– Да, я думал о своем наставнике, капитане Демаше.
У Анхелины затвердели губы, плотнее прижалась ладонь к сукну мундира, когда княжич рассказал о душном отчаянии Александера. Но не хотелось, чтобы капитан остался в памяти принцессы мрачным калекой, и Темка начал вспоминать Торнхэл и службу в Северном Зубе.
– Мы пришли, – принцесса остановилась у высоких дверей, ведущих во внутреннюю галерею.
Кольнуло сожаление – как короток путь!
– До свидания, княжич Артемий. Ларром клянусь, я постараюсь что-нибудь придумать.
Темка спускался медленно-медленно, все еще ощущая легкое прикосновение к локтю.
* * *
Дома бушевал Шурка.
– А ты! Ты!.. – мальчишка от ярости не находил слов. Темка улыбнулся. – Ты будешь… Так и знай, не возьмешь, я сам сбегу! Да я… Зубами за лошадиный хвост уцеплюсь, хоть всю дорогу буду следом волочиться.
– Не получится, – серьезно возразил Александер. – Через час есть захочешь.
За дверью помолчали. Потом Шурка выдохнул с тихим отчаянием:
– Пап, ну тебе же самому проще будет. Как ты…
– Ты серьезно думаешь, что мне будет легче, если я возьму на войну сына? – грустно отозвался капитан.
– А мне легче, что ты туда едешь? – огрызнулся Шурка. – Пап, ну ты же сам говорил – долг. Ты говорил – жизнь солдата… А теперь?
– Шур, тебе же еще нет и четырнадцати.
Все так же улыбаясь, Темка пошел дальше по коридору. Ну надо же, сложилось – как в сказке! Спасибо, принцесса Анхелина. Ведь по ее слову коннетабль долго расспрашивал княжича, как и чему учил его наставник, а потом написал приказ вернуть капитана Демаша на службу, предложив место в королевской свите и обязав заниматься с молодыми порученцами Эдвина. Конечно, Александеру не помешало бы еще недели две полежать, но разве удержишь его теперь.
А Шурка отца уломает. Темка готов на что угодно спорить. До завтрашнего утра есть время – целая ночь.
Княжич дошел до еще одной закрытой двери. За ней было тихо, но свет пробивался у косяка. Улыбка погасла. Темка толкнул створку. Княгиня не обернулась, продолжала сидеть, ровно держа спину и глядя на портрет отца. На подлокотнике кресла не было привычной корзинки с вышиванием, зато лежал на коленях платок, какой обычно носила осенью.
– Мама.
Чуть дрогнули плечи. Темка на цыпочках подошел, остановился за креслом. Страшно было шагнуть вперед, увидеть, что страх все-таки вырвался из-за непрочной преграды из ресниц. Мама обернулась, всхлипнула и притянула сына к себе. Упал платок, распахнулся под ногами цветочной поляной. Темка рванулся поднять, но княгиня не отпустила, обхватила сильнее, прижалась к мундиру.
– Ну мам, – он неловко погладил вздрагивающую голову. Обычно мамина ладонь касалась его волос, утешая и успокаивая, а тут роли вдруг переменились. Темка почувствовал себя очень взрослым, но от этого стало только тяжелее. Он снова коснулся тугих локонов:
– Мам, ну не плачь.
* * *
Каждое путешествие непохоже на предыдущее, теперь Темка знает это точно. Расцвечена степь геральдическими цветами: штандарты, мундиры, лошадиные попоны. Над головой не тряский потолок фургона, а небо. Прошла боль, руки поджили, вернулись прежняя гибкость и точность движений. Место в пути княжичу Торну определено: недалеко от короля, так же, как и Фалькию Леднею и Маркию Лессу. Кроме этого, порученцев ничего не объединяет. Впрочем, Темка не расстраивается. Фальк ему неинтересен, а Марика бы и вовсе глаза не видели. Хотя есть за князем Лессом должок, который Темка собирается стребовать.
Коротки и светлы летние ночи. Вечером долго горят костры лишь затем, чтобы приготовить ужин. Это Темке на руку. И отсутствие Александера – удача: вызвали к коннетаблю; будет милость Росса – капитан вернется нескоро. Сегодня – самый подходящий вечер, думал Темка, стоя на берегу. Снизу, от отмели, поднимался Марик, ведя за собой Санти. И конь, и хозяин были мокрыми. Лесс окинул Темку насмешливым взглядом:
– Никак меня ждешь? За что такая честь?
Княжич протянул руку, разжал кулак: на ладони лежали два защитных колпачка для шпаг.
– Переодеться-то дашь? – Марк повел плечами, демонстрируя прилипшую к телу рубашку.
– Жду тебя на поляне, к юго-востоку от главного костра. Недалеко, найдешь сам.
Марик молча потянул повод и пошел в сторону лагеря. Его шаг остался тем же расслабленно-неторопливым.
Темка был уверен, что Лесса придется ждать долго, и даже вздрогнул, когда за спиной хрустнула ветка. Бывший побратим не надел мундир, и шпагу нес в руке, небрежно. Холодная ярость обожгла Темку. Ладно, улыбайся. Посмотрим, как ты признаешь себя побежденным.
– Ты еще не готов? – бросил Марик, преувеличенно внимательно рассматривая крепление защитного колпачка на острие шпаги.
Княжич Торн шагнул на середину поляны. Дуэльный этикет требовал поклониться, что Лесс и сделал с тем изяществом, которое всегда раздражало Темку. Пижон! Красуется, даже не встанет в позицию. Дурак, думает, с ним тут шутить будут.
Темка атаковал стремительно, забыв, что гнев плохой советчик. Лесс же мгновенно перехватил удар, отвел в сторону. Тут бы уйти в оборону, прощупать – чего стоит теперь бывший побратим. Но жаль было терять даже мгновение. Быстрее приставить шпагу к груди, заставить бросить оружие!
Атака следовала одна за другой. Даже в лучших боях с Александером так не выкладывался Темка – и все зря. Словно не два года прошло, а десяток лет – и все это время Марик тренировался. Шакал побери! Словно сам Росс оружие ему в руку вложил! Но Темка должен, должен победить! Укол – ушел. Вверх, рывок – звон железа. Будь ты проклят, Марик! В сторону, а теперь вперед – и тупой конец остановился у Темки выше ключицы. Медленно, точно после похода в Пески, поднял княжич глаза. Если бы Лесс смеялся, если бы! Нет, смотрел с пониманием и сочувствием.
– Еще! – Темкина шпага рассекла воздух.
Прилипла рубаха к спине, уже не пьянила уверенность в собственных силах. Морщился Лесс – и так понятно, кто из них сильнее. Ну уж нет! Не дождешься, чтобы Темка признал себя побежденным. Атака! Дерьмо шакалье!
– Еще? – усмехнулся Марик, останавливая руку. Чуть продолжи он движение в настоящем бою – гулять бы Темке в Саду Матери-заступницы. – Или хватит с тебя, Торн?
Медленно поднял Темка шпагу. Побежденный должен бросить оружие под ноги победителю. Только право Марика будет, наступить ли на клинок, подтверждая позор, или перешагнуть снисходительно. Ждет Лесс. И снова в его черных глазах сочувствие. Темкины пальцы ухватили колпачок, сорвали. Короткий взмах рукой – и крохотная защита улетела в кусты.
