Еще несколько минут прошло в спокойном полете, как вдруг со стороны захода солнца, заслоняя диск светила, появились темные очертания приближающихся к боевому отряду существ.
Памятуя о случившемся не так давно бое, легионеры пришли в боевую готовность, выхватив могучие мечи и быстрострелые луки.
– Артур, – окликнул военачальника Друк, – я не чувствую чужеродной магии. К нам приближаются светлые силы.
– Ах да, – улыбнулся король. – Великая Мэрилин предупреждала, что на закате к нам присоединится ее отряд.
Сбавив скорость боевых метлолетов и медленно двигаясь вдоль русла большой реки, передовой отряд войск Афлота стал дожидаться приближающихся незнакомцев.
Вскоре к уже почти остановившимся афлотцам на могучих пегасах подлетело не менее двадцати воинов, облаченных в золоченые доспехи, подобные тех, которые совсем недавно король наблюдал на воинах скрытого города. Во главе процессии был его недавний знакомый – командующий гарнизоном Петрус.
Улыбнувшись, с трудом сдерживая своего необычного коня, он поприветствовал Артура.
– Командир, как и обещала моя госпожа, с этой минуты мы – верные солдаты вашего величества. С этой минуты мы – воины Афлота.
Артур не мог скрыть радости. Совсем недавно он был в печали по поводу новой войны: что такое несколько профессиональных легионов против сотен тысяч диких кочевников! А тут такая радость – воины доселе никому не известного войска, имеющего опыт войны за пределами этого мира, встали под его знамена. К тому же многократно увеличившаяся магическая сила самого короля придавала ему уверенности в будущей победе.
Одно только удивило и обеспокоило короля: чародейка говорила о манипуле отборных магов, а вместе с Петрусом в лагерь короля прибыло всего около двух десятков.
Видимо, умея управляться не только с мечом, но и со словом, руководитель нового отряда еще раз улыбнулся и поспешил развеять страхи и сомнения своего нового командира.
– Достопочтенный Артур, – с уважением начал он, – я чувствую ваше беспокойство по поводу численности нашего отряда, но, спешу вас уверить и успокоить, что большая его часть выдвинулась в конечную точку нашего маршрута. А нам выпала честь сопровождать ваше величество, чтобы сразу выразить почтение и глубокое уважение.
– Полно тебе, Петрус, – с улыбкой перебил его Артур, – будто не в поле мы с тобой, а в тронном зале встретились! Оставь все придворные любезности до окончания войны, а сейчас давай говорить по-простому, как два воина. Тебе, как и Ивлину, и другим старшим центурионам следует обращаться ко мне, как к равному.
– Да, мой государь, – с еще большим уважением в голосе ответил Петрус.
– Ну вот и славно! – продолжил разговор король. – На этом и остановимся. Так будет удобнее, чтоб не раздувать мобильный отряд до когорты. Вы правильно сделали, что отправили его на передовую – возможно, их помощь будет там намного нужнее, чем нам.
– Государь, – вмешался в разговор Ивлин, – парни нашли хорошую полянку на берегу реки для привала. Думаю, вам стоит на нее посмотреть.
– Ивлин, если ты мне о ней говоришь, значит, считаешь, что она подойдет нам для отдыха. Тогда командуй привал и размещай солдат на ночлег.
На берег реки легионеры опустились уже почти в сумерках. Выставив караулы и оборудовав лагерь по всем правилам военного времени, разложив костры и приготовив ужин, воины стали постепенно готовиться ко сну – летняя ночь очень коротка, а на завтра был запланирован большой перелет, и неизвестно, что будет ждать воинов Афлота в его конце. Сон медленно, но верно забирал в свои объятия славных воинов. Немного покрутившись на походном ложе, укутавшись в плащ, провалился в дрему и Артур. Перед его глазами стояли лица родных и близких, еще совсем недавно бывших рядом, лица новых друзей и знакомых, лицо великой Мэрилин. Несколько минут – и походный лагерь погрузился в здоровый и крепкий сон. Лишь зоркие часовые и охранная магия оберегали подступы к воинам, и только редкое ржание пегасов, звуки недалекого леса, жужжание насекомых и шлепанье рыбы в реке нарушали тишину. На лесной поляне все было спокойно, будто и не было войны.
– В бой, – негромко раздавалось над каждым отрядом. Горы, словно помогая воинам, разносили их боевой клич в разные стороны, и непосвященному могло показаться, будто команда была произнесена не тихим шепотом, дабы не нарушить последние минуты сна карбезов, а звучала громко и уверенно, словно боевой клич. Много веков эти горы ждали мести за нарушенный некогда покой, много веков они хранили в себе тяжесть тысячелетней битвы, почти уничтожившей ее детей, – гномов Зубастого хребта. Поэтому духи гор с большим удовольствием помогали воинам Моргана и Прадли в их ошеломляющей и почти безумной затее пойти сотней мечей на сотни тысяч профессиональных воинов… Но какие же это были мечи! Гномы легко управлялись своими могучими секирами и боевыми топорами, казалось, никогда не выпуская их из сильных, окрепших в условиях тяжелой горной работы рук, да и воины-беглецы – недавние пленники – не отставали в мастерстве владения оружием: до момента начала злоключений, до страшной минуты потери свободы большинство из них были охотниками или воинами.
Прежде чем быть захваченным в плен и обратиться в невольника, каждый из них потерял родных и близких, убитых кочевниками. На долгое время сломлено было тело пленников, но не сломлен дух и не убито желание мести – благородной мести за своё родное, за частицу себя. Поэтому все они, ушедшие прошлой ночью под своды гор, готовы были хоть с голыми руками идти на врага и мстить ему за свою боль и боль близких. Всё это и делало небольшой отряд гномов и людей грозной и опасной силой, способной смести все на пути своей праведной мести.
– В бой! – Разносилось в теле горы, – и небольшие отряды тонкими ручейками тянулись из тайных врат, которые, даже при большом желании, нельзя было обнаружить.
Над Зубастым хребтом хозяйничала ночь, яркие звезды, словно тысячи светлячков, горели в вышине. Луна уже спряталась за горизонт, чтобы не мешать затее воинов Моргана и Прадли. Кое-где виднелись костры, вокруг которых сидели кочевники, уверенные в своей безопасности и халатно не выставившие боевое охранение на эту ночь. Видимо, событию прошлых суток не только руководство, но и простые воины не придали большого значения. Для них пропажа пяти десятков рабов ничего не значила – немногим менее погибало ежедневно от непосильного труда или несчастных случаев.
