Огоры начали валиться со страшным грохотом, жутко вскрикивая при этом. Горны Рабов Крови испустили медный зов, и бойцы хлынули вперёд.
Своей выгодной точки обзора на костяном бугорке, Мир, Орто, и прочие наблюдали, как меняется ход битвы. Огоры окружали их растянутым полукругом. Их боевые звери покончили с людьми Матрора и пошли на помощь остальным, но огорская элита преграждала им путь, и потому они бесполезно топтались за основным строем. Это было подходящее время для атаки. Мир поднял топоры.
— Вперёд, во славу Кхорна! — закричал Череп.
— Черепа для Трона Черепов! — завопил Вор Черепов.
— Кровь для Кровавого Бога! — завопила Кровавая Злоба.
Мир спрыгнул с бугорка, со сверхъестественной силой пролетев над головами своих воинов, и врезался в огора. Здоровенный воин, удивлённый такой большой силой в ком-то столь маленьком, был сбит с ног последовавшим ударом.
С лица огора так и не сошло это ошарашенное выражение, когда Вор Черепов снёс ему голову.
Мир вклинился в отборный отряд огоров. Теперь они пребывали в замешательстве: исчезла крепкая стена, повстречавшаяся Матрору, и Ушкар прорубал себе путь через врагов. Когда они наваливались слишком сильно, он прыгал на них, отталкивал ногами их толстые конечности и плотные тела. Каждый взмах его демонических топоров-близнецов убивал очередного огора. Своими собственными усилиями, он проделал широкую дыру в племени огоров, а за ним шли его жнецы черепов. Массивные, преобразованные люди, чья дарованная Кхорном сила была сравнима с огорской, они расширили дыру в строе ещё больше. Меньшие Рабы Крови шли по их следам, ворвавшись в огорский ковёр из мышц и жира.
Мир пробивался вперёд, разыскивая владыку огоров. В голове у него беспрерывно повторялся открытый вызов Кхорну: “С каждым черепом я прокладываю дорогу к твоему трону, с каждым шагом я приближаюсь к мести”.
Руны на его карательном обруче сияли адским огнём. Плоть Ушкара обугливалась, но он не прекращал свою богохульную молитву.
Последний из огоров между смертоносцем и его целью пал, и владыка великанов оказался перед Миром.
— Ты! Человечек! — проревел тиран, тыча пальцем столь же толстым, как человеческая рука. Из его красного рта вылетали брызги слюны. — Щас я тебя убью!
Ушкар поднял топоры и бросился на него. Огорский тиран сделал круговой мах двухсторонней палицей, попав Миру в грудь и отбросив его. Торжествующая улыбка обернулась рычанием, когда смертоносец вскочил на ноги после удара, несмотря на вмятые внутрь ребра и глубокую рану, истекавшую кровью, в которой виднелась сломанная кость. Великан двинулся прямо на кхорнита.
— Не знаю, кто ты такой, уродец. Великая Пасть послала нас к тебе, не к тому, кто убил Шрамобрюха. Но ты всё равно пойдёшь на закуску. Твой бог убил Шрамобрюха Великого, Пророка Пасти, вот мы и убьём тебя! — рявкнул вожак огоров. — Мы раздавим вас, щуплых людишек. Потом сожрём ваши печёнки, а вы будете на это смотреть.
Тиран крутанул палицу вокруг с ошеломительной скоростью, обратив железные оголовья во что-то размытое и серое. Мир отразил первый удар, потом второй, но третий попал ему прямо в лицо. Гвозди врезались в череп Ушкара, когда карательный обруч вобрал в себя силу удара. Голова смертоносца закружилась, он упал на одно колено.
— Щас ты сдохнешь. Я не знаю разных красивых слов, но скажу тебе, что буду убивать каждого из твоего поганого рода, кого увижу. Мне давно надо было этим заняться. Твой бог научится бояться последователей Шрамобрюха! — тиран поднял палицу и опустил её на голову Мира с такой силой, что она могла бы размозжить даже череп джаггернаута.
За долю секунды до столкновения Ушкар ударил Вором Черепов и Кровавой Злобой прямо по болванке, раскрошив её на тысячу разлетевшихся осколков железа, светившихся волшебным жаром. Попав в плоть сражающихся, они зашипели. Огор взревел, потеряв баланс из-за внезапно изменившегося веса оружия. Нечестивая живучесть Мира превозмогла боль от ран, и он шагнул назад, когда огор качнулся вперёд. Вождь попытался удержать равновесие, но Вор Черепов подрубил ему ногу в колене, и он обрушился на землю. Рука, которой он пытался защититься, была отнята Кровавой Злобой схожим образом, безумно загоготавшей от испитой крови, струящейся по её клинку. Брызги жизненной влаги ударили из запястья огора, окатив Мира.
— Будь проклят ты и весь твой душегубский род… — успел прошипеть вождь огоров до того, как Ушкар прикончил его. Наклонившись, смертоносец поднял отсеченную голову тирана и вскинул её вверх. Лицо мертвеца дёрнулось, когда Мир проревел бессвязный вызов своему божественному хозяину.
Огоры дрогнули, увидев, что их самый могучий воин зарублен. Им пришёл конец.
Смертоносец пробивал себе путь вперёд, убивая огоров, где бы их не встретил. Корд двигался позади него, пылающая наковальня свистела в воздухе, отбрасывая огоров, в которых она попадала. Великаны стонали, когда обильный телесный жир возгорался чародейским огнём, превращая их в живые свечи. Шипастый хлыст Данавана Вуула кружился вокруг головы кровавого загонщика, хлеща Рабов Крови и направляя их вперёд, распалёнными свирепостью.
Многие огоры бежали ко вратам, и кхорниты устремились в погоню. Боевой зверь, всадники которого повисли мёртвыми в сёдлах, преследовал Ушкара Мира, угрожая раздавить его. Слева раздался безумный вопль, и два кхоргората Рабов Крови прыгнули на чудовище. Зверь упал. Мир не остановился посмотреть, как один из кхоргоратов откусил голову животного, разгрызя его большие рога могучими челюстями, и целиком проглотил.
Смертоносец продолжал бежать. Большие и маленькие тела вновь устилали поле битвы, как много раз прежде. Ушкар поборол ликование от вида бойни, ведь этот путь вёл к истинному проклятию. Цепляясь за уцелевший до сих пор стержень собственной воли, он срезал бегущего огора, затем второго. Раззявленные красные врата поблёскивали уже совсем недалеко. Тут и появился Матрор, вышедший навстречу ему с высоко поднятым мечом.
Мир тут же прекратил преследование, изготовившись к возобновлению поединка.
Череп ухватился за волосы очередного трофея и оттянул их, готовясь отсечь голову и добавить её к растущим пирамидам.
Мужчина застонал и открыл глаза. Тут же Череп отпустил его голову и перевернул воина на спину. Умирающий кровавый налётчик заморгал; его глаза, освободившиеся от ярости, вновь исполнились страха.
— Где я? Что это за место? — спросил он. Взглянув на собственную грудь, чтобы рассмотреть глубокие раны, воин увидел развитые мышцы и грубые татуировки, а также шипованые ремни, носимые вместо одежды. Его глаза расширились. — Что со мной случилось? Во что я превратился?
— А, — произнёс Череп. — Ярость покинула тебя.
— Ярость? А ты кто? Где я?
— Я — Череп, — ответил Череп, присел рядом с кровавым налётчиком и воткнул свой длинный нож в землю. — Скажи мне, зачем люди сражаются?
Лицо мужчины исказилось в недоумении.
— Я умираю, а ты загадываешь мне загадки? Помоги мне!
— Так я и помогаю тебе. Ответь на вопрос, и немного разберёшься, где ты.
Умирающий закашлялся. Его дыхание вырывалось толчками, розоватая кровь пенилась на губах.
— Человек сражается, чтобы защитить свою землю или свою семью. Или ради денег.
— А если этих вещей больше нет?
— Тогда человек сражается, чтобы выжить.
— Очень хорошо. Вот этим ты и занимался, — объяснил Череп.
На лице мужчины отразилось жуткое осознание.
— Старые боги! Я вспоминаю… Что я наделал? Что я наделал! Краснота больше не застилает мой взор. Теперь я вижу, я вижу!
— Шшш! — шикнул Череп, наклонился к умирающему и пригладил его волосы, влажные от пота и слипшиеся от крови. Кожа мужчины была склизкой, его борода замусолилась и покрылась запёкшейся коркой. Лицо его, как и тело, обезображивали татуировки, но под этой маской дикости проглядывало подлинное страдание.
— Красное неистовство оставило тебя. Кхорну ты больше не нужен. Он покинул тебя.
Мужчина заплакал.
— Я убил их всех… Моих друзей. Я съел их сердца.
— А знаешь, зачем ты это сделал? — спросил Череп. — Ты сделал это, чтобы выжить.
Он оглянулся туда, где до сих пор сражались Мир и Матрор. Уже наступал вечер, а эти двое продолжали биться, и ни один не мог превзойти другого. Огоры либо погибли, либо сбежали, а Рабы Крови приостановили свои перебранки. Те немногие, кто уцелел, обессилено упали на колени и осоловелыми глазами наблюдали за смертоносцами. Кучка других занималась своими подношениями Кхорну. Блуждая по полю битвы, они отсекали головы от тел павших, и складывали их в пирамиды, оставшиеся ещё со вчерашнего боя. Одна из них выросла выше прочих и пылала. Раскрытые челюсти и глазницы сияли огнём.
