Кстати, а не слишком ли много их собралось для наших торжественных проводов?
Верес, подсадивший ученика к себе на лошадь, тоже задался этим вопросом, особенно когда обнаружил, что ценители прекрасного эдак ненавязчиво загораживают нам проезд. Колдун поерзал в седле, выразительно выровнял поводья, поглядывая вдаль, но столь тонкие намеки до селян не доходили.
— Эй, народ, расступись, не то затопчем ненароком! — залихватски гаркнул дракон, вскакивая на свою кобылу.
Народ либо не поверил, либо всю жизнь только об этом и мечтал.
— А вы, глядим, лошадков водяных наловили, — ни в склад, ни в лад буркнул ближайший мужик, успешно прячущийся от мороза за окладистой бородой до пуза, начинавшейся чуть ли не от бровей. Посредине вызывающе алела пухлая гуля носа.
— И что?
— Дык делиться надыть.
— То есть? — впервые на моей памяти растерялся Верес. — Чем, с кем и с какой стати?
— Вы перед нами дурачков-то не стройте, мы ж не тати какие, а токмо справедливости желаем, — насупился селянин. — Вы, значицца, на нашей земле чародействовали, за наш счет наживалися, так? Вот и отдавайте нам за то кобылку на опчественные нужды, а вона той бабе, у которой давеча мужик утоп, — жеребчика!
«Баба», дабы ее не перепутали с другими представительницами слабого, но весьма агрессивного пола, энергично протолкалась вперед и уперла руки в бока, давая понять, что сдвинуть ее с места удастся разве что вместе с куском льда.
— Уважаемые, — с опаской покосившись на сей монолит, попытался образумить «опчество» Верес, — обычно за избавление прибрежных селений от кэльпи я беру двадцать кладней. Вам же я оказал эту услугу бесплатно, за спасибо, но так уж и быть, обойдусь без него. Дайте дорогу, нам надо спешить!
— Како-тако «спасибо»! — заверещала баба, раздуваясь от злости, как степная кобра. — У меня кормилец утоп, а ты, стервец, над чужой бедой зубы скалишь?!
— Вы полагаете, жеребец вам его заменит? — с истинно Ойнским терпением поинтересовался Верес. — И потом, это же не настоящие кони. Ну что вы с ними будете делать? Для полевых работ они не годятся, в упряжку тем более. Не на ярмарку же продавать поведете — дальнюю, с накладным носом, чтобы никто вас потом разыскать и побить не смог. Ведь стоит снять с них уздечки…
— Мы те щас снимем! — не дослушав, рокотом прибоя вдохнула толпа, в качестве барашков волн используя неметь откуда взявшиеся цепы и вилы. Под тулупами, что ли, в разобранном виде прятали, а сейчас быстренько свинтили?!
— Отдавай лошадков, колдун, — уже с угрозой повторил бородач. — Не хотишь двух — возьмем трех, а самого в прорубь за новыми кинем!
В воздухе запахло жареным, точнее, горелым — факельной пенькой, пропитанной еловой смолой. Верес нервно оглянулся на дом, но подкрепление оттуда хоть и прибыло да не к нам: с крылечка грозной трусцой разъяренного быка спускался хозяин, таща за руку старшую дочь, зареванную и растрепанную. Вторая с потупленными глазками семенила следом.
— А кто, спрашивается, девке моей, сластолюбцем этим рыжим привороженной и попорченной, ущерб ейный возмещать будет, а?! — пробившись сквозь толпу, зычно проорал он, пихая дочь к воинственной бабе. Та поморщилась, но потеснилась, не уступая, впрочем, лидирующей позиции. Холера, да они к нам сейчас целую очередь за справедливостью, то есть халявными лошадками, выстроят!
Верес потрясенно уставился на друга.
— Ты что, действительно ее… того?
— Да нет… вроде бы вон ту… — дракон неуверенно ткнул пальцем в сторону младшей сестры и поспешил уточнить: — Но всё было абсолютно добровольно, а с ущербом — это вообще не ко мне!
Обе девки подняли пронзительный и, надо признать, праведный ор. Стало ясно, что справедливости на всех в любом случае не хватит, а значит, и церемониться с нами больше не станут.
— Мужики, — громко и весело окликнула я, в последний момент переключив на себя внимание толпы, — а вы вот так умеете?
И, задрав голову, тягуче провыла три или четыре звука, вроде бы и не очень громких, но засвербевших в ушах и маслянисто растекшихся во все стороны.
Уметь-то мужики, может, и умели, чай, лес под боком, на охоту все ходят. Но вот волки средь бела дня им вряд ли когда-нибудь отзывались! Со всех сторон — из ближайшего леса, с того берега реки и даже из-за заснеженного куста смородины у самой околицы полетел многоголосый переливчатый вой и кашляющее подтявкивание, лишь отдаленно напоминающее собачье.
А на улице стало тихо-тихо, как после первого удара грома, за которым сверкнет молния и стеной посыплется град. Серый, клыкастый и кровожадный.
На самом деле волки вовсе не отвечали на мой призыв, а смачно бранились — совсем уже эти оборотни огхырели, на чужой территории победный клич вожака стаи осмеливаются кидать! И если бы и сбежались в село, то только чтобы накостылять мне по наглой морде.
Но посвящать селян в такие тонкости я, разумеется, не обиралась.
Первыми опомнились наши лошади.
Говорят, страх перед волками у коней в крови, однако вода, текущая в жилах кэльпи, справилась с этой задачей ничуть не хуже. Кто сказал, что лошадь ласковое и послушное домашнее животное?! Он просто никогда не видел, как она с истошным ржанием стоит на дыбах, молотя по чему ни попадя копытами весом с хороший булыжник! Селяне попятились, а бабы так и вовсе кинулись врассыпную, поросячьими визгами усиливая панику. Кони тут же использовали образовавшиеся просветы, при виде мчащихся зверюг мигом разросшиеся до широченных просек. Ну я же говорила — толку с той ограды! Кэльпи ее как будто не заметили, скакнув лишь чуточку повыше и подальше. И понесли наперегонки с ветром, серебристой рыбьей стайкой скользя над снегом, перемешав с порошей длинные гривы.
Ух, здорово-то как! Вот если бы еще не так страшно… Аааааааа!!!
— Шел, ты все испортила!
— О да, старинная народная потеха «гори, гори ясно!» пошла оборотню под хвост.
— Не городи ерунды, я бы сумел с ними договориться!
— Угу. Как в Выселке.
Верес поежился, словно от брошенного за шиворот репейника, но не сдался:
— Там была совсем другая ситуация, драку в корчме откровенно спровоцировали! А теперь селяне отправят гонца-жалобщика в ближайшее отделение Ковена, тот же Выселок, и за нами снова вышлют погоню!
— Зато сейчас мы живы и здоровы, что меня вполне устраивает.
— Нет, с тобой бесполезно спорить! — махнул рукой вконец раздосадованный колдун.
— Спорят в поисках истины. А я в ней и так ничуть не сомневаюсь.
— Просто ты упрямая, как козел!
