…Его застали в башне, на своём ложе. Он был ещё жив, но, как видно, жизнь тихо и неуклонно покидала его. В ясном сознании он устремил взор на гостей. Глаза заискрились радостью, Старик прошептал:
— Впервые за сотни лет моё предчувствие обмануло меня, господи! Я снова удостоен счастья видеть тебя, мальчик мой!
Забыв обо всём, Димка бросился к постели, приник головой к груди старца. Тот тяжело вздохнул:
— Возьми мою руку… — Димка выполнил просьбу. — Так… хорошо…
Они долго молчали.
— Я умираю радостно…
— Нет! — вскрикнул Димка. — Я видел, как погиб Ворон… разве мало… мало этого было?! Я так не хочу! Я хочу, чтобы ты жил… — Говорить он больше не мог, рыдания сотрясали его.
Этот мальчик не мог меня обмануть, подумал Форкингем. Значит…
Он выступил на середину зала. Димка услышал, резко повернулся.
— Сделайте что-нибудь! — Это был и приказ и мольба. И Форкингема снова поразили его глаза… Но не было времени думать о своих ощущениях.
Через пять секунд флайер, вызванный секретарём, с грохотом пробил стену, опустился посреди зала. Старика с трудом уложили в кресло — кабина вдруг оказалась удивительно тесной…
— Четверть часа продержитесь ещё, господин, — прошептал Форкингем. — Умоляю вас…
* * *
На корабле, подкреплённый биостимуляторами, старец задышал ровнее, глубже. Губы его потеплели, и приборы показывали, что пока, во всяком случае, на ближайшие несколько часов, угроза жизни миновала.
Форкингем не говорил о делах — боялся помешать молчаливой радости людей — старика и мальчика, встретившихся снова, вопреки преопределённому. Он смотрел на них, пытаясь найти, воссоздать в памяти хоть что-то, что могло бы пролить свет на таинственную фигуру — Старика, о котором всеведущая Имперская канцелярия не знала абсолютно ничего. Но тщетно.
Старик же решил объясниться сам.
— Я догадываюсь, мы у слуг Повелителя Миров? Мальчик мой, ты рассказал им всё?
Димка кивнул.
— Тогда я спокоен за тебя, они помогут тебе.
— Можете не сомневаться, — вставил Форкингем. — Я, имперский секретарь нового правительства, не допущу более подобных промахов.
— А… — кивнул старец. — Так Карабандур отдал престол дочери…
Форкингем удивился, но промолчал. Он сам дьявол? Может, он притворяется слабым? — пронеслась мысль.
— А Зоарх ушёл от вас? — продолжил Старик.
— Да, но теперь, когда руки у меня развязаны…
— Едва я проводил тебя, — обратился Старик к Димке. — Как явился Зоарх. Как он кричал! Однако потом всё же совладал с собой. У него оставалось последнее средство — он попытался достать тебя магической сетью, задержать на границе измерений. Я мешал ему, как мог, но силы уходили. Наконец, он сдался.
Форкингем смотрел во все глаза — этот человек совершенно перестал вписываться в его привычные представления о соотношении сил.
— Но где же он теперь? — спросил секретарь.
— Где-нибудь далеко. Забился в щель и ожидает моей и своей гибели — так было предсказано.
Димка смотрел на них, и вдруг почувствовал, что от усталости кружится голова. Свет померк, перед глазами поплыли образы, лица — жизнь проходила немым фильмом, прокручивалась с ужасающей быстротой…
…Потом он спал уже здоровым, крепким сном в постели. А Форкингем всё смотрел и смотрел на его лицо. И разгадка, такая ясная, очевидная, простая, поразила. Как странно, что я не видел этого, когда глаза его были открыты, улыбнулся Форкингем. Только сейчас. Не сами глаза, а то, что в них, в глубине, то, как они смотрят на мир — с задумчивым и жизнерадостным удивлением. Вот что общее… такое знакомое мне…
* * *
Золотой и белый свет заливал гигантский тронный зал. Свод терялся в бесконечности, в мерцающих искрах и синей дымке. Впереди возвышался трон с человеком в чёрной одежде. Из противоположных концов зала вышли две маленькие фигурки, одна в фиолетовом, другая в оранжевом. Они приблизились к трону, устремив взгляды на Повелителя Миров. И тот взял ладони детей, на мгновение задержав их трепещущие пальцы в своих, соединил.
Их взгляды встретились.
