Шварц стянул свои ботинки и протянул их мне:
— Надевай. Долго ты в них не проходишь, но до пещер доковыляешь.
— Мы будем прятаться? — спросила, надевая огромные для меня башмаки. Даже со шнуровкой они болтались на моей ноге. Но ходить было можно.
— Ждать корабля, который нас заберет. Я уже отправил весть, — неожиданно ответил Рено.
— И долго ждать? — уточнил Шварц.
— Надеюсь, нет.
Я перевела взгляд с одного на другого, но не рискнула злить алертийца вопросами.
Пока мы спускались, меня страховали мужчины. И все же, ступив на песок, я облегченно выдохнула. А затем с тревогой посмотрела в морскую даль — нет ли там корабля. Но горизонт был пуст.
— Пошли.
Меня вновь потянули за руку, и я послушно поплелась вслед за менталистом. Мы дошли до узкого грота, заполненного водой, но плыть, к счастью, не пришлось. Рено остановился раньше, провел рукой по серому камню, и в скале открылся проход.
Мы оказались в пещере, довольно сухой и обжитой. Жильцов не было, но бывали они здесь нередко.
— В одном из ящиков может оказаться женская одежда и обувь, — сообщил Рено, заметив, как я зябко переступаю ногами. — Я поищу. Не хватало еще, чтобы вы, фрейлейн, простыли. От вас и так много проблем.
Как будто это моя вина!
— Что это за место? — тихо спросила у Танаса, когда менталист отошел от нас.
— Контрабандисты, — презрительно скривился он. — Торговцы запрещенным товаром. И информацией тоже, конечно.
— У алертийца неплохие связи.
Шварц пожал плечами:
— Рено хорошо знает, чем можно купить людей.
— И чем же он купил вас, мастер?
— Возможностью работать над тем, что мне интересно, и так, как я хочу, не прогибаясь под своих… коллег, — последнее слово Шварц произнес с отвращением. — Мастера артефакторики… высокомерные старики, давно уже не способные творить. Бездарные потомки древних магических родов. Посредственности, крепко держащиеся за свои места. Вот из кого состоит современная артефакторика! И такому, как мне, не имеющему связей, родившемуся в не то время, придется гнить в этом болоте до скончания времен.
— Вы стали мастером раньше кого-либо, — напомнила я.
— И застрял в министерстве в роли рядового артефактора, зная, что никогда не получу возможность шагнуть на ступеньку выше. Рейнеке… Он ведь тоже посредственность: половина его достижений сделана руками тех, кто работает под его началом. Гайне это знает, но ему все равно. Мы винтики, бессловесные механизмы, чья задача трудиться, не задавая вопросов.
— Мне казалось, что вы восхищаетесь министерством.
Шварц усмехнулся.
— Когда-то восхищался. До того как понял, что это огромная яма с дерьмом, в котором можно утонуть. Посмотри, что творится с нашей империей! Думаешь, контрабандисты существуют сами по себе? Их поддерживают, закрывают на преступников глаза потому, что они полезны. Ради алертийских вин и кружев, лоранских мехов, опиума из Роу Ката при дворе покрывают беззаконие и взяточничество. Грейдор разрушают изнутри!
— Не знала, что вы революционер.
— Ни в коей мере. Бороться с медленным разложением империи — бесполезно. Только бежать.
Я вспомнила, как Рено намекал, что меня могут заставить работать, и скривилась.
— Вы думаете, в Алерте дышится легче?
— Магам — да. К тому же когда начнется война, я не хочу быть на стороне империи — этой неповоротливой, чудовищной машины, пожирающей своих детей.
Поежилась. Шварц говорил о войне так, будто это было уже предрешено.
— Алерт нападет на нас?
— Не Алерт. Грейдор. Это вопрос нескольких лет. Нет ничего преступного в том, что мы защищаемся… — Рено подошел бесшумно. — Мы не монстры, фрейлейн. Если вы будете сотрудничать с нами, то вам предоставят такие возможности, о которых в империи вы могли бы только мечтать.
— Разве у меня будет выбор?
— А в Грейдоре, ты думаешь, будет? — вернул мне вопрос Шварц.
Я вновь перевела взгляд на Танаса. Недооцененный гений с болезненным честолюбием, вот кем он был. Идеалистом и немного безумцем. Но в словах артефактора имелось и рациональное зерно. Алертийскую республику, как и Грейдор когда-то, тоже лихорадило от гражданских волнений. Правда, не в середине, а в начале века, в результате чего в Алерте была свергнута монархия и уничтожены все древние аристократические семьи. А вместе с ними — и большинство магов. Многие из алертийских чародеев тогда бежали в Грейдор, обеспечив нашей империи расцвет магических искусств. С большим трудом, почти не имея магов на своей стороне, благодаря техническому превосходству Алерт выиграл случившуюся позже войну с Грейдором. Но второй войны — с нами или Лораном — им не пережить. Особенно имея такое отставание в магическом искусстве. Умелые и талантливые военные артефакторы, должно быть, на вес золота в Алерте.
Только у меня не было желания продаваться. Поэтому я мрачно зыркнула на похитителей и скрестила руки на груди, всем видом выражая свою непоколебимость. Рено скривил губы и сказал что-то Шварцу на алертийском, упомянув Шефнера. Наверняка обидное что-то сказал. Мастер нахмурился и резко ответил менталисту, а затем перешел на грейдорский:
— Ты нашел одежду для Софии?
Рено кивнул, передав мне небрежно скомканные тряпки и пару изящных туфелек. Тряпки оказались тонкой льняной сорочкой и бархатным платьем с высоким воротом. То, что нужно для морского путешествия летом…
— Где мне переодеться? — смущенно спросила я.
— Я отвернусь, — с насмешкой ответил алертиец. — В глубине небольшой источник, можешь привести себя в порядок.
Конечно, надеяться на уединение не стоило. Но Рено на самом деле занялся своими делами, а Шварц как-то умудрился сделать из холщового полотна и нескольких пустых ящиков ширму для меня.
Пользуясь моментом, ополоснула в холодной воде лицо, руки, покрытые царапинами и синяками ноги. И даже украдкой обтерла тело порванной на тряпки ночной рубашкой, умудряясь при этом оставаться в халате. Затем торопливо накинула свежую сорочку и попыталась влезть в платье. Оно оказалось узковато и к тому же имело весьма неудобно расположенные на спине маленькие пуговички, которые я сама застегнуть не могла.
Что ж, все равно пора было приступать к исполнению своего плана.
— Мастер, вы поможете мне? — робко попросила я, придерживая на груди платье.
Шварц заглянул за импровизированную ширму.
— Конечно, с удовольствием побуду твоей горничной!
Платье он застегивал не торопясь, невзначай касаясь моей обнаженной кожи. Я сжимала зубы, уговаривая себя не отстраняться.
