Одним жарким днём, стоя на северной стене храма вместе с остальными, Даджа увидела, как из окон Оси вылетело облако.
- Это … ? ‑ спросила она Браяра.
- Загон для птиц, ‑ ответил он. ‑ Наверняка.
Облако птиц-гонцов разбилось и разлетелось в разные стороны. Менее чем через полтора часа из Спирального Круга галопом вылетели верховые курьеры.
- Что-то крупное, ‑ ответила Трис.
- Может, когда-нибудь они расскажут нам, что происходит, ‑ проворчал Браяр. ‑ Было бы здорово.
Двумя ночами позже Нико присоединился к ним за ужином. Он выглядел разбитым. Его глаза были опухшими и покрасневшими; складки вокруг носа и рта на его лице были глубже обычного.
- Я думаю, мы сделали всё, что можем, ‑ объявил он. ‑ Они наверняка получили весть вовремя, и сообщение было отправлено в береговые города и на острова. Теперь мы можем только ждать.
- Какое сообщение? ‑ спросила Сэндри.
- Ты расскажешь нам, что стряслось? ‑ поинтересовался Браяр.
Мужчина кивнул:
- Завтра в Рагате будет землетрясение, где-то до полудня. Весть была отправлена в Рагат и в соседний с ним Паджан, чтобы они приготовились, и всем у окружающих берегов, до которых может докатиться приливная волна.
- Землетрясение? А мы в опасности? ‑ нервно спросила Трис.
- Нет. Если будет волна, то большую её часть примет на себя восточное побережье Эмеланского полуострова, а не наша сторона, ‑ сказал ей Нико. ‑ Рагат слишком далеко от нас, чтобы ощутить само землетрясение, ‑ он беспокойно побарабанил пальцами по столу.
- Что-то тебя всё-таки беспокоит? ‑ осведомилась Ларк. ‑ Ты можешь лишь предупредить людей. Не то, чтобы ты в самом деле мог остановить землетрясение.
- Почему им нельзя остановить землетрясение? ‑ спросила Сэндри, когда Нико не ответил.
Трис побледнела; на секунду она почувствовала, как её сжимает сила прилива:
- Никогда даже не думай о подобном!
- Это вопрос энергии землетрясения, ‑ указала Розторн. Она накапливается годами. Эта энергия должна куда-то уйти — её нельзя просто заставить исчезнуть.
- Но маленькие толчки были всё лето, ‑ возразил Браяр. ‑ Разве они не спустили пар?
- Нет. Они только усилили его, потому что они не были в точке, где растёт это землетрясение. Верно? ‑ спросила Трис Нико.
Он кивнул и потыкал еду на своей тарелке:
- Мне не нравятся вести из Храма Круга Волны в Рагате, ‑ сказал он наконец.
- Кто у них главный? ‑ спросила Ларк.
- Досточтимый Хьюат, ‑ ответил Нико.
Ларк тихо присвистнула:
- Хьюат. Он, и его машины, которые преобразуют энергию из одной формы в другую. Какая была последняя? Ах да — мельница, которая должна была преобразовывать энергию ветра в магию молний. Как я могла забыть?
- Хьюат что-то сказал? ‑ спросила Розторн.
- Его сообщение для Мунстрим было следующим: «Возможно, вы удивитесь», ‑ сказал ей Нико. ‑ Мне не нравится, как это звучит.
- Сейчас мы уже ничего не можем поделать, ‑ указала Розторн. ‑ У тебя такой вид, что тебе следует быть в кровати.
- Даже Хьюат не настолько возгордился, чтобы обмануть землетрясение, ‑ добавила Ларк, но четвёрке послышалась неуверенность в её голосе.
Нико вздохнул:
- Трис, потерпи ещё два или три дня. Я оставлял тебя одну, и я знаю, что тебе очень необходимо обучение. Мне жаль, но такая проблема может выжать сок даже кого-нибудь моложе меня.
- А разве ему можно говорить как тебе? ‑ спросил Браяр Розторн. ‑ Как‑будто он — дерево?
Нико улыбнулся:
- Прости меня, Трис. Мы с тобой всё наверстаем, ‑ он поднялся на ноги и покинул коттедж.
- Почему он усталый? ‑ спросила Сэндри.
- Он занимался предвидением в своём кристалле, пытаясь увидеть будущее. Это истощает его, ‑ объяснила Ларк. ‑ Нам повезло, что он был здесь, чтобы помочь нашим собственным провидцам разобраться в разных знамениях, ‑ она встала. ‑ Кто моет посуду?
Она спала? Всё выглядело натуральны, местами.
Женщина в одежде служанки сидела на покрытом шахматной клеткой плиточном полу, и пила из тяжёлого хрустального графина. Из белых язв на её лице, руках и ногах что-то сочилось; один глаз она совсем не могла открыть.
- Выпьй с мной, твья свтлсть, ‑ озорно улыбнулась она. ‑ Выпьй за Повелительницу Смерть, как и все мы.
- Нет, спасибо, ‑ прошептала она. Увернувшись от женщины, она побежала, преследуемая пьяным смехом. Её родители были здесь, в лабиринте коридоров дворца. Её мать, отец, Пириси — она должна была найти их. Пора было уезжать. Ей никогда не нравились дворцы. Они были холодными, ящики из мрамора, хрусталя, металла и фарфора, где человеку негде было сесть и расслабиться. Как только найдёт своих, они смогут уехать.
Она забежала за угол и вдруг оказалась в спальне своих родителей. Они были всё ещё в постели, как обычно, обнявшись, как обычно. Сейчас они встанут, засмеются и поманят её к себе.
Но они не встали. Она подошла к месту, где они покоились на подушках, и потрясла отца за плечо. Он скользнул в сторону. Она увидела его лицо, на котором свернувшиеся нарывы от оспы стали из белых коричневыми. Вдруг на неё навалилась вонь старой смерти, запах протухшего мяса. Её мать соскользнула вместе с отцом, прижатая к его груди, и такая же мёртвая. Пириси лежала у подножия их кровати с разбитым её убийцами лицом. На её красном платье — траур по её трём детям, погибшим в предыдущие два дня — не было ни следа.
Хлопнула дверь. Её взгляд заметался по комнате.
Свечи и лампы погасли. Она была одна, в темноте, с мертвецами.
Втянув воздух, Сэндри села. Она увидела белые каменные стены Дисциплины и свою вышитую драпировку с Деревом Жизни. Почти рассвело. В комнате было достаточно света — и хорошо, потому что её маленькая прикроватная лампа погасла. Она нахмурилась. Пришёл ли к ней кошмар потому, что её свет погас? Возможно ей стоит попросить у Ларк лампу побольше, если у этой не хватает масла на всю ночь.
Дрожа, она выбралась из кровати. Сон всегда был один и тот же. Родители выглядели так же, как в тот день, когда она нашла их. На самом деле Пириси тогда была ещё жива, и пыталась не дать ей войти в родительскую спальню. На самом деле они услышали рёв толпы, и Пириси настояла на том, чтобы спрятать её.
Налив в таз холодной воды, она смыла с лица испарину. Чистя всё ещё дрожащими руками зубы, Сэндри поклялась, что попросит у Ларк лампу побольше. Ей просто надо держаться подальше от темноты, вот и всё.
Проснувшись, все увидели подёрнутое дымкой небо и странный оранжевый свет. Воздух был жарким, влажным и удушливым. Медвежонок бегал между парадной и задней дверями и скулил. У Трис болела голова, её мутило. Розторн и Браяр были раздражительными. Даджа, которой нравилось по возможности ходить босяком, надела башмаки. Наверху с ней было всё в порядке, но внизу земля казалась горячей.
