу. Вытерев носовым платком слезы, Рита направилась в глубь салона туристического класса.

Она нашла пожилую женщину в странной, неестественной позе. Ее узловатые руки были вытянуты ладонями вверх. В глубоко посаженных глазах читалась пустота, а тонкие, в паутинках морщин губы будто замерли в поцелуе. Женщина показалась Рите похожей на одну из диснейлендовских ведьм.

Стюардесса пощупала на руке женщины пульс. Старая женщина была мертва. Рита скрестила ей руки и движением ладони сомкнула веки.

Подавленная ее смертью, стюардесса повернулась, чтобы уйти, но неожиданно услышала скрипящее:

– Рита!

Рита обернулась. Старушка лежала в прежней позе: раскинутые в стороны руки, открытые глаза. Отгоняя всякий мысленный анализ, Рита вторично сложила ей в крест руки, закрыла веки, но уходить не стала. Она смотрела на погруженное во мрак старческое лицо с замиранием.

Если долго на нее смотреть она, может, и оживет… Тьфу. В голове полный мусор. Не пора ли его выметать?

Ресницы старушки мелко дрогнули, ее тонкие старческие губы чуть приоткрылись. И это обстоятельство не осталось незамеченным, поскольку сердце Риты, и без того перепуганное, сжалось в комок, а через мгновение его словно окунули в кипящее масло.

ГЛУБОКО ПОСАЖЕННЫЕ ГЛАЗА СТАРУХИ ОТКРЫЛИСЬ, ГУБЫ РАЗЪЕХАЛИСЬ В ЗЛОБНОЙ УХМЫЛКЕ, А КОСТЛЯВАЯ, В ЗОЛОТЫХ ПЕРСТНЯХ РУКА ПОКОЙНИЦЫ СХВАТИЛА РИТУ ЗА ЛОКОТЬ.

Ознакомительная версия.