Он сразу убрал руку и отрывисто произнес:
– Ладно. Нет смысла ждать, пока до нас доберутся полицейские.
Он двинулся обратной дорогой. Мадж пошел за ним, пинками отшвыривая с пути отбросы.
– Меня это устраивает, чувак. Хотя, сдается, до чертова Кранкуларна пешкодралом придется чапать. Можно прямо щас и отправляться. Только давайте не будем пилить всю дорогу бедного старого Маджа за то, что не обеспечил вам увеселительной поездки.
– Идет. А меня не будем пилить вот за это. – Джон-Том с такой силой приложил сапог к Маджеву копчику, что тигрице пришлось напрячь мускулы, вытаскивая выдра из груды трухлявых бочек.
Снаркен они покидали пешком – усталые, подавленные, злые. Мадж жаловался на каждом шагу, однако согласился искупить свою ошибку – «пустяковую, разумеется», и идти головным дозором. Сыграла свою роль и осторожность – выдру хотелось держаться подальше от Джон-Томова сапога.
Вскоре Маджу удалось снять с себя часть вины, воротясь из очередной недолгой отлучки с охапкой дамского платья, а точнее, сомнительного рванья, при виде которого Джон-Том с трудом одолел брезгливость.
– Забрал у пьяной сервалихи, – объяснил выдр, пока ликующая Глупость меняла ночную рубашку на местами тесное, зато чрезмерно изукрашенное оборками платье. – Той шлюхе оно ни к чему, а нам пригодится.
Они медленно, но упорно пересекали предместья. Когда над горизонтом поднялось солнце и осветило уже далекую бухту, они находились на склоне самого высокого холма к западу от города. В крошечной гостинице путешественники позавтракали, расплатившись кое-какими вещицами из заплечного мешка Джон-Тома, которому хотелось приберечь три золотых на черный день. Полуденное светило увидело их вдали от города – они брели под сенью ухоженных фруктовых деревьев.
Мадж погладил брюхо.
– Совсем недурно для иностранной кухни, приятель.
– Пожалуй, но больше роскошествовать не придется. Будем экономить.
– Можно приторговывать девичьей лаской.
– А что, это мысль, – задумчиво произнес Джон-Том.
– Что ты сказал? – опешил Мадж. – Неужто согласен?
– Конечно, если она не против. Эй, Розарык, – позвал Джой-Том идущую впереди тигрицу. – Тут у Маджа идея, как с твоей помощью разжиться наличными.
– Нет-нет, парень! – запаниковал выдр. – Я имел в виду девицу! Девицу!
Джон-Том пожал плечами.
– Большая девица, маленькая девица – какая разница?
Он поднял голову, чтобы снова окликнуть Розарык, и мохнатая лапа шлепнула его по губам. Для этого выдру пришлось встать на цыпочки.
– Лады, босс. Я тя понял. Больше не буду сорить идеями.
– Да уж, постарайся, а то я ознакомлю с одной из них Розарык.
– А я буду все отрицать.
– Еще бы! Вот только кому она поверит – тебе или мне?
– Кореш, это слишком подлый трюк.
– А кто научил меня изобретать подлые трюки? Настоящий мастер своего дела.
Маджу ничуть не польстил этот сомнительный комплимент.
Они медленно, но верно продвигались на запад. С каждым днем облик местности все ощутимее менялся на сельский. Дома встречались все реже. Субтропическая флора уступала место хвойным рощам, напоминавшим Маджу его любимое Колоколесье. Пальмы и тонкокорые прибрежные деревья остались позади.
У одиноких встречных странники пытались выяснить направление; но любые расспросы наталкивались на недоверие, пустословие или незнание. Все утверждали, что Кранкуларн «где-то на западе», но никто не мог ответить определенно. По словам туземцев, в Кранкуларне искать нечего, кроме приключений на свою задницу, а на кой ляд селянам приключения, ежели им за глаза и за уши хватает сборщиков подати из Снаркена, этих упырей кровожадных?
Короче говоря, никем не виданный Кранкуларн пользовался тем не менее громкой славой, и слава эта отнюдь не воодушевляла потенциальных гостей города.
Спустя двое суток после того, как дорога превратилась в узкую тропку, они сидели на обочине, отдыхая и наслаждаясь ярким солнышком. Вдоль тропинки журчала прозрачная речка, искрясь на пути к неблизкому уже Глиттергейсту. Паучий октет деловито ткал между двумя деревьями шестифутовую артельную паутину. Любую добычу эти существа всегда делили поровну.
Джон-Том разглядывал сосновую шишку, упавшую ему под ноги. Она была красивая – длинная, чешуйки блестят, как бронза. Мадж, скинув сапоги, бродил по Ручью и сокрушался, что тот слишком мелок – не поплаваешь. Яльвар искал в лесу ягоды и съедобные коренья Для пополнения более чем скудных запасов. Розарык дремала под вечнозеленым деревом, согнувшимся почти параллельно земле, а Глупость, как обычно, держалась на предельно близкой дистанции от Джон-Тома.
– Не горюй, – сказала она, – доберемся.
Джон-Том крошил шишку, бросая чешуйки в ручей и глядя, как они, точь-в-точь малюсенькие коричневые лодочки, исчезают за осклизлыми камнями.
– Как мы туда доберемся, если никто не может показать дорогу? Запад – это слишком расплывчато. Я думал главное – до Снаркена доплыть, а дальше будет просто. Я думал, кто-нибудь из крестьян обязательно знает путь до Кранкуларна. По словам Клотагорба, магазин «То, не знаю что» достаточно знаменит.
– Достаточно – для того, чтоб его обходили стороной, – прошептала Глупость.
– Кто-то из туземцев соврал. Наверняка. Чтобы ни один не знал дорогу – да неужели такое возможно? Но почему они скрытничают?
– Может быть, – задумчиво произнесла Глупость, – они за нас волнуются и желают нам добра. А может, и вправду не знают пути.
– Простительно не знать пути, мальчик, если город гуляет.
– Что? – Джон-Том уставился на старого бурундука, стоявшего подле кустов троньзалая. Одну руку он держал за спиной, другой опирался на резной набалдашник трости. На носу покоилось пенсне, древняя мягкая шляпа прикрывала лоб до самых глаз. Серая рубашка была расстегнута до пояса, а ниже держались на помочах коричневые штаны из грубого хлопка. В пасти недоставало многих зубов.
– Что значит – гуляет? – Заинтересованная Розарык поднялась и подошла к остальным. При виде нее у бурундука расширились зрачки, и Джон-Том поспешил его успокоить:
– Это Розарык, наша подруга.
– Хорошо, – прозаически отреагировал бурундук. Маджу ужасно не хотелось выбираться из прохладной воды, поэтому он ограничился тем, что обернулся и стал слушать.
Старец прислонился к дереву и помахал тростью.
– Гуляет – значит, перемещается, сынок. И никогда не задерживается подолгу на одном месте.
– Ерунда, – фыркнула Глупость. – Это всего лишь город. Такой же, как все.
– Конечно, девонька, это город, но совсем не такой, как все. Кранкуларн – уникум. – Его пенсне из-под полей шляпы пустило лучик в глаза Джон-Тому. – Скажи, длинный человек, зачем вы туда идете?
