Подоспел хозяин, погулял вокруг стола – и с извинениями откланялся.
– Вот поужинаете, захочется вам общества, – сказал он в дверях, – а может, и не захочется, может, сразу в постель, доброй ночи, спокойного сна, но если захочется, приходите в залу, все вам будут очень рады: как же, гости из Хоббитании, да еще наверняка с новостями! Может, порасскажете, может, споете – все хорошо! Словом, захотите – придете, не захотите – как хотите. Будет какая надобность, звоните в колокольчик!
За час с небольшим хоббиты наелись, напились и приободрились. Фродо с Пином, а заодно уж и Сэм решили пойти народ поглядеть и себя показать. Мерри сказал, что он им не компания – залы, дескать, в трактирах одинаковые: дым, шум и гам.
– Посижу лучше спокойно у огонька, потом, может, выйду прогуляться. Только вы там языки-то не распускайте, помните, что мы – тайные беглецы, а Хоббитания – рядом, нас любая собака учует, если обнюхает!
– Ладно, ладно! – сказал Пин. – Ты сам-то не потеряйся – и учти, что снаружи хорошо, а внутри – лучше!
В зале собрался самый разный и самый пестрый народ. Фродо разглядел их, когда глаза его привыкли к тамошнему свету, чтоб не сказать полутьме. Красноватые отблески сеял огромный камин, а три многосвечных светильника тонули в табачном дыму. Лавр Наркисс, стоя у огня, разговаривал одновременно с двумя гномами и тремя людьми странного вида. На скамьях сидели вперемешку пригоряне, местные хоббиты, гномы и еще всякие, в дыму не разобрать.
При виде хоббитанских хоббитов пригоряне захлопали в ладоши и радостно загомонили. Чужаки, особенно те, с Неторного Пути, оглядели их с головы до ног. Хозяину не терпелось представить пригорянам новоприбывших гостей, а тех – этим, так не терпелось, что хоббитов просто огорошил перечень имен. У пригорян фамилии все больше растительные: Тростняк, Верескор, Чертополокс, Осинник и тому подобные. Здешние хоббиты не отставали: самое частое имя у них было Стародуб. Норкинсы, Запескунсы, Прорытвинсы, Длинноноги – наверняка не без родни в Хоббитании. Оказались и настоящие Накручинсы: они живо смекнули, что Фродо не иначе как их новоявленный дядюшка!
Дружелюбие здешних хоббитов мешалось с любопытством, и вскоре Фродо понял, что без объяснений не обойдешься. Он сказал, что интересуется историей и географией (все закивали, хотя слова были диковинные), что собирается писать книгу (изумленное молчание было ему ответом), что он и его друзья собирают сведения о хоббитах, живущих за пределами Хоббитании, особенно о восточных хоббитах.
Все наперебой загалдели; если бы Фродо в самом деле собрался писать книгу и если бы у него была сотня ушей, он бы за несколько минут набрал материалу на десяток глав. Мало того, ему посоветовали обратиться к таким-то и таким-то, начиная «хоть бы с того же Наркисса». Потом стало ясно, что сию минуту Фродо ничего писать не будет, тогда хоббиты снова принялись выспрашивать о хоббитанских делах. Фродо, как всегда, цедил слова в час по чайной ложке и скоро оказался в одиночестве – сидел в уголочке, смотрел да слушал.
Люди и гномы обсуждали события на востоке и обменивались новостями – в общем-то, всем известными. Там, откуда пришли люди с Неторного, земля горела у них под ногами, и они искали новых мест. Пригоряне сочувствовали, но, видно, надеялись, что их эти поиски обойдут стороной. Один из пришельцев, косоглазый и уродливый, предсказал в ближайшем будущем нашествие с юго-востока.
– И место им лучше пусть приготовят заранее, а то они его сами найдут. Жить-то надо, и не только некоторым!
Сказано это было нарочито громко, и местные обменялись тревожными взглядами.
Хоббиты разговаривали в стороне; людские заботы их не слишком тревожили. Норы или даже домики хоббитов Большому Народу ни к чему. Все сгрудились вокруг Сэма и Пина, а те разливались соловьем, особенно Пин – за каждой его фразой следовал взрыв хохота. Последняя, самая смешная новость была про то, как в Землеройске рухнула крыша Ратушной Норы, и не кто-нибудь, а сам голова Вил Тополап еле успел выскочить, с головы до ног обсыпанный известкой, что твой пончик сахарной пудрой. Смех смехом, а некоторые вопросы Фродо очень не понравились. Один из здешних хоббитов, например, раз-другой-третий побывавший в Хоббитании, так-таки полюбопытствовал, где это там живут Накручинсы и с кем они в родне.
Вдруг Фродо заметил, что даже по здешним местам странный, суровый человек с обветренным лицом, сидя в полумраке у стены за кружкой пива, внимательно прислушивается к беззаботной болтовне хоббитов. Он курил длинную трубку, устало вытянув под столиком ноги в охотничьих сапогах, видавших виды и обляпанных грязью. Старый пятнистый темно-зеленый плащ он не снял и, несмотря на духоту, даже не откинул капюшон. Из-под капюшона глаза его жестко поблескивали, и видно было, что глядит он на хоббитов.
– Это кто? – спросил Фродо, улучив случай перешепнуться с хозяином. – Представлен, кажется, не был?
– Этот-то? – шепотом же отвечал хозяин, скосив глаз и не поворачивая головы. – Да как вам сказать. Непонятный народ, шляются туда-сюда… мы их для смеху Следопытами прозвали. Он и слово-то редко обронит, но вообще ему есть о чем порассказать. Пропадет на месяц, если не на год – а потом на тебе, тут как тут, сидит пиво пьет. Прошлой весной он частенько здесь бывал, потом пропал – и вот опять объявился. Не знаю, как его на самом деле зовут, а у нас-то называют Бродяжником. Странно, однако же, что вы про него спросили. – Но тут Лавра позвали – где-то кончилось пиво, – и последние его слова остались без объяснений.
Фродо заметил, что Бродяжник смотрит прямо на него, будто догадался, что о нем была речь. Потом он кивнул и сделал знак рукой, приглашая Фродо к себе. Фродо подошел, и Бродяжник откинул капюшон: густые черные волосы его уже пробила седина, на длинном скуластом лице сурово светились серые глаза.
– Меня зовут Бродяжником, – негромко сказал он. – А вы, кажется, господин Накручинс, если Лавр не перепутал?
– Он не перепутал, – сухо ответил Фродо. Что-то чересчур пристально его разглядывали.
– Разумеется, нет. Так вот, сударь мой Накручинс, – сказал Бродяжник, – я бы на вашем месте слегка урезонил своих молодых друзей. Погреться, выпить, закусить, поболтать – это все, конечно, прекрасно, но здесь вам не Хоббитания: мало ли кто слушает их болтовню. Не мое дело, разумеется, – прибавил он, улыбнувшись углом рта и не спуская глаз с Фродо, – но в Пригорье, знаете, нынче бывает самый разный народ!
Фродо выдержал пристальный взгляд и промолчал; а взгляд обратился на Пина, который под общий смех рассказывал об Угощении. Еще немного – и расскажет, как Бильбо исчез: про сказочного Торбинса ведь всем интересно, а некоторым – особенно!
