— Почему вдвоем? — спросил я.
— Да еще рано в постель, — объяснил Альдер. — А с полуночи я сменю Ревеля. Что-то случилось?
— Да вроде нет…
Альдер осмотрел меня с головы до ног.
— Да? Вид у вас несколько… взвинченный.
— Пустяки, — заверил я. — Со мной все в порядке. А вот…
Послышались шаги, я обернулся, в глубине коридора поднялась снизу фигура Клотара. Он двигался все такой же медведистый, угрюмый, поглядывая исподлобья, маленькие глазки злобно зыркают из-под неандертальских надбровных дуг.
— А у Клотара, — поинтересовался я, — как видок?
Альдер скользнул по нему равнодушным взглядом.
— Как обычно.
— Да? — спросил я. — Клотар, что ты делал сейчас в конюшне?
Клотар не вздрогнул, не выразил удивления, плотные губы чуть изогнулись в саркастической гримасе.
— Решил посмотреть, как устроили коней. Кони Маркварда — дорогие кони, за ними нужен уход. И кормить надо отборным зерном, только тогда они быстрее всех на свете.
— Ну и как? — спросил я.
Альдер и Ревель насторожились, видно же, что спрашивал неспроста. Клотар ответил так же невозмутимо:
— Вода чистая, холодная. В кормушках полно зерна. Правда, кто-то еще решил проверить, чем кормят наших коней…
Он по-волчьи улыбнулся. Я молчал, ждал продолжения, Альдер не выдержал, спросил:
— Кто?
— Не знаю, — ответил Клотар со спокойствием каменной горы. — Не стал спрашивать. Я не любопытный.
Альдер смотрел испытующе, Ревель впервые нарушил молчание:
— Что с ними?
Клотар небрежно махнул рукой.
— Оставил там. Правда, перебросил на другую сторону прохода. Там кони того графа, что в зеленом.
— Сколько их было? — спросил Альдер.
— Всего трое.
Альдер кивнул Ревелю, тот бросился по коридору. Клотар с прежней невозмутимостью прошел мимо нас, мы молча смотрели, как толкнул дверь своей комнаты, скрылся.
— Крепкий мужик, — сказал Альдер со странной интонацией. — Думаю, он не случайно пошел проверить, как там с конями. Такие умеют чувствовать, когда и что произойдет. Кто с мечом в руке странствовал немало, тот задницей чует, чем пахнет.
— А ты? — спросил я.
Он ухмыльнулся.
— И я чую. Вот сейчас прибежит Ревель и скажет, что с нашими конями все в порядке, а в соседнем загоне три трупа, кони беспокоятся. И еще чую, что на сегодня наши напасти кончились. Можно спать спокойно. Кто-то послал того дурака начать с вами драку, чтобы народ отвлечь, а сами…
— Тогда я пошел, — сказал я. — Рад, что на сегодня лимит приключений исчерпан.
Сквозь сон я услышал скрип половиц. Мгновенно раскрыл глаза, комната залита слабым лунным светом. Моя кровать в тени, я уставился на дверь и в дивном прозрении увидел, как с той стороны подкрадываются два багровых силуэта: высокий, странно трепещущий, и второй, пониже ростом, но широкий, разогретый, словно в нем кипит котел, плотный, руку держит так, словно в ней кинжал.
Разогретый, как глыба металла в жерле вулкана. Пес приподнялся, ждет. Я произнес одними губами:
— Тихо!.. Не двигаться!.. Молчи.
Пес снова лег, это выглядит, как будто раскаленная глыба слегка расплылась по полу. Дверь неслышно подалась, в щели появилась голова, лица в тени не видно, затем возникла рука с обнаженным мечом. Человек вошел в комнату, за ним вдвинулся второй: пониже, широкий в плечах, в кожаном панцире. В руке кинжал, точно такой, какой я предположил, когда смотрел на обоих через дверь.
Ошибся Альдер, мелькнула злая мысль, здесь никогда лимит на такое вот не исчерпается, что за жизнь, сердце стучит настолько громко, что эти двое могут услышать, я высвободил руку с мечом и, направив острием на незнакомцев, произнес как можно тверже:
— Не двигаться!.. Вас двое, но еще не знаете, что я могу.
Они застыли, первый сказал нервно:
— Да знаем-знаем, потому и пришли.
— Не двигайся, — повторил я. — Бросай меч. Нет, просто разожми пальцы. А ты, с кинжалом, медленно сунь его в ножны. Оставайтесь там.
Высокий спросил:
— Можно нам сесть? Здесь лавка.
— Нет, — ответил я резко. — Сперва отвечайте.
— Хорошо, — ответил высокий покорно. — Как скажешь. Спрашивай. Но я скажу сразу, чтобы облегчить тебе работу: ты — Ричард Длинные Руки, который и Амальфи и тот самый, что Амило и Верден захватил. А мы — Ганс Мюллер и Фриц Лейбер.
— Это мне ничего не говорит, — отрезал я холодно. — Особенно — Фриц Лейбер. Почему вы здесь?
— Мы купцы, — ответил высокий, назвавшийся Мюллером. — Везем товары в Каталаун. Охрана была нанята только до этого города.
— Понятно, — прервал я. — Насчет охраны — мимо. В смысле пролетели, ребята. Ищите в другом месте. Я уже подписался сдуру провожать одну красивую… эх, век буду помнить.
Широкий купец только досадливо крякнул, но Мюллер сказал настойчиво:
— Мы уже наняли пятерых. Люди вроде бы умелые, уже охраняли караваны. Но когда я узнал, что и вы едете до Каталауна, то решил, почему бы не поехать вместе? Вас четверо умелых бойцов плюс ученый монах, и нас двое купцов, что знакомы с оружием, и пятеро охранников… На вас четверых могут нападать всякие разбойники…
— Отобьемся, — прервал я.
— Да, конечно, — согласился поспешно Мюллер, — но я видел, как вам не хотелось драться во дворе! Нам тоже не хочется драться там, где можно избежать. Что мы получим от драки? Мы — купцы. Потому и богатые, что деремся только там, где сами этого желаем. Если поедем не порознь, а вместе, то никто из этих мелких шаек не посмеет к нам приблизиться!
Я подумал, резон в их словах есть, спросил подозрительно:
— А почему пришли так вот тайком?
Мюллер замялся, признался:
— Мы не одни торговые люди в городе. Все сбиваются в группки, но там кипит борьба, кто будет главным. А с вами нет никакого урона: будьте вы главным — это совсем другое, чем подчиняться другим купцам!
— Ладно, — ответил я. — Утром отвечу. А теперь идите отдыхайте… люди рыночных отношений. Не наступите на собачку. Она уж совсем собиралась вами перекусить.
Мюллер кивнул, а Лейбер сказал с улыбкой:
— Мы ее заметили еще из коридора. Не удивляйтесь, мы — купцы, а это значит, осторожные люди. И амулетами обвешаны всеми, какие нам доступны.
Голова с утра налита свинцом. Я создал кофе, выпил с величайшим наслаждением, взбодрился, однако голова осталась такой же невыносимо больной. Сделал еще порцию, нервы уже как струны, голове легче не стало. И в этот момент ощутилось некое давление, словно мощный инфразвук глушит мои мысли, подавляет волю.
