Наконец Фред разжимает объятья, и можно слегка прийти в себя. Диана чувствует, как щека горит, словно на ней поставили клеймо.
Доктор осторожно массирует шею Майкла, который лежит такой расслабленный и спокойный, что трудно поверить, будто именно он каких-то четверть часа назад бился в судорогах.
— Температура спала…
Раскрошив ложкой таблетку, доктор смешивает порошок с водой, вливает раствор в рот Майкла, сжимает ему челюсти, чтобы жидкость не вытекла обратно. Дожидается, пока Майкл проглотит лекарство.
— Какое счастье, что вы оказались рядом, — бормочет Фред.
— Да пустяки, — флегматично отзывается доктор Аллан, он уже, вероятно, успел позабыть, как растерялся совсем недавно.
У Майкла виски блестят от пота, футболку буквально можно выжимать.
— Это хорошо, что он вспотел, — замечает доктор. — Только надо бы его переодеть.
Вместе с доктором Фред раздевает Майкла догола, быстро протирает кожу влажной губкой, потом — насухо махровым полотенцем. Диана приносит из спальни майку и трусы. Майкл уже настолько опамятовался, что пытается помочь одевающим его. Правда, получается это неважно, руки и ноги не слушаются.
— Да лежи ты спокойно, — говорит Фред, — сами справимся.
Прежде чем укрыть Майкла одеялом, доктор прощупывает живот. В последнее время каждое прикосновение причиняло боль, но сейчас Майкл вообще не реагирует.
— Давление еще проверим на всякий случай… Почти нормальное, пульс тоже. Кое-кому крупно повезло.
Через считанные минуты Майкл с блаженной улыбкой засыпает. Доктор тихо говорит:
— Везти его в больницу сейчас уже смысла нет. Да и будить жалко. Не станем беспокоить, пусть отдыхает. У него ведь раньше судорожных припадков не было?
— Нет, конечно!
— Наверное, высокая температура спровоцировала. Хотя я что-то не припомню ничего подобного у взрослых. Вообще странно это все… Надо будет потом его обследовать. А сейчас нам тоже всем пора отдохнуть.
Доктор начинает собирать свою сумку, заворачивает в бумажную салфетку использованные шприцы и ампулы, забрасывает в корзину для мусора.
— А вы уверены, что никакого риска уже нет?
— Да вы сами посмотрите на него, — отвечает доктор Фреду.
Он прав, хотя видит Майкла впервые, но уловил разницу между прежним и нынешним состоянием. Да, бледный и осунувшийся, но уже совсем не похож на умирающего, каким казался еще недавно. Просто мирно спящий человек, который утром проснется.
— Я все-таки посижу тут, мало ли что, — заявляет Фред. — У меня сна ни в одном глазу. Диана, а ты иди ложись, иначе тоже свалишься.
Диана покорно встает, выбирается из гостиной, чувствуя, что походка у нее сейчас, как у заводной куклы. Задерживается у порога спальни и успевает услышать приглушенный голос Фреда.
— Бедная девочка. Она так переживает, что кажется заторможенной. Будто слегка не в себе.
— Да, такое бывает иногда с близкими пациентов, — соглашается доктор.
Диана настораживается, однако в гостиной ее больше не обсуждают. Фред, видимо, подходит к угловому шкафу, где находится уже отлично знакомый Диане бар. В наступившей тишине слышится скрип дверцы, даже можно уловить, как льется жидкость в бокал.
— Док, плеснуть вам тоже?
— Если только совсем чуть-чуть. Мне еще домой добираться и завтра прием вести.
— Не бойтесь, не опьянеете. Надо же немного расслабиться после такого ужаса. Черт, даже руки трясутся. Тогда как-то некогда было думать. А сейчас, как представишь, что могло бы случиться… Ну, за здоровье Майкла!
— За здоровье…
***
Диана не собирается включать лампу, ведь в окно дружелюбно заглядывает луна, заполняя комнату ровным холодным светом. Щека до сих пор горит, грубая шерсть надолго оставила на ней след. Вот все и завершилось. Стопроцентной гарантии, понятно, нет, однако доктор, скорее всего, прав. Страница перевернута. Возможно, это даже к лучшему… Диана только сейчас замечает: она в спальне не одна. Посреди кровати сжался в комочек Гомункулус, он будто поджидает ее. Встает на четвереньки, по-собачьи преданно заглядывает прямо в глаза Диане. Он сделал все, что мог, однако обстоятельства, вмешательство таинственных сил или просто банальное невезение перевернули наспех построенную пирамиду, она рухнула, обратившись в груду праха, ветер разносит песок в разные стороны. Луна мягко освещает для кого-то кошмарную, но для Дианы уже давно привычную и даже привлекательную круглую рожицу. Почти что родную… Хотя почему «почти»?
По хребту Гомункулуса пробегают синие искры, перекидываются на макушку. Через несколько секунд он уже полностью охвачен ярким пламенем, и помешать этому Диана не сумеет. Малыш и не просит о помощи, его гибель неизбежна, это ведь очевидно. Он заламывает полыхающие руки с крошечными пальчиками, в последний раз обращает взгляд к Диане… Странный маленький костер, рассыпающий вокруг искры, которые гаснут, едва коснувшись покрывала. А теперь уже и сам костер бесследно исчезает.
— Можно я посижу возле окна? Надоело все время лежать.
— Хорошо, сейчас доведу тебя.
— Не надо, я сам.
Фред не пререкается с Майклом, потихоньку идет следом, вытянув вперед руки, чтобы подхватить, если понадобится. Однако все обходится благополучно.
— Открою окно, ладно?
— Погоди! Тебе еще только простудиться не хватало для полного комплекта.
Фред помогает Майклу надеть пижаму, носки, тапочки, сажает его в кресло и укутывает в шерстяной плед. Все это проделывает так быстро и ловко, будто всю жизнь занимался уходом за больными, а не прохлаждался в доставшейся от родителей сувенирной лавке. А вот теперь можно распахнуть окно. Горничная тем временем меняет постельное белье, нежный запах лаванды смешивается с медовым эдервильским воздухом. Погода снова радует…
Доктор Аллан появляется неожиданно, буквально влетает в гостиную.
— А кто это с постели встал без разрешения?
Несмотря на высказанную претензию, вид у него самый что ни на есть довольный, доктор широко улыбается. В электрическом освещении казался старше, но сегодня видно, что он еще совсем молодой. Скорее всего, практикует самостоятельно год, максимум два, а выглядит вообще будто студент-второкурсник. Темная щетина на юном лице смотрится забавно. Доктор не успел побриться с утра и вряд ли удосужился перед выходом из дома взглянуть на себя в зеркало, волосы взъерошены и торчат в стороны. Наверняка проспал, не услышал звонок будильника и выскочил на улицу в спешке.
— Похоже, все в порядке? Я его только быстро осмотрю, а то у меня прием в больнице с утра.
Он пока не обзавелся невидимым, но таким плотным скафандром, который надежно укрывает давно практикующего врача от лишних эмоций и переживаний. Люди, жизнь и здоровье которых зависят от него, еще не слились в безличную череду пациентов, и судьба каждого тяжелого больного принимается близко к сердцу. Эскулап в защитном скафандре машинально произносит внешне любезные, отработанные долгими годами фразы, за которыми, кроме равнодушия или, в отдельных случаях, профессионального
