Ознакомительная версия.
«Ты не можешь быть хорошим для всех, – говорил Аластар. – Ты ведь не золотой полновесный оули, а всего лишь человек. И если судьбою и традицией положено быть тебе господином Янамари, то всем остальным по той же самой причине придется смириться с таким положением дел и подчиниться. И тебе должно быть все равно, что они чувствуют при этом. Хоть волками воют, хоть готовы от злости сами себе глаза выцарапать. Тебе – наплевать». Сказать легче, чем сделать. Особенно если тебе не триста с хвостиком лет, а всего лишь каких-то двадцать зим от роду.
Рамман Никэйн Янамари сидел в своем личном кабинете, в своем доме, в столице своего графства – в славном Дэйнле, и даже представления не имел, как заставить своих подданных добровольно сформировать отряды дворянского ополчения. С простонародьем все понятно – за руку и в лагерь. А вот как поступать с мужчинами из благородного сословия, если они сами не торопятся пополнить ряды защитников новообразованного отечества?
Напоминание о свежепринесенной клятве ничего не дало. Лояльные лендлорды всецело и полностью были на стороне князя Эска. Можно сказать – обеими руками «за». Но ничем существенным новому сюзерену помочь не могли. Денег нет, народ нынче не тот пошел, не хочет народ под ружье становиться, и ничего не поделаешь с этим народом. Самим тоже нет никакого желания голову сложить. А что до будущего обещанного снижения налогов, так когда она, эта милость княжья, случится? Понятно, что после победы на эсмондами, только вот будет ли эта победа, никому не ведомо. Вот доживем, тогда и поглядим, чем Аластар Первый лучше Атэлмара Восьмого.
Улыбались, змеи хвостатые – псы полосатые, льстили, в верности клялись именем Пр… Тьфу ты! Короче, очень сноровисто находили, чем бы таким внушительным поклясться в преданности Княжеству Файрист и ненависти к Эсмонд-Кругу. Насчет преданности – тут можно было бы усомниться и поспорить, насколько искренними выходили клятвы, а вот нелюбовь к эсмондам приключилась самая натуральная, без прикрас. Достали маги диллайнские добрых синтафцев до самых печенок и селезенок – прежде всего расценками на свои услуги, а затем уж наглостью, высокомерием и равнодушием к жизням человеческим. За последние столетия поднакопилось у народа счетов к эсмондам преизрядное количество, потому «ересь» Аластара Эска и его соратников-мятежников пала в уже унавоженную злостью землю. Тивов изгоняли, храмы, постояв пару месяцев бесхозными, как-то незаметно растаскивались по кирпичику, а иной раз и сгорали дотла. Случайно, разумеется, совершенно случайно. Пару раз дошло дело до самосуда над особо непонятливыми служителями Предвечного. Но главное в другом – Предвечный, такой могущественный и всесильный, молча принимал от смертных оскорбления и поношения, но ничегошеньки не менялось в жизни святотатцев.
Кое-кто из старожилов, коих в мирном Янамари поболе, чем в иных графствах будет, помнили из рассказов своих предков о том, как жестоко карали Богини Луны отступников. И никто из ролфи, некогда принявших нового бога, не осмелился плохо подумать о… ну, скажем, Морайг.
«Что это за бог такой, а? – вопрошали внезапно прозревшие люди. – Этих он слышит, других не слышит, от этих принимает веру, от иных – ни в какую. Одним – магию и все блага, другим – «ничего», помноженное на «никогда». Его проклинают – он молчит. Стало быть, прав диллайнский князь: Предвечный – лжебог. И точка!»
Соглашались, на собраниях общин выступали, присягали Аластару целыми деревнями. А служить ему с оружием в руках не хотели.
Можно, конечно, предоставить разбираться с проблемами Илдреду Кану, но как-то неудобно, несолидно как-то. Все замечательно: новое государство, новый повелитель, новые законы, вот только для графа Янамари вся эта красота и новизна обещали в скором времени выйти боком. Кто у нас ближе всех к Санниве? Янамари! Житница для людей и пастбище для кавалерии, но при этом самая, как выразился Носатый Филин, демилитаризованная территория Синтафа. А с другой стороны, какой смысл было расквартировывать в сердце могучей Империи боеспособные части? Никакого. А теперь попробуй защити мятежную житницу-хлебницу от возмездия. Ведь именно здесь развернутся боевые действия, именно эти поля вытопчет конница, а с этих невысоких холмов будут бить пушки. Не для себя Рамман собирал сейчас ополчение, а для Княжества Файрист. Оттого и прибыл в Янамари многоопытный Илдред Кан, чтобы возглавить подготовку к обороне ставшего в одночасье пограничным графства. И армию привел. Раз граница с Конфедерацией и морское побережье прикрыты союзниками-ролфи, то самое время озаботиться защитой рубежей южных.
Перешедшим на сторону мятежников местным частям было доставлено жалованье и обмундирование, но этого все равно оказалось мало.
– Малыш, мы на самом деле в глубокой заднице, – честно признался Рамману знаменитый военачальник после небольшой инспекции. – Наша задача – поставить под ружье половину мужского населения, а тут все против нас: весна кончается, полевые работы в разгаре, мужики все в при деле, и никто в здравом уме не завербуется в армию мятежников.
Молодой человек не мог не согласиться. Он и сам понимал – простолюдинам все едино, кто на троне сидит. Не демон с рогами и копытами – и ладно. Остальных переживем как-нибудь. Лишь бы три шкуры не драли и с земли не сгоняли. А Император там, эсмонд али диллайнский князь – какая, собственно, разница хлебопашцу, верно?
– Нам нужно выиграть хотя бы два сражения, малыш. Не просто шугануть, а убедительно, наголову разбить регулярные части, оставшиеся верными Эсмонд-Кругу. Только тогда за нами люди пойдут. А проиграем… Пиши – пропало. Начнут в спину стрелять и на вилы поднимать, – рассуждал Илдред Кан еще в Амалере, накануне отъезда.
А повелитель Файриста – Аластар Эск, наделенный к тому же Советом Семерых временными полномочиями диктатора, болезненно поморщившись, добавил:
– По сути, Рамман, мы обречены, мы – смертники. Пока мы не предложили простым синтафцам-полукровкам кого-то взамен Предвечного, мы маршируем по дороге на эшафот. Нужна идея, нужен Путь – ясный и четкий! А у меня его нет.
– А как же благоволение Меллинтан?
В ответ Аластар сломал перо, которое в задумчивости вертел в руке, и с досадой швырнул останки в камин.
– В лучшем случае наша Мать примет только диллайн. А что делать… – он тяжело вздохнул. – Кто примет таких, как ты, Рамман?
Но юные годы тем и хороши, что малый жизненный опыт и оптимизм не дают как следует задумываться о сложных вопросах бытия. Боги и духи, предназначение и судьба, посмертие – понятия далекие, как звезды. И это правильно – юные должны думать о жизни, и только о ней и ее маленьких и больших радостях.
Ознакомительная версия.
