Неведомая сила словно подтолкнула Ли через порог, и дзи, не пытаясь даже сопротивляться, подошел на негнущихся ногах к мраморному алтарю. Лицо умершей было красиво, но совсем не так как у Каори О–шэй. Чувственность и грацию дочери дзито нельзя было сравнить с неподвижным совершенством неизвестной. Там, где Каори блистала эмоциями и жизненной силой, мертвая красавица брала холодным совершенством формы, замершим вне самого времени, и каким–то извечным глубинным покоем. Боясь потревожить завораживающую картину, Ли буквально замер на месте, не в силах пошевелиться.
Длинные тесные ресницы едва заметно дрогнули, и глаза умершей медленно открылись, обращая свой леденящий взор на незваного гостя. Кровавая радужка ее глаз имела насыщенный густой цвет, а вертикальные зрачки вызывали ассоциации скорее с хищной птицей, чем с кем–то из породы кошачьих. Тонкие лиловые губы неторопливо растянулись в улыбке, обнажая белоснежные иглы клыков.
Оторопь, охватившая дзи, так и не позволила ему броситься бежать. Превозмогая себя Ли сделал шаг назад и стал оборачиваться. Еще два кровавых глаза разглядывали его из глубины коридора. Путь назад оказался отрезан, а затем был удар, боль и темнота.
Приходить в себя после того, как кто–то, не церемонясь, приложил тебя по макушке чем–то тяжелым, не самое приятное занятие. Еще неприятнее — обнаружить, что ты висишь вниз головой довольно высоко над полом, а твое тело от ступней до самой шеи буквально спеленато белыми липкими нитями. Тонкими, но очень крепкими.
Дернувшись пару раз, Ли пришел к выводу, что это бесполезно, к тому же голова разболелась еще сильнее. Дзи даже показалось, что он слышит какую–то тихую и печальную мелодию.
— Смотри–ка, очнулся! Все–таки крепкий, — раздался голос, который Ли сейчас совсем не рад был услышать.
Уже знакомая ему кумицо тоже была здесь. Лиса–оборотень стояла у стены совсем неподалеку, рассматривая подвешенного к потолку человека все с тем же негаснущим живым интересом. Рыжие волосы демона были собраны в эффектный хвост, переброшенный через плечо, других изменений в ее облике Ли не заметил. Но зато он теперь прекрасно рассмотрел много других деталей помещения, в котором находился, и многое из увиденного напугало его куда сильнее возвращения кумицо.
Старинный зал был весьма обширен и гораздо больше того, где дзи повстречал ожившую покойницу. Видимых источников света не наблюдалось, но все тоже мягкое голубоватое сияние заполняло собой помещение, скрывая в непроглядной тьме лишь высокий потолок. Можно было почти не сомневаться, что это место является частью тех же подземных сооружений, которые Ли видел ранее. Мебели или других предметов интерьера здесь практически не было.
В дальнем углу обнаружился источник странной музыки, поначалу показавшейся пленнику лишь собственной галлюцинацией. За деревянным футляром ше–до застыла стройная фигура в черном свободном платье, рукава которого были закатаны до локтя и закреплены там специальными прищепками. Крепкие длинные пальцы уверенно скользили над железными струнами, пользуясь лакированным щипком и извлекая протяжные мелодичные звуки. Кожа женщины–музыканта была такой же бледной, как и у той девушки в посмертном рейчи, но она была явно старше, а ее резкое скуластое лицо не обладало и каплей той леденящей силы. В нем не было ничего отталкивающего, скорее даже наоборот, оно притягивало и завораживало, как танец змеи, гипнотизирующий бессильного кролика. Но все же сравнение с юной красотой той девушки, что сидела на полу рядом с ше–до, было явно не в пользу исполнительницы. Ожившая красавица по–прежнему не сменила своего наряда, а ее светящиеся алые глаза непрерывно следили за пойманной жертвой.
Хуже всего оказалось «украшение» противоположной стены. Сначала Ли не совсем понял, что видит перед собой, а когда наконец разобрался, то жестоко пожалел об этом. Это был Лао, вернее, семь босанов Лао в совершенно одинаковой одежде. Краска на лице самого первого заметно облупилась, демонстрируя старое прогнившее дерево. У каждой гигантской куклы от кистей рук, от локтей, от коленей, от стоп и от еще десятка различных точек, включая нижнюю челюсть, тянулись длинные белые нити, вроде тех, которыми был связан дзи. Это было страшно и непонятно, Ли прекрасно понимал, что никогда бы, даже в самом сильном бреду, не принял бы ни одну из этих марионеток за того, кто помогал ему и лечил его все последние дни. Но почему–то сомнений у дзи так и не возникло, одна из деревянных фигур, а может быть и несколько, была тем самым монахом Лао, с которым он и общался.
— А я уже испугалась, что твои домашние кровососы стукнули его слишком сильно, — снова заговорила кумицо.
— Они очень исполнительны, — из темноты, сгущавшейся над дзи, раздался низкий грудной голос, принадлежавший скорее женщине, чем мужчине. — И полезны. Такие сильные вкусные жертвы нечасто сами забредают в мою паутину, а девочки, выходя на охоту, приносят порой что–то не менее сочное.
Женщина, игравшая на ше–до, оторвала взгляд от металлических струн, и Ли невольно сглотнул, увидев кровавый отблеск вокруг ее вертикальных зрачков.
— Надеюсь, теперь тебе уже ничто не мешает употребить этого милого юношу по назначению? — оборотня обсуждение этой темы явно забавляло. — Мне итак пришлось ждать, пока ты восстанавливала его силы.
— Ослабшая и изголодавшаяся муха всегда умирает слишком быстро. Для меня это было необходимо, и ты это знаешь, Фуёко.
— Я и не спорю, — хищная улыбка кумицо стала лишь еще шире. — Мы на твоей территории и следуем твоим правилам, но, тем не менее, я пришла сюда не по собственной воле, и мое поручение вполне конкретно.
— Старшая Сестра может не волноваться, этот человек, столь не угодивший вам и вашим маленьким солдатикам, больше никогда не встанет на пути у задуманного ей, чем бы оно ни было. Сошлись на меня, этого будет достаточно.
— Тогда, пора прощаться.
— Вы всегда были так нетерпимы к моим трапезам, — неискренне пожаловался голос под потолком, — останься, досмотри, может быть что–то останется и для тебя. Или как сувенир.
— Нет уж, — покачала головой лиса–перевертыш, — тебе еще кормить своих къёкецуки. Не хотелось бы, чтобы они ослабли и оставили тебя одну.
— Ничего, голодание для них бывает полезно.
Ни одна из упомянутых демонов никак не прореагировала на последние слова. Кумицо приблизилась к Ли и, обхватив его лицо ладонями, с усмешкой сказала:
— Это было весело, тайпэн Хань. Очень весело, но жаль, что все хорошее рано или поздно заканчивается, — тонкий ноготь оборотня скользнул по паутине, обвивающей шею дзи, оставляя на гладкой поверхности кокона тонкий незаметный надрез. — Вряд ли мы когда–нибудь вновь увидимся, но с другой стороны это было бы весьма забавным.
