Внезапно он остановился.
Перед ним лежали остатки рубашки. Рубашка была разорвана на полосы. Но никаких следов крови он не обнаружил. «Кто-то из них натер себе ногу», — с презрением подумал он.
Осторожно продвинувшись на несколько метров, он быстро отпрыгнул в сторону и спрятался за камень, а там как раз сидел на стволе березы преступник, спиной к Иону. Он снимал в это время ботинки. Значит, все-таки мозоль! Оружия не видно, хотя, возможно, у него что-то и есть…
«Вот теперь я смогу запросто пристрелить его», — подумал Ион и прицелился. Он испытывал чувство удовлетворения от того, что мог как следует прицелиться. Но это уже не охота, это просто бойня.
Нечестная игра.
И даже если этот скот и не заслуживает того, чтобы жить, он должен получить шанс защищаться. Ион предусмотрел свой следующий шаг: ему нужно застать парня врасплох. Тогда, возможно, парень повернется к нему с пистолетом в руке. И тогда все будет зависеть от того, кто выстрелит первым.
Или можно было бы крикнуть: «Руки вверх!» Парень, возможно, попытается убежать.
И тогда… Паф!
Ион еще не решил, какой из этих вариантов лучше. Возможно, он мог бы…
Внезапно он подпрыгнул на месте. Парень заговорил, почти равнодушно:
— Можешь подойти сюда, ты, что спрятался за камнем. Я не вооружен.
Ион нахмурился. Потом встал и подошел поближе, держа палец на курке.
— Я не боюсь тебя, жалкая тварь, — прорычал он. Парень повернулся и посмотрел на него.
— В самом деле? — спросил он. — Так я и поверил тебе. Палец-то на спуске!
Ион опустил ружье, оставаясь при этом начеку.
Парень был в возрасте двадцати с небольшим, и хорош собой.
— Я слышал, как ты стрелял, — сказал он. — Хорошо, что ты пришел!
Ион был в ярости и замешательстве. Все шло не так, как он ожидал.
— Почему же это? — сухо осведомился он. Улав Нильсен пожал плечами.
— Голод, — сказал он. — И пятки все стерты. У тебя есть какая-нибудь жратва?
— Тебе следовало бы сдохнуть от голода, мерзавец, но я крещеный человек. На, жри!
Ион снял с плеча котомку и швырнул ему пакет с ломтями хлеба.
— Значит, ты добровольно вернешься в тюрьму? Парень покосился на ружье.
— Добровольно? Разве у меня есть выбор? Ион крепче сжал ствол ружья.
— Ты можешь попытаться!
— Что ж, попытаюсь, чтобы разочаровать тебя, — усмехнулся тот.
— Разочаровать меня? Что ты хочешь этим сказать?
Ион просто кипел от гнева.
— Тебе этого не понять. Нет, оглянись по сторонам! Да, теперь здесь туман, но утром здесь было чудесно. Я видел здесь горного козла с массивными рогами, он плыл по озеру. Какое было чудесное зрелище!
Ион надеялся, что парень что-нибудь предпримет, не будет просто сидеть и болтать.
— Да, здесь прекрасное место для охоты, — сказал он.
— Ты хочешь сказать, что пристрелил бы этого козла? Господи, как же мы с тобой похожи, ты и я!
— Похожи? Мы? — воскликнул Ион. — Заруби себе на носу, между нами нет никакого сходства! Я порядочный, законопослушный человек, а не гангстер.
— Нет, я хотел сказать то, что у всех есть тяга к острым ощущениям. Ты охотишься на животных. Мы в городе ищем острые ощущения в другом. Убивать животных разрешено, а воровать машины запрещено. Мне кажется, здесь, в горах, так все прекрасно и чисто. Но единственно, кого я встретил здесь, так это тебя… Так что люди повсюду одинаково низменны.
Ион открыл было рот, чтобы протестовать, но не нашел никаких контраргументов.
И как все односторонние люди, чувствуя, что проиграл борьбу, он решил прибегнуть к насилию. С помощью кулаков или ружья он должен был вбить этому проходимцу в голову, что он, Ион, намного лучше этого отброса городской мусорной свалки. Ему хотелось крикнуть во все горло, что закон разрешает охотиться на животных, но парень об этом уже сказал. Он хотел сказать, что этот негодяй чуть не совершил убийство, но тут он вспомнил свой собственный выстрел в лесу и замолчал.
И сам не понимая, почему, он вдруг почувствовал, что его чудесное, дорогое, горячо любимое ружье с оптическим прицелом горит у него в руках. И он выронил его с гримасой боли на лице.
В следующую секунду ружье было уже в руках Улава Нильсена. Он прицелился в Иона его же собственным оружием!
— Чертова деревенщина, — с возбужденной улыбой произнес парень. — Ты настолько сентиментален, что поверил всей этой хреновине!
Ион чувствовал в горле комок. От страха он не в силах был ни о чем думать.
— Вот так-то, — с расстановкой произнес парень. — Так оно лучше. Повернись-ка!
Ион подчинился. Он подумал о своей семье, оставшейся в деревне, и мысленно обругал себя за проявленную слабость. Цепляясь за последнюю надежду, он сказал:
— Да, теперь мы знаем, кто из нас мерзавец.
— Вот именно, — холодно ответил Нильсен.
Ион услышал резкий звук позади себя и испуганный возглас парня. Молодой беглец качнулся вперед, и ружье выстрелило куда-то в сторону.
Он обернулся. Девушка, самая уродливая из всех, кого он только видел, сидела верхом на Улаве Нильсене, который ворочался под ней, уткнувшись носом в землю.
— Брось мне ружье! — крикнул ей Ион, увидевший в ней сообщника.
— Нет! — крикнула ему в ответ страшная уродина. — Вы хотели знать, кто здесь настоящий мерзавец? Сейчас этот мерзавец умрет!
— Нет! — закричал Ион, закрывая ладонями лицо.
Он услышал шуршащий звук летящего по воздуху предмета. Открыв глаза, он увидел, как его сокровище, его ружье с оптическим прицелом и всем остальным описало большую дугу и шлепнулось в озеро.
Он уставился на низкорослую, уродливую девушку, ощущая одновременно растерянность, облегчение и ярость.
— Я же сказала, что величайший из грехов должен погибнуть, — сказала она, криво усмехнувшись. — Ружье было слишком большим соблазном для вас обоих. И что вы из себя представляете без него?
Ион попытался сказать что-то, но у него ничего не получилось. Он никак не мог примириться с потерей ружья.
— Ты заплатишь мне за него, — кисло произнес он. Улав Нильсен поднялся на ноги и быстро пошел прочь, но тут же двое мужчин схватили его. Ясновидящему Натаниелю не стоило никакого труда найти его.
— Отец! — воскликнула Тува. — И Натаниель? Что вы здесь делаете?
— Ищем тебя, — сердито ответил Рикард. — Мы были свидетелями того, что произошло. Теперь, я полагаю, нам всем нужно спуститься в деревню.
— Она бросила в озеро мое дорогостоящее ружье, — пожаловался Ион.
Он хотел сказать это сурово, но у него получилось жалобно.
— Я видел, — ответил Рикард. — Вы получите деньги. Но на них вы лучше купите для своей семьи цветы, конфеты или одежду!
Ион ничего не ответил, но подумал: «Это уж мое дело».
