– А тебе не кажется, что за некоторых женщин надо бороться? – Мысль, что я мог бы позволить уйти Вионике, оставила в моем сердце кровоточащую рану.
– Я и борюсь. – Он взглянул на меня с грустью. Вот только вызвала ее не демоница, которая сумела забрать его душу, а я. Но когда заговорил снова, был уже спокойным и деловито-отстраненным. – Вы покинете город через один из потайных ходов. Там, в лесочке неподалеку от тракта, вас ждут крытые повозки. Вернетесь через восточные ворота и к ночи окажетесь у гостиницы, где собирается караван. Шари с диковинками и охраной будут ждать там. Но утром…
Мне оставалось только кивнуть. Все остальное начнется именно утром.
Дамир
Проходя мимо собравшихся в тронном зале гостей, Верта ни на мгновение не опустила взгляд, словно не замечая раздававшихся за ее спиной шепотков.
Мало кто в столице не знал виновника того, что сестра короля до сих пор была не при муже. И мало кто не высказывал своего суждения по этому поводу. И хотя вот как раз сейчас большинство из тех, кто якобы беспокоился за ее будущее, должны были ощутить себя удовлетворенными, искренне сочувствующих девушке оказалось не так уж и много.
Впрочем, удивляться этому не стоило, радоваться за других – удел сильных духом.
Самира, которая ради помолвки сестры не только покинула наш замок, но и воспользовалась вызывавшим у нее безотчетный страх кристаллом перехода и теперь стояла рядом, на мгновение сжала ладонью кончики моих пальцев, словно ощутив, о чем я думаю.
Или… просто искала поддержки, испытывая такие же чувства.
Моя жена и ее старшая сестра всегда были близки. Иногда мне даже казалось, что слишком. Но если раньше я не до конца понимал истоки этой внутренней потребности ощущать родство, то теперь, пройдя через множество испытаний и потерь, я начал осознавать, насколько же облегчает существование знание того, что для кого-то твоя жизнь имеет цену. И как это понимание заставляет делать все, для того чтобы ее сохранить.
Не ради себя, ради того, кому ты своей гибелью можешь причинить боль.
Если я вдруг начинал забывать об этом, я вспоминал ночь, когда сквозь сон ощутил чужое присутствие в своей спальне и, затаившись, ждал, когда этот кто-то решится сделать то, зачем пришел. Тогда я не догадывался, что мне предстоит удивиться дважды: первый раз, когда незнакомец окажется девушкой, а второй – когда сладко спавшая в одной постели со мной Самира вдруг радостно взвизгнет и бросится на шею барышне, у горла которой я держал кинжал.
Тогда мы проговорили до самого рассвета, а когда первые лучи восходящего солнца проявили цвет камня, из которого были сложены крепостные стены, я вывел Верту потайным ходом, испытывая странное смятение от того, что в этом мире появился еще один человек, не считающий меня чудовищем.
Я нисколько не сомневался, что могу рассчитывать на ее молчание – ее разговорчивость могла погубить не только меня, но и ее младшую сестру.
– Она прекрасна. – Голос моей любимой был тих, но я не мог его не расслышать. Неясный гул обменивающихся впечатлениями гостей не был в состоянии заглушить ни одного звука, сорвавшегося с ее губ. – Но если бы…
Ее вздох оказался красноречивее слов. Она, так же как и я, желала счастья сестре, но видела его возможность лишь в браке с Алексом, веря, что двое могут соединиться только по большому чувству.
У нас уже было двое детей, но Самира сама продолжала оставаться в душе восторженным ребенком. И я понимал причину этого: наша с ней история выглядела чудом, и это давало жене основание считать, что для других оно тоже возможно. Я же никогда не пытался ее разубеждать, лишь умилялся ее наивности и переживал за то, что, если со мной вдруг что случится, ей одной тяжело будет в этом мире. Это добавляло мне забот.
Я любил Самиру такой, какой она была: чистой и невинной, не желающей лгать и хитрить, уступающей большинству из придворных красавиц в умении подать себя, но оставляющей их далеко позади в способности дарить свое тепло и нежность. Потому мне сейчас и было слегка неловко: я знал истинную причину происходящего, но не мог поделиться этим с нею.
Я был уверен, что она сохранит сказанное мною в тайне, но понимал, насколько сильно это будет ее мучить.
– Нам остается лишь надеяться на то, что судьба будет к ним благосклонной. – Я склонился к самому ее уху не только для того, чтобы не позволить расслышать мой ответ тем, кто уже успел заинтересоваться нашим разговором, но и желая ощутить притягательный аромат, исходивший от ее тела. – Азаир ее никогда не обидит.
– А ее разве можно обидеть? – неожиданно озорно фыркнула моя милая и, на мгновение обернувшись ко мне, лукаво улыбнулась. В очередной раз доказывая, что я мог думать о ней все, что угодно, но… вполне вероятно, мог и ошибаться.
За то, что она лишь позволяла мне догадываться, какой же была на самом деле, я ее тоже любил, продолжая метаться между уверенностью то в одном, то в другом. То убеждаясь в том, что ее скрытая от всех мудрость поможет ей там, где не успею я, то вновь чувствуя себя безмятежно лишь тогда, когда она находилась за двойным кольцом крепостных стен.
Хорошо, что мой ответ ей не потребовался – я еще только перебирал варианты того, что сказать, в своей голове, а она уже отвела взгляд, вновь любуясь старшей сестрой. Ну а потом из боковой двери в зал вошел распорядитель церемонии, неся на вытянутых руках малый щит, на котором сверкали камнями два серебряных головных обруча, символизировавшие первый круг брачных клятв.
Воцарившаяся немедленно тишина была напряженной. Казалось, что не только застывшая рядом с троном своего брата Верта не верит в то, что должно произойти, но и присутствующие в зале продолжают считать это весьма неординарным розыгрышем.
Еще вчера никто даже не догадывался о предстоящем событии, сегодня же…
Внезапность помолвки не могла не вызывать вопросов.
Анжи поднялся с трона:
– Я приветствую в своем дворце главу клана оборотней князя д'Арбаса и его сына, княжича Азаира. И я рад, что поводом для их визита в столицу человеческих земель стал выбор наследника, увидевшего в моей сестре ту, которая будет достойна пройти с ним его жизненный путь и стать матерью для его детей.
Звук его голоса еще звучал между мраморными колоннами зала, а тигры уже подходили к возвышению, на котором он их ожидал.
– Мы пришли с миром и ради его укрепления, – ответил д’Арбас ритуальной фразой, принятой среди кланов двуипостасных. И в подтверждение, что это дела семьи, а не политика привели его сюда, лично передал королю свиток.
И хотя всем и так было понятно, зачем они здесь собрались, теперь это стало окончательно ясно. И уже не волна шепотков, а гул, в котором звучали изумление и безотчетная тревога, скользил по тронному залу.
