- В конце концов, я сбежал.
- И каким же это образом? - спросил Тамалон Ускеврен.
- Хитроумно сбросившись с утёса, - сухо отозвался Тал.
Наконец старик встретился глазами с Талом, подозревая шутку.
- Честно, - сказал Тал. - Я не видел, куда бегу, но это, пожалуй, спасло мне жизнь.
Тамалон продолжил наступление с королевского фланга Тала, угрожая его второму коню пешками, в это же время продвинув собственного королевского коня, вырезанного в виде единорога.
- Расскажи мне остальное.
Остаток истории разворачивался почти как игра в шахматы — быстро и короткими вспышками. Тал рассказывал о случившемся, а Тамалон вставлял вопрос тут и там. Старший Ускеврен обьяснил, что Чейни и другие выжившие уже дали показания городской страже, а Тамалон расспросил их позже и ничего особенного не узнал.
- Я обратился к старшему хранителю знаний Яннатару, - пояснил Тамалон. - Его аколиты сразу же воспользовались прорицанием. Ничего.
- Я знал, что та старуха была волшебницей, - сказал Тал. - А может быть, жрицей. Должно быть, она укрыла меня от магии.
- Мы найдём её, - заверил Тамалон. - И тогда узнаем всю правду.
- Она упомянула имя — Дауна Миритар.
- Хмм, -Тамалон постучал указательным пальцем по подбородку, на мгновение отвлёкшись от игры, чтобы попытаться вспомнить имя. - Звучит знакомо.
Вынырнув из задумчивости, он продолжил атаку на фигуры Тала.
- Продолжай.
Тал продолжил историю, в конце концов достигнув момента, когда он приказал Экарту вернуть его вещи в городскую квартиру.
- Ни в коем случае! - отрезал Тамалон. - Будешь оставаться в Штормовом Пределе, пока мы не разберёмся с этим делом.
- Шах, - сказал Тальбот.
- Что? - Тамалон изучил доску. Он захватил одного из коней сына и две его пешкой ценой лишь трёх собственных пешек. Однако он не понял, как сильно обнажил королевский фланг в процессе. К счастью для него, шах был не фатален, и он быстро заблокировал его прикрытм слоном.
- Я останусь в квартире, - сказал Тал. - Меня спасли не твои люди — но спасибо, что послал их.
Тамалон стиснул зубы, но взял себя в руки и ответил:
- Сын, попросту глупо так подставляться после подобного покушения.
- Кто знает, действительно ли целью был я? Там было ещё десять других сыновей таких же богатых семей...
- Не таких же, - вмешался Тамалон. - И не моих сыновей.
- Отец, - спокойно сказал Тальбот. - Я не вернусь в Предел.
- Я могу перестать платить за аренду, - предупредил Тамалон.
- Да, и можешь урезать моё содержание. Я перееду к Чейни и начну брать свою долю за выступления в театре.
- Ты так не сделаешь! - взревел Тамалон. Талу пришлось подавить улыбку при мысли, что всего несколько часов он изображал отца. Неужели в глазах Экарта он был таким же разъярённым? - Этот проходимец оказывает на тебя самое худшее...
- Шах, - сказал Тал, встретив гневный взгляд отца. Он даже не знал, правда ли это, пока Тамалон не перевёл взгляд на доску, нахмурившись.
- К слову о Чейни, - сказал Тал, пытаясь сделать так, чтобы голос не звучал обрывисто и неуверенно, - скорее всего, он прямо сейчас меня разыскивает. Рад был снова тебя увидеть. Спасибо, что искал меня. Скоро я нанесу ещё визит.
Он встал, чтобы не потерять смелость, но дрогнул, когда направился к двери и услышал голос отца.
- Тал, - сказал Тамалон. Он почти никогда не использовал сокращённое имя. - Мальчик мой, я хочу тебе только лучшего. Я просто хочу, чтобы ты хоть немного...
- Походил на тебя, - закончил Тал с горькой улыбкой, завершив негласный рефрен их отношений. Он открыл двери и вышел наружу.
- Ты не должен быть в точности таким же, - сказал Тамалон, когда дверь закрылась. - Просто быть кем-то. Просто делать что-то. Сделать что-то из себя.
- Однажды сделаю, - сказал Тал с другой стороны двери. - Вот увидишь.
* * * * *
Чейни так шумно спал в его собственной квартире, что Тал оставил его в покое. Он знал, что Экарт по-прежнему будет заниматься возвращением имущества хозяина, не рискуя встречаться с разневанным Талом. Конечно, его слуга не был Эревисом Кейлом, но Тал с изумлением понял, что вселил в него тот же самый ужас, который вселял в людей Тамалон Старший. Если у него так хорошо получается подражать не только голосу, но и отцовскому поведению, то, может, в следующий раз получится убедить госпожу Квикли дать ему какую-то роль кроме воина.
Мысли о театре напомнили Тальботу, что труппа, скорее всего, ещё не слышала о его возвращении. Последнее представление на сегодня должно было начаться больше часа назад, но до окончания пьесы у него ещё оставалось время.
Снаружи Тал осмотрел улицу в поисках стражников отца. Он улыбнулся, когда увидел угол синего плаща, нырнувшего в ближайший переулок. Иногда он играл в игру с наёмниками отца, бросаясь в переулок или просто покидая таверну через чёрный ход, чтобы ускользнуть от них. Но учитывая его последнее испытание, он не возражал против охраны.
Тал приложил ладони ко рту и закричал:
- Я иду в театр!
Один из семейных гвардейцев высунул голову из-за угла. Он коснулся уголка шлема с выражением в равной степени благодарным и виноватым. Тал вернул любезность, не оглядываясь через плечо на каждом углу.
«Бескрайние царства» были простым театром под открытым небом с несколькими постоянными заклинаниями, отсекавшими дождь и холод. Госпожа Квикли вложила целое состояние в постройку здания с такими удобствами, так что никто из труппы не возражал против её огромной доли в каждой постановке. Она даже заплатила за то, чтобы снять дорогущее заклинание, к которому прибегла, чтобы заглушить аудиторию. Вместо того, чтобы улучшить концентрацию актёров, оно заставило их постоянно нервничать по поводу отсутствия смеха, слёз, или — что было важнее всего — аплодисментов.
Тал знал, что сегодняшнее представление почти закончилось, поэтому направился прямиком ко входу для актёров. Ему пришлось повторить кодовый стук три раза, прежде чем дверь отворилась, будто бы сама по себе. За ней Тал увидел знакомый хаос из верёвок и реквизита.
- Тал! - воскликнул высокий, свистящий голос у его ног. Крохотное зелёное существо с яркими кошачьими глазами вскарабкалось по его одежде и радостно устроилось в волосах.
- Ломми! - воскликнул Тал. Когда маленький таслой не кривлялся на сцене в качестве клоуна, он обычно был на стропилах, управляя механикой вместе со своим братом, Оттером. Тал нежно обнял крохотное создание, прежде чем попытаться отодрать его от себя. Ломми сопротивлялся, упёршись длинным плоским лбом в щёку Талу. Тал никогда не видел, чтобы он вёл себя так с кем-то кроме Оттера или госпожи Квикли, приёмной матери таслоя.
Если бы Тал вытянул Ломми с ног до головы, в таслое оказалось бы немногим больше двух футов роста. Он выглядел ещё меньше, когда снова по полу или качался на сваях с развевающейся чёрной гривой. Чаще всего и Ломми, и Оттер оставались невидимыми для праздного наблюдателя, обитая в тенях наверху.
- Ломми очень счастлив, - прошептал таслой. - Ломми боялся, что Тал умер, но Оттер сказал, что Тал вернётся.
- Тал рад, что Оттер не ошибся, - ухмыльнулся Тал. Нелюбовь таслоев к местоимениям была заразительной для актёров, и существам часто приходилось терпеть их проклятия, когда после разговора с ними актёр начинал путать реплики. Тал был наполовину уверен, что эта черта была не культурной, а взращённой госпожой Квикли ради экзотического впечатления.
- Шшш! - предупредила актриса, стоявшая у одного из выходов на сцену. Потом молодая женщина узнала Тала и по-дружески махнула ему. С Ломми, счастливо устроившемся у него на плече, Тал присоединился к ней у занавеса, где они стали смотреть на заключительные сцены пьесы.
Маллион Дрей играл роль, которая досталась бы Талу, если бы он не пропал. Вспыльчивый сын беззаконного короля, он как раз должен был принять свою гибель от рук законного принца, которого играла Сивана Аласпер — женщина такой андрогинной красоты, что ей часто доставались роли молодых мужчин. Подобная игра полов была фирменным знаком труппы госпожи Квикли, и она частенько писала комедии, основанные на этом старом трюке.
