Я же ничего сказать не мог, на меня продолжало что-то давить и высасывать все силы. Я подозревал что это наш учитель, и меня всего трясло от злости. Я мог решить проблему очень просто — немного подышать в правильно порядке и…
— Что с тобой, боец, почему ты молчишь?!
Наставница наклонилась прямо к моему носу, прошептала зло:
— Давай, я даю тебе ещё шанс, у тебя есть пару дней чтобы уйти, просто скажи «да» и всё кончится, я договорюсь чтобы тебя взяли на другой факультет.
— Н-н-н… — попытался сказать я.
Командир поняла, что я хочу сказать: «Нет» и не дала мне этого сделать, вместо этого громко спросила:
— Цветочек, что с тобой случилось, вставай же, и пройдём наш бросок до конца!
И тут я почувствовал, как ко мне в сознание ломятся, и я ничего не могу с этим сделать. Я попытался сопротивляться и сначала даже это получалось, но потом получил тычок в живот и сдался. Губы против воли произнесли:
— Я очень устал, очень-очень, не мужское это дело бегать так много…
Женщина-великан широко улыбнулась, показывая свои клыки, и подмигивая мне. Она поднялась, осмотрела девушек, сказала:
— Вы слышали, кавалер устал, ему плохо, срочно нужно помочь и дайте ему уже больше воздуха! — она весело посмотрела на меня ещё раз. — Ашер, близнецы — быстро соорудили носилки, Дели, срывай лист с того куста и создай прохладу нашему Цветочку!
— Я не буду! — вскрикнула гордая девушка.
— Два дежурства подряд!
Соня со злостью пошла и сорвала какой-то огромный лист и стала меня обмахивать им. Рядом возились девушки и под руководством наставницы пытались соорудить из толстых веток подобие носилок. Я же даже не мог нормально подышать чтобы перейти в другой режим. Ненависть внутри заполонила всё, и эта увечная сука явно чувствовала это и ей нравилось!
— А у нас тут нарисовался первый позывной, Цветочек, и это не про тебя, дорогой. — сладко пропела командир. — Дели, ты теперь Онта!
— Я не…Вы не можете! — заорала девушка, бросая лист, которым меня обдувала, перешла на визг: — Нет, я запрещаю!
Удар сбил Соню с ног, она упала на землю и получила сапогом по рёбрам, судя по звуку не очень сильно. Ина наклонилась уже над ней, сказала:
— Ещё два дежурства подряд, и подняла опахало, за работу, Цветочку жарко!
— Вы…Вы…Не можете… — зарыдала Соня, поднимаясь и беря лист.
Она махала своим инструментом и рыдала, для неё новый позывной стал настоящим кошмаром, и я понимал почему. «Онта» — это старое обращение ходившее в Империи когда хотели подчеркнуть «безродность» человека. Это можно сказать оскорбление даже для простонародного, что уж говорить о аристократе. И Соню, которая очень переживала что её права как графини вдруг стали «ущемляться», было очень жаль. Девушка явно привыкла к другому. Непонятно только что она забыла среди боевых магов.
— Молодец, Онта, главное для боевого мага в любой ситуации что? — наставница залихватски подмигнула Соне. — Правильно — плачешь ты, или без руки осталась на боле боя, но задачу будь добра выполни! А задача у нас — не дать зачахнуть нашему Цветочку! А ну, овцематки пузатые, ускорились, ты как вяжешь узлы Ани, тупая твоя голова, а?!
Девушки заканчивали носилки, а я всё так же лежал и не мог встать. Злость внутри кипела, но даже перейти в другой режим не получалось. Только я хотел «задышать» как надо — что-то придавливало. Наставница чётко читала мои чувства и желания, и видимо чувствовала, что нельзя давать мне дышать ровно дышать.
— Взяли-взяли и пошли, чего встали, овцематки брюхатые! — продолжала орать командир.
Меня перенесли на носилки и путь наш продолжился. Я перестал сопротивляться — только смотрел на огромные стволы деревьев и думал о том, что меня теперь ждёт, когда мы вернёмся. Девушки, даже Криста, явно не были рады таскать меня по лесу вместо того, чтобы бежать на легке.
Когда портал в конце пути перенёс нас обратно на двор к казарме, меня просто уронили вместе с носилками. Я попытался подняться и с трудом это получилось. Шатаясь, встал в строй, дрожащими руками открыл флягу с водой и попил. Наставница ходила и смотрела на нас всех со злой ухмылкой, сказала:
— Знаете как этого хиляка называют при дворе?
Все молчали, даже Криста не подала голос, хотя всегда любила вставить какую-то колкость. Кажется девушки начинали меня ненавидеть, несмотря на то что я ничего не делал. Попробуй им теперь докажи, что это не я сказала то, что сказал, а наставница влезла в мою голову потому, что я не умею ставить блок.
— Не знаете, а я вот знаю — Цветок Севера, и они там уже решают кто сорвёт себе этот цветок, когда он вылетит из университета покалеченный, кто за ним будет ухаживать и поливать. — командир широко улыбнулась. — Но я скажу так, выродок, никакой ты не цветок, ты Сорняк, который я, как хороший садовод, должна выкорчевать из нашей клумбы.
Так у меня, второго из группы, появился позывной — «Сорняк». Не самое обидное, но и гордится совершенно нечем. Мне повезло больше, чем Соне, она теперь вообще выглядела потерянной. Особенно удручало что наставница при каждой возможности стала называть её новое имя и делать на нём акцент. Девушку это очень сильно ранило, и она вздрагивала почти каждый раз, когда слышала слово «Онта».
Началась рутина. Нас поднимали ни свет ни заря, дальше лёгкий завтрак, перерыв пол часа и тренировка с наставницей по очереди во дворе на мечах. Она давала советы и указания, но как я понял продолжала так же присматривать и делать для себя какие-то выводы.
К полудню мы заканчивали упражнения с мечами и экипировались по полной. В первый день мы бежали на легке, в остальные нас нагружали заплечными мешками. В мешки складывалось всякое — паёк на пару дней в который входили и консервы, дополнительные портянки с трусами, стволы для огнестрела, пули для него же, мыльный порошок, камни для розжига костра. Сами огнестрелы были разряжены и нас пока не учили из них стрелять. Так же тащили на себе каску и пару полных фляг с водой. Каска была из лёгкого металла, надевалась прямо поверх треуголки, которая отлично сминалась и смягчала ношение этого предмета. Закреплялась эта защита для головы ремешком и сидела очень хорошо.
Я вообще, когда впервые увидел этот головной убор то подумал, что его откопали из музея моего прошлого мира. Очень уж похожа была на советскую, времён второй мировой. Разница только в том, что, как и одежда, она меняла цвет в зависимость от местности. Не сразу, но со временем.
Бежишь ты по лесу — и постепенно куртка, штаны, сапоги и каска становятся пятнисто-зелёными. Очень удобно, но меня это свойство менять цвет не удивило. Явно эту форму делали похожей на ту, что носили в Первой Империи и ту, что там же уже использовал я когда-то.
Почти каждый раз в конце броска меня тащили девушки на себе. Я не выдерживал пробежки по три-пять лиг в таком обмундировании и не понимал, как выдерживают они. А это если считать в старой системе измерений девять-пятнадцать километров. Извините, но даже в моём старом мире тренированные солдаты вроде бы не бегали так много и так нагруженные. Но возможно я могу и ошибаться.
Примерно на пол пути я начинал отставать, а на последней лиге просто мог упасть. За что получали выговор девушки, наставница словно специально их раззадоривала и злила. Мне выговор не давали, а они по очереди подписывались на дежурства подряд.
Мне же прилюдно изо дня в день повторялось:
— Сорняк, откажись, есть ещё у тебя время и шанс, просто откажись и иди на другой факультет!
И изо дня в день я отказывался «отказаться» от своей идеи стать боевым магом. И меня эти марш-броски, тренировки боя на мечах, всё это стало доставать. Я пришёл учится боевой магии — заклинания, огненные шары, всякие волшебные штуки. А в итоге просто попал в какую-то армию, где меня пытаются заездить словно необъезженную лошадь. Для меня это выглядело как муштра ради муштры, я не понимал зачем мы это делаем.
На тринадцатый день к вечеру мы вернулись в казарму как обычно. Я заползал, в прямом смысле этого выражения, в свою комнату. Меня встретил зверёк радостным писком, и поняв, что я чуть живой, пытался помочь взобраться на кровать. Когда у меня получилось, я прямо так в полной форме, разве что без рюкзака, в сапогах лёг. Свет в комнате включался прикосновением к контактному кристаллу у входа, и я его просто не нажимал, когда вползал.
