Как на заказ, вокруг вокзала рос небольшой парк. Жюбо и Манаде пришлось слоняться вокруг до десяти, высматривая жертвы. С Жюбо проблем не возникло — черноволосый парень примерно его возраста, нашелся почти сразу. Мертвец подкараулил его возле туалета и, оглушив, забрал документы. Потом его связали и спрятали в лесу, присыпав прошлогодней листвой и каким-то мусором. Жюбо начал работать. Из чемодана извлек зеркало и снял все булавки с затылка. Кожа тут же обвисла волнами, Жюбо принялся тщательно подбирать образ. Конечно, полного сходства он не добился, но к счастью фото в паспорте не поражало четкостью. Сформировав лицо как надо, он попросил Манаду обрезать его волосы и превратился, если не в точную копию парня под кучей листвы, то уж в его родного брата как минимум. А вот с Манадой проблемы возникли. Молодых девушек на вокзале не оказалось. На лавках сидели старушки и толстые женщины с трехлитровыми лицами, но ни одной хотя бы близко похожей нет. Спустя пару часов, когда мертвец уже второй раз сходил и оглушил неудачного двойника, ему все надоело и они добавили к парню дородную бабу, с толстыми щеками. Замаскировать тело Манады не составило труда — платье второй жертвы набили деньгами и тряпками. А вот над лицом Жюбо колдовал почти час. Пришлось делать аккуратные надрезы на щеках и набивать бреши кожей, срезанной с ягодиц. Манада конечно начала причитать и оказываться, но Жюбо настоял. Время подходило к критической точке, кто знает, вдруг какой-нибудь стражник проверит парк? Поэтому девушке пришлось оголить зад, Жюбо отрезал от него пару лоскутов плоти и вставил в надрезы на щеках. Получилось почти убедительно — щеки обвисли. Потом Жюбо долго формировал кожу, чтобы висела складками как надо и наконец, сверившись с паспортом, пробормотал: мол, пойдет.
Заполучив документы, мертвые курьеры поспешили войти в вокзал. Жюбо следил, чтобы из горизонтальных порезов на лице Манады не показывались красные краешки мяса, поэтому то и дело целовал ее, незаметно поправляя щеки. Он естественно подкрасил их, но все же…. После одной такой операции, Жюбо нахмурился и… стукнул себя ладонью по лбу. Манада спросила, в чем дело, он ответил, можно же ведь было набить щеки пластилином. После этого получил по лбу во второй раз — теперь уже от Манады. Жюбо пробормотал невнятное оправдание и тут…
— Поезд Ставрополь Воронеж прибывает к первому пути, — разнесся по вокзалу женский голос. — Стоянка поезда десять минут.
Мертвецы переглянулись и бросились к кассе. За стеклянным окошком их поджидала кучерявая женщина в синем костюме и с кислой миной.
— Простите добрая женщина, а как нам сесть на поезд до Воронежа? — спросил Жюбо.
Кассирша посмотрела на них, как будто у нее спросили о возрасте. Однако, поморщившись, все же защелкала по клавишам компьютера.
— Купе только, плацкарта нет, — сказала кассирша. — Только люкс.
— Простите добрая женщина, но я вас не понял. Можем мы сесть на поезд или нет?
— Паспорта давайте, клоуны…
Жюбо протянул чужие документы, Манада попыталась напрячь мимические мышцы в нужном ракурсе. Похоже, у мертвой получилось, правда кассирша таращилась на нее несколько дольше, чем на Жюбо. Наверное, из-за волос — у женщины в паспорте они светлые. Но Жюбо рассудил, волосы можно ведь перекрасить и попал в точку. Как только принтер выплюнул два билета, снаружи раздалось громыхание поезда. Выхватив из выдвижной полочки вожделенные бумажки, мертвецы бросились на перрон. Десяти минут стоянки как раз хватило, чтобы найти нужный вагон.
Отступление Архивариуса:
Камин почти потух. Тени ложились на зал причудливо. Почему-то большая часть окутывала Эстебана. Он также сидел неподвижно, на краю толстого ковра и казалось, не слушал разговоры Пети со Светой. Старший брат не вмешивался в беседу, предпочитая медленно погружаться в сети Бахуса. Младшие брат и сестра уже полчаса говорили на повышенных тонах, обсуждая рисунок цыганского барона.
— Ты можешь ошибаться! — чуть не кричал Петя.
— Я что, по-твоему, слепая? Я ему руку оторвала и думаешь, лица не запомнила?
— Ты могла рассказать Женьке, он ему и готово! Пожалуйста, вот вам рисунок, чтобы убедить нас в этой бредовой истории!
— Я никому не описывала его настолько подробно!
— Твое неверие глупо… — пробормотал Эстебан. — Какой мне резон врать?
— Врать? Э-э-э дай-ка подумать? Что-то такое крутится… Деньги! Деньги твою мать! Ты хочешь выдоить нас как гребаных коров!
— Петя! — подал голос Женя. — Эстебан мой друг и… партнер. Повежливей, ты у меня в доме.
— В таком случае брат, я ухожу. Я человек науки, а не дерьмовый шаман.
Женя махнул рукой и поднялся с кресла. Света хотела его остановить, но на предплечье легла ладонь с длинными розовыми ногтями.
— Пусть идет, — сказал цыган. — Если на то будет воля судьбы, он получит знак в ближайшее время.
— Что это значит? — спросила Света, синхронно с хлопком двери — Петя покинул зал.
— Это значит, сестра, вскоре они придут за ним, — сказал Женя. — Вернее так: теперь они придут за ним, а не за мной. Я прав Эстебан?
— Да. Но не волнуйся за него сильная женщина. Пока проклятье довлеет над вашей семьей, он останется в безопасности.
— Правда, он нам нужен… — пробормотал Женя делая очередной глоток.
— Но не сегодня. Не сомневайся Евгений, он изменит свое решение. Если надо будет…
— Я понял, — перебил Женя. Сестра посмотрела на него подозрительно.
— Но если ты сильная женщина поверила нам, мы можем поговорить о более важных вещах.
Цыган, наконец, вступил на ковер. Свете показалось, по пентаграмме пробежала волна желтого сияния. Эстебан прошел между братом и сестрой, присел в освободившееся кресло.
— И что за более важные вещи? — Света плотоядно улыбнулась, демонстрируя цыгану, что не боится его. Естественно неубедительно. Эстебан сел в кресло как король на трон — вальяжно ушел вглубь черной обивки, закинул ногу на ногу. Левая рука поправила рог, торчащий из головы, черное отверстие направилось на девушку.
— Самые важные дела, как правило, приходится делать на гране катастрофы. У русских есть прекрасная поговорка: люди начинают тушить пожар, когда горит уже одежда. Так и в нашем случае.
— Что это значит?
— Это значит сестра, начти мы действовать год назад, демоны могли и не прийти за тобой! — взорвался Женя. В этот крик он вложил все раздражение на родственников, всю злобу, оставшуюся с тех пор, когда неудачи подстерегали на каждом шагу. — Если бы вы, тупые уроды, тогда послушали меня, все было бы иначе! Но нет у вас мозгов, меньше чем у курицы! Вот скажи сестра, а ты засыпаешь, когда в комнате гасят свет?
