— Собираюсь еще раз пойти и посмотреть, не вернулся ли Ларри. Хочешь пойти со мной?
— Нет. Это совещание…
— Ладно. Ну… Это… было хорошо.
— Да. Я никогда раньше так близко не знакомилась с собакой.
— То же могу сказать о себе и кошках. Значит, до скорого.
— Да.
Она отправилась домой.
Я снова обыскал все вокруг дома Ларри, но не нашел никаких признаков его возвращения. По дороге домой я услышал, как кто-то прошипел мое имя из пучка травы.
— Нюх, старина. Приятно снова повидать тебя. Я как раз полз к тебе. Ты сократил мне путь…
— Шипучка! Что ты тут делаешь?
— Слонялся в том саду, подкармливался, — ответил он. — Просто заполз сюда, чтобы быстренько перекусить по дороге.
— А зачем ты меня искал?
— Узнал кое-что. Хотел, чтобы и ты знал.
— Что? — спросил я.
— Наверное, я подцепил дурную привычку от Растова. Посмотри на меня. Я чувствую себя так, будто меняю кожу.
— Ничего похожего.
— Знаю. Но я действительно любил его. Когда мы с тобой расстались, я направился в сад и начал поедать старые, перебродившие фрукты. С ним было… уютно. Я чувствовал, что нужен кому-то. Теперь фруктов почти не осталось. Я приду в себя. Со мной все будет в порядке. Но мне его будет недоставать. Он был хороший человек. Викарий прикончил его — это мне рассказал Ночной Ветер. Хотел сузить рамки. Поэтому Граф убрал Оуэна, чтобы викарий поостерегся. Вы ведь доберетесь до викария, правда?
— Шипучка, ты, наверное, перебрал. Оуэна убили после того, как Графа проткнули колом.
— Умно, правда? Вот об этом я и хотел тебе рассказать. Он нас надул. Он все еще здесь.
— Что? Каким образом?
— Как-то ночью я набрался до чертиков, — сказал он, — и вдруг почувствовал себя ужасно одиноким. Не хотелось оставаться одному, поэтому я пополз искать кого-нибудь или что-нибудь — огней, движения, звуков. Я добрался до цыганского табора, это было как раз то, что надо. Свернулся под кибиткой, рассчитывая провести там ночь, а утро вечера мудренее. Но подслушал обрывки разговора в кибитке, которые заставили меня забраться наверх и пролезть в щель между досками пола. Я случайно выбрал ту самую кибитку, и там сидели два сторожа. Иногда они говорили на своем языке, иногда по-английски — младший хотел попрактиковаться. Я провел ночь в кибитке, а не под ней. Но узнал всю историю. Я даже нашел отверстие, сквозь которое видел гроб.
— Он у цыган?
— Да. Они охраняют его днем, когда он спит, и сторожат ночью, когда Граф улетает.
— Так значит, он фальсифицировал свою смерть, — сказал я. — Одел тот скелет, который мы нашли, в свою одежду, и сам проткнул его колом.
— Да, тот разваливающийся скелет, который уже лежал там.
— …И поэтому на нем не оказалось кольца.
— Да, и здесь он тоже был в безопасности. Любой, кто нашел бы останки, подумал бы, что кольцо взял убийца.
Меня пробрал холод.
— Шипучка, он ведь устроил все это уже после смерти луны, да?
— Да. На твои расчеты это не повлияет.
— Хорошо. Но вот чего я не понимаю: Граф убил Оуэна, потому что викарий убил Растова. Отражает ли это конкретные симпатии Графа? Или он просто намерен сдерживать викария и не давать распространиться насилию?
— Не знаю. Об этом ничего не говорили.
Я тихо зарычал.
— Сложная задача, — сказал я.
— Согласен. Теперь тебе известно все, что знаю я.
— Спасибо. Хочешь пойти со мной?
— Нет. Я и правда вышел из Игры. Удачи тебе.
— И тебе, Шипучка.
Я слышал, как он уползает прочь. После обеда прошел небольшой дождик, который прекратился вскоре после захода солнца. Я вышел из дома, чтобы посмотреть, взошла ли луна, и Бубон пошел со мной. Но ее все еще закрывали облака, и мы увидели только большое яркое пятно света на востоке. Дул холодный ветер.
— Значит, время пришло, — сказал Бубон. — К утру все будет решено.
— Да.
— Хотел бы я участвовать в Игре с самого начала.
— Хотел бы луну с неба, — заметил я. — Может, так оно и было. Ты же играл, в каком-то смысле. Ты обменивался информацией, наблюдал за ходом событий, так же, как и все мы.
— Да, но не делал ничего по-настоящему важного, как вы все.
— Важнее всего те мелочи, которые, складываясь вместе, дают нам окончательную картину.
— Наверное, — сказал он. — Да, было забавно. Как ты думаешь… Нельзя ли мне тоже пойти? Мне бы хотелось увидеть, как это произойдет, чем бы все ни кончилось.
— Извини, — ответил я. — Мы не можем взять на себя ответственность еще и за непосвященного. Думаю, борьба будет жесткой.
— Понимаю, — сказал он. — Я так и думал, что ты это скажешь, но должен был спросить.
Через некоторое время я покинул его, а он остался смотреть на небо. Луна все еще пряталась.
И вот… Мы вышли до полуночи, конечно, Джек и я, он надел теплую куртку и взял сумку с принадлежностями. В другой руке у него было несколько небольших поленьев для костра. Мы ушли, не заботясь об оставшейся не запертой двери.
Небо над головой начало проясняться, хотя луна по-прежнему была закрыта. Тем не менее, ее проникающее сквозь облака сияние вполне сносно освещало нам дорогу. В спину дул прохладный, влажный ветер.
Вскоре показалось Гнездо Пса, и Джек решил, что мы должны обойти его и подняться по восточному склону.
Так мы и сделали, и когда поднялись на вершину, то в кругу у камня с надписью уже слабо мерцало пламя. Подойдя поближе, мы увидели викария Робертса, Морриса и Маккаба, суетящихся вокруг небольшого костра, который явно только что разожгли и раздували, чтобы расширить пределы его влияния. Теперь ухо викария уже не было забинтовано, и свет просачивался сквозь два больших отверстия. Груда хвороста стала гораздо выше, чем тогда, когда мы приходили сюда с Серой Метелкой.
Гибельный костер — необходимая часть нашего дела. Он берет начало в туманной глубине истории наших игр. Обе стороны нуждаются в нем, поэтому, в некотором смысле, он — нейтральное орудие. После полуночи он уже горит не в одном нашем мире, и мы можем бросать в него те предметы, которые прибавляют нам силу и служат достижению наших целей. Он привлекает существа из других миров, симпатизирующие обеим сторонам, а также нейтральных духов, которые могут принять чью-либо сторону в ходе событий. Через него могут проходить голоса и возникать картины, и он служит второстепенным, вспомогательным пунктом проявления для открывающего или закрывающего объекта, каким бы он ни был. Как правило, мы все приносим что-нибудь, чтобы бросить в него, и он взаимодействует со всеми нами на протяжении всего ритуала. Например, я помочился на одну из наших палок за несколько дней до этого. Случалось, что языки пламени нападали на игроков; и я помню случай, когда одного из игроков защитила созданная им стена огня. Он еще годится для уничтожения вещественных доказательств. Полезен он и в особенно холодные ночи.
