Она развернулась, шагнула за край освещенного круга. Аля перевела взгляд на Славку и поежилась. Мальчик смотрел вслед Симе. Его лицо выглядело застывшей маской, а глаза, казалось, вот-вот начнут осыпаться пеплом. Мальчик наклонился, сорвал пучок травы и начал тщательно вытирать и без того чистые руки.
— Продолжим, — повернулся к ребятам.
— Да я уже...— попытался возразить Влад.
— Я сказал — продолжим.
Владу пришлось подчиниться.
…Костер догорал. Багровые угли подернулись сероватым налетом. Замолчала птица, а вот ветер в верхушках сосен расходился все сильнее.
— Спать пора, — зевнул Рик. — Если что — будите.
Сидевший по другую сторону костра Славка кивнул. Дежурить по очереди должны были все, кроме Али с Алешкой. Влад тоже зевнул, но с места не тронулся. Вставать и расходиться не хотелось. Рик пошевелил палкой угли, взметнулся рой искр. На мгновение поляна осветилась, потом стало еще темнее. Аля покосилась на лес. Где-то всполошилась и закричала птица — пронзительно, жалобно. Явно не та, которая выводила тоненькое «тиу».
— Мне нравится запах дыма, — задумчиво сказала Алька. — Как дома. У нас дача, так когда осенью картошку выкопаем, костер зажигаем, — и тут же прикусила язык. Она забылась на мгновение, вспомнив о доме. А ведь решила поменьше болтать — раз уже ее презирают. А что ребятам остается, сама ляпнула, что опоила стражу ради того, чтобы спасти себя. Но Сима сказала:
— Мы с братьями в поход ходили. Тоже костры жгли.
— А я когда к бабушке в поселок ездил, — добавил Славка.
Але показалось — неохотно, просто чтобы поддержать разговор. Но она была благодарна ему и за эту малость.
Рик закатал рукав и вытащил загоревшуюся палку. Маленький факел осветил выжженное клеймо.
— Собственность Ласка Керино, — он презрительно изогнул уголки губ. При свете затухающего костра черты его лица стали резче, и мальчик казался старше, во всяком случае, уж точно ровесником остальных ребят.
— Уже нет, — серьезно напомнил Влад. Он был странно молчалив, не ехидничал и не огрызался. Подкидывал шишки в костер и следил, как сворачиваются в пламени чешуйки.
— Неважно. Клеймо — вот оно.
Он подул на конец палки, заставляя гореть ее ярче, и снова осветил руку. Замер, — Але показалось, что затаил дыхание. Глаза у него расширились, выступила матовая бледность:
— Ну, вот и все, — и он прижал пылающий факел к коже.
Рик не закричал; выгнулся дугой и упал на спину, хватая губами воздух. Палка скатилась на рубашку, и сидевший рядом Дань еле успел откинуть ее прежде, чем вспыхнула ткань.
Откуда взялись силы вскочить — Алька не поняла, но она уже сидела рядом с Риком. Хорошо, что так и не убрала банку с мазью в сумку. Вот только искать тряпицу было некогда, и Аля лихорадочно вытрясала мазь прямо на ожог, вспухающий на месте клейма. Мальчик вырывался, и Дань помог его удержать.
Мазь подействовала. Рик сел, посмотрел на кожу.
— Ну, ты ... — покачал головой Влад и не нашел слов.
— Я не собираюсь возвращаться в Семиречье с клеймом, ясно?!
— Да ясно, конечно! — тут же пошел на попятную Влад. — Куда уж яснее…
Аля вытерла пальцы о траву:
— Мог хотя бы предупредить, я бы заранее все приготовила.
— Ну вон, готовь, — Рик показал подбородком куда-то за спину девочке. Аля оглянулась.
Алешка держал в руках горящую палку и с сомнением разглядывал собственное клеймо. Славка было дернулся:
— Ты... — но Алешка так взглянул на него, что тот замер на месте. У Альки в голове точно пружинка со звоном распрямилась, пробила виски болью.
— Подержи мне руку, — попросил Алешка сидящего рядом Влада.
Тот попятился:
— Я что, на придурка похож?
Алешка обвел взглядом ребят, и Рик шагнул к нему:
— Давай.
Алька удержалась, чтобы не зажмуриться. Рик, сжав мальчику запястье, плотно уложил руку к себе на колено. Алешка покосился на его ожог, прикусил губу и ткнул себя головней. Не удержался, вскрикнул, скорчился на земле.
— Мало тебе от Михана досталось, — чуть не плакала Алька, накладывая мазь. Хорошо, что Рик не отпустил его руку, и до ожога можно было добраться.
— Еще психи есть? — с опаской поинтересовался Влад.
Остальные промолчали.
— Все, давайте спать. Рик, у вас в лесу ночи сильно холодные? — поднялся Славка.
— Мне — нормально. Но вообще-то земля еще не сильно прогрелась.
— Ну, на шкуре поместимся, — усмехнулся Влад. — В обнимку.
В другое время Алька бы съязвила — с кем именно предпочитает обниматься Влад, но сейчас ей было не до того. А тот ждал и удивленно приподнял брови, когда девочка промолчала.
Славка кивнул:
— Аля, ты с Лешкой в середину, остальные как на вахты вставать.
Девочка наклонила голову, надеясь, что в темноте не видны вспыхнувшие щеки. Алешка перелег в центр, давая ей место. Чтобы остальные поместились, Але пришлось устроиться, почти прижавшись к нему спиной. Рядом растянулась Сима и неожиданно ей подмигнула. Альку опять бросило в жар.
— Ну что, Сима, я обнимаюсь с тобой, — чуть более нервно, чем это следовало для шутки, сказал Влад.
Аля вытянулась, чувствуя, как каменеет у нее спина.
Влад не спал. Днем казалось — готов уснуть где угодно, хоть сидя, хоть стоя. Но вот лежит, даже более-менее тепло, а сна ни в одном глазу. Слева дышит в ухо Рик, справа в позвоночник упирается Симина коленка, а в бок впивается ощутимая даже сквозь шкуру то ли коряга, то ли шишка. «Все! Я рискну перевернуться!» Осторожно, стараясь не разбудить ребят, поменял положение. Рик неразборчиво пробормотал что-то во сне. Сима тоже пошевелилась, убрала колено и уткнулась носом в грудь Владу, пощекотав ему подбородок жесткими волосами. «Ну вот и пообнимался, — усмехнулся тот. — Никакого интереса».
И тут же представил на Симином месте Леру — какой мысленно увидел ее перед вылазкой на галерею — без одежды. В голове словно взорвалось, смешалось все. Боль, что не смогли спасти остальных ребят. Желание, непреодолимое желание дотронуться до Леры, до ее груди — еще маленькой, целиком бы поместившейся в ладони. Презрение к себе — «мы их бросили!» Разочарование, что тут лежит именно Сима. Страх, а вдруг та почувствует происходящее с ним — он даже резко отодвинулся, придавив Рика, и тот снова что-то пробормотал во сне.
Дань, несший вахту, поднял голову и удивленно посмотрел на выползающего Влада. Тот демонстративно направился в сторону кустиков, и Дань отвернулся.
Вернулся Влад, полез на место. Аля рассердилась: «Ну что он копошится!». Голова болит так, что уснуть невозможно, а еще этот возится. Вот будет номер, если она завтра не сможет сесть на лошадь! Быть обузой — только не это!
