— Старое… и запрещенное — промолвил наконец Укмак.
— Запрещенное кем и почему? — обрадованно ухватился я за паучьи слова и приготовился записывать.
— Не вижу всего… это лишь жалкий обрывок былого волшебного величия…
— Волшебного?
— Гобелен был зачарован. Уверен в этом. Зачарован что-то скрывать…
— Это паучий гобелен?
— О да…
— И если он висел на стене?
— Это может быть что угодно, друг Бульк. Дверь, тайник…
— За нарисованным очагом скрывается дверь — пробормотал я и задумчиво почесал нос — Ладно…
— Очаг? Тут нет никакого очага…
— Да это я так. Почему ты сказал, что это запрещено?
— Видишь? — паучий коготь ткнулся в абсолютно ничем не примечательную дырку в краю обрывка.
— Ничего не вижу — признался я — Гнилая тряпка.
— А я вижу… подобные гобелены часто украшали паучьи обиталища, что были предназначены для особо дорогих гостей. Это было еще до меня… Давняя история, что относится к временам, когда пауки были одним из правителей мира Вальдиры. В те времена мы всегда были рады тем, чьи имена ныне боятся произносить. Культ Аньрулла. Зеленые колпаки.
— Никогда не слышал.
— И я не удивлен. Все, что связано с этим страшным для ахилотов, людей и прочих рас культом давно уже разбито или сожжено, разрушено или закопано. Зеленые Колпаки поклонялись самой Смерти!
— Кому-кому?
— Аньрулллу.
— Не хочу повторяться — произнеся я — Но…
— Древний бог, что внезапно исчез. Могущественный бог. Умный, страшный, кровожадный… все паучьи роды боялись его… Но ныне это лишь пугающие жуткие сказки — вздохнул Укмак и, с хлюпаньем втянув в себя остатки улитки, отбросил пустой панцирь к солидно выросшей горке подобных останков — Этот обрывок…
— Он нужен тебе? — понял я.
— Мои умения далеко не так велики, а лапы сломаны или вырваны… но я бы хотел попытаться восстановить хотя бы часть вышивки. И, что самое важное — часть орнамента по краю. Это древние руны…
— Ты умеешь их читать?
— Нет. Но кто-то же должен уметь? Я люблю загадки… и я люблю вспоминать о славном прошлом… я старый паук, что греется на мирном солнышке и любит перебирать старые гнилые косточки воспоминаний…
— Если что-то узнаешь — поделись и со мной этим знанием, друг Укмак.
— Конечно.
— Спасибо.
— У меня к тебе еще одна просьба, Бульк.
— Да?
— Старый брюзга из кривой башни просил тебя заглянуть. Уж не знаю за чем. Но час назад рыбешка принесла от него коротенькое письмецо на пару узелков.
— Ага… отправляюсь прямо сейчас.
— И расскажи ему то, что рассказал мне. О задании на мясо луннурты — я бы не отказался однажды попробовать. О наградах…
— О внезапной ничего не стоящей награде трактирщика Кло-Дола?
— Верно. Ты умен.
— Но трактирщик понятия не имел, что у меня есть дела с подводными пауками Приглубья и окрестностей.
— Ты так думаешь.
— Ну да…
— Но то, что мы думаем — не всегда истина, Бульк. Истина же где-то там… надежно скрыта в придонной холодной мути… Ты предполагаешь, но не знаешь. Вот в чем разница, молодой ахиолот.
— Хм…
— Иногда весточку передают не просто так, а с заковыркой. Это как небольшое испытание — нащупаешь ли тонкую струйку путеводного течения. Неприметливые глупцы не нужны никому, Бульк. Запомни это.
— Неприметливые глупцы не нужны никому… я запомнил — с благодарностью кивнул я цифровому существу.
— И не думай, что раз ты имеешь дела лишь с пауками Приглубья. Весточка о тебе разнеслась уже далеко по подводным просторам. Знай это. И знай, что за тобой всегда наблюдают.
— Ага… Ну… Я отправлюсь — повторил я, подпрыгивая и опять взлетая в водный небосвод — Пауки из кривой башни… Ха!
— Не говори ему это! — обеспокоенно крикнул снизу Укмак — Он обидчивый! Лет двести помнить будет!
— Не скажу!
* * *
— Как твои дела, Бульк? — так вкрадчиво, как это мог бы поинтересоваться самый коварный в мире злодей, осведомился Дрос, появляясь из тени под крышей верхней комнаты башни — Как твои силы? Голоден? Паутина крепка и чутка?
— А-ага… — с легким запозданием кивнул я — Благодарю, друг Дрос. Я в полном порядке. Дела бурлят.
— Ты не в обиде, что я так срочно хотел увидеть тебя, друг Бульк?
— Да нет… что-то случилось? — не выдержал я, решив задать прямой вопрос — Надо чем-то помочь?
— Надо… побеседовать… что скажешь?
Стоя у подоконника, я глянул вниз на затянутую сумраком окраинную улицу, где вновь слонялись те странные и страшные фигуры в капюшонах. Я так и не выяснил кто они такие…
Очнувшись, я кивнул и опустился на замусоренный пол, удивленно взглянув на одинокий и явно «свежий» сапог стачанный из выделанной тонкой рыбьей шкуры. Еще недавно его здесь не было. Заметив мой интерес, Дрос со смешком пояснил:
— Ко мне наведался вор. Крадучись, он пробрался во двор, неслышно взобрался по стене, проник в окно и… встретил свою смерть.
— Он из здешних? — спросил я, убедившись, что нигде не вижу серебристых сгустков посмертного тумана.
— Да. Я знаю… знавал его. Мелкий воришка, что промышлял столь же мелкими кражами. Ни амбиций… ни ума… Бездна за окном поглотила его никчемное тело.
— Туда ему и дорога — пожал я плечами, ничуть не жалея о несвоевременной кончине мелкого воришки.
— Бульк…
Поняв, что начинается какой-то серьезный разговор, я подобрался, сел ровнее и весь обратился во внимание.
— Ты хочешь быть богатым?
— Да.
— Хочешь располагать властью?
— Меньше, чем деньгами.
— Хм… Одно без другого существовать может, но почему не объединить два столь лакомых куска в нечто единое? Как говорит одна сухопутная поговорка — хмель и солод созданы друг для друга.
— Так далеко я еще не заглядывал.
— Не ты один — неожиданно крутнувшись, Дрос раздраженно полоснул когтистой лапой по стене башни, едва не зацепив свисающий с потолка гобелен — Не ты один! В этом причина нашего поражения, Бульк! Мы… древние гордые создания… проиграли ту войну. Мы были разбиты наголову. А ведь мы всегда считали себя самыми сильными, самыми многочисленными, а в той битве нам противостояли лишь разрозненные силы ахилотов… Но мы проиграли. Последующие годы я провел за размышлениями — почему? Но только в последние годы, с момента появления в Вальдире умных, коварных, амбициозных и расторопных чужеземцев я понял — все дело в деньгах, власти и связях. В тех старых битвах, когда мы сражались ядом, паутиной и полосующими ударами, нам противостояли не бойцы, а финансисты, что щедро тратили загодя накопленные деньги, нанимая все новые и новые отряды бойцов, с немыслимой быстротой строя неприступные крепости, в огромных количествах закупая у сухопутников оружие, магию, артефакты и даже корабли с их глубинными взрывными зельями, что обрушились на наши глупые паучьи головы. А затем деньгами сумели соблазнить даже некоторых богов… Вот почему мы проиграли, Бульк. Мы пауки уповали лишь на себя — на крепость своих лап, паутин и клыков. И проиграли… Ты еще не утратил путеводную паутинку нашей беседы?
— Нет. Понимаю каждое слово. И полностью согласен с тобой, друг Дрос.
— Сейчас мы больше не хотим войны. Нас слишком мало. Еще одна хорошая битва окончательно обескровит паучьи роды. Мы хотим мира. Вот только кто знает, когда проявившие милосердие ахилоты вдруг решат снова обрушить на нас термитный огонь? Ведь мы беззащитны… разрозненные изгои… не имеющие связей, денег и знаний… мы многоногие дикари в цивилизованном мире дельцов… Почти вымершие чудовища в городе полном огней…
— Ого… — выдохнул я, завороженный речь огромного старого паука — Прямо…
— Мы пауки… не все, но многие… сейчас стараемся приподняться… выпрямить согбенные беспомощные лапы, чуть залатать порванные паутины. Наладить связи с теми, кто не гнушается общаться с такими как мы — мерзкими коварными пауками.
— Я не видел от пауков ничего плохого.
— Еще увидишь, Бульк — мрачно проскрежетал Дрос — Не все так сдержаны как я. Не все сумели унять ярость и злобу побежденных. Тебе еще предстоит столкнуться с пауками, что жаждут убивать. Они фанатики… они непримиримы… они не простили и не забыли ничего! Они продолжаются сражаться… и продолжают убивать…
