— Но я-то не студиозус, — отозвался Латаск.
— Вот именно! Но если ты оставишь свои догадки при себе, то может так статься, что одним "неудом" ты не отделаешься.
— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Латаск.
— Гномы в курсе дела, — хмуро сообщил Тоболт. — Вернее, они знают, кто Барат. И были бы не прочь поиметь с этого выгоду. И не мне тебе рассказывать, что от всех остальных знающих и догадывающихся стараются при этом избавиться.
— Ты имел неосторожность рассказать о себе гномам? — поразился Латаск. — Да как они тебя выпустили после этого из своих загребущих лап?
— Они меня спасли от смерти, — заступился за гномов Барат. — И клинок они сами узнали. А Брамур и Мартрехт взялись меня обучать "синему пламени".
— Ну да! Чтобы еще сильнее привязать к себе, — кивнул Латаск. — Так они тебя обучили?
— Пока еще нет, — пожал плечами Барат. — Не успели.
— Ну, это твое счастье. Если бы они тебя обучили этим своим штучкам, то уже не выпустили бы из своих подземелий ни под каким соусом.
— Брамур — мой друг, — воинственно поднял подбородок Барат. — Я ему секиру сделал. А он мне доспех подарил.
— Доспех он ему подарил, — скривился насмешливо Тоболт. — Да ты понимаешь, что за такую секиру можно приличное королевство купить? И безбедно в нем властвовать до конца дней своих. Эх, сынок-сынок! Как это прекрасно: молодость и вера в друзей!
— Хм, — вмешался Латаск. — А о нас, людях, подумать не стоит? Почему в споре гномов и ардейлов мы остаемся в стороне? Или он зря стал Лоранским?
— А что? — откинулся на спинку кресла Тоболт и внимательно посмотрел на Барата. — Это тоже мысль! Делаешь клинок его величеству, и все претензии гномов и ардейлов побоку! Делаешь еще десяток клинков… Латаск, клинок их правителя один, или еще есть?
— Насколько я знаю — один.
— Делаешь еще десяток клинков, и даже ардейлы не рискнут к нам сунуться.
— Зато тогда мы сунемся во все, что только можно, — пробурчал Латаск. — Да с таким оружием мы станем непобедимы! А ты знаешь, какие аппетиты у наших воевод?
— Я больше никому ничего не буду ковать! — твердо сказал Барат. — Во всяком случае, пока не разберусь во всей этой истории. И думаю, что этот разговор мы должны сохранить в тайне. А вопрос с гномами я решу. Скоро прибудет Брамур, я поговорю с ним. Силой они меня удерживать не станут.
— Ты в этом уверен? — прищурился Латаск. — Слишком уж большой ты куш для них.
— Я бы выделил слово "слишком", — с нажимом сказал Барат. — Я ведь не только ковать умею. Ты сам говорил о том, какие мы воины. Так вот, можешь мне поверить, я — воин!
— Он — воин! — очень серьезно подтвердил Тоболт, с гордостью глядя на сына.
— А ардейлы? — не мог успокоиться Латаск.
— О! То, чего они не знают, им не повредит, — беспечно ответил Тоболт. — Я уверен, что гномы не проболтаются. По крайней мере, пока у них будет надежда заполучить парня себе.
Барат задумчиво рассматривал деревянную заготовку, которую он делал, как макет будущего перстня. Ясно, что это должен быть владычный перстень со щитком. Вот тут и тут надо будет предусмотреть литники и выпоры на форме. Вот только неясно еще, в каком виде делать изображение на щитке. Ясно, что это должна быть камея, выпуклое изображение, которое Барату давалось лучше всего. Но что именно?
Барат тяжело вздохнул. Тоболт требует, чтобы там было изображение горы Лоран, откуда, собственно, и появился сам род. Барату хотелось, чтобы перстень нес более определенное обозначение владельца. Но какое? Меч, имея в виду Синий Огонь? Волк, вспоминая Вольфа? Или, быть может, дерево? А если все вместе? Ой-ей-ей! Тут уже не перстень, а целый щит надо будет делать.
Осторожный стук в дверь прервал его размышления. В проеме появилась голова Матура.
— Тут вам послание, молодой господин, — сообщил дворецкий.
— Послание? От кого? — обернулся Барат.
— Не могу знать, — чувствовалось, что Матур недоволен этим обстоятельством. — Посыльный не изволил представиться и сразу же поспешно скрылся, вручив мне сие письмо.
Барат поднялся и подошел к дворецкому. Он взял плотно сложенный лист с заклеенным печаткой сгибом.
— Быть может, не стоит его вскрывать? — обеспокоился Матур. — Кто его знает? Появление наследника у старого господина не может радовать других. Это может быть покушением. Известны такие случаи.
— Вот уж кого я меньше всего могу подозревать в этом, — усмехнулся Барат, рассмотрев оттиск печати. — Брамур прибыл! Наконец-то!
Барат поспешно развернул письмо. Брамур сообщал, что благополучно добрался до Станрии и остановился у посланника Корхарта. Мягко журил Барата за то, что он не понимает ситуации, и просил о встрече. Встречу, что естественно, Брамур предлагал провести в посольстве.
Барат уже стряхнул несуществующую пылинку на шляпе перед тем, как ее одеть, когда появился Тоболт.
— Куда это ты собрался, позволь тебя спросить? — удивился он, рассматривая принаряженного Барата.
— Брамур прибыл! — радостно сообщил Барат. — Хочет встретиться со мной.
— Подожди! — остановил его Тоболт. — Давай по порядку. Откуда ты знаешь, что это Брамур?
Барат, вместо ответа, протянул Тоболту послание. Тот долго вчитывался в каракули Брамура, шевеля губами, потом поднял глаза и укоризненно посмотрел на Барата.
— Разве можно быть таким доверчивым, сын мой? Как это письмо попало сюда?
— Его принес посыльный.
— Ты его видел? Он ничего не должен был передать на словах?
— Его видел Матур.
Тоболт повернулся к дворецкому и вопросительно поднял брови.
— Мне это и самому показалось подозрительным, господин, — отозвался Матур. — Посыльный только передал мне письмо и сразу же удалился, не отвечая на вопросы, которые я пытался ему задать.
— Что он мог ответить, если ему поручили только передать послание? — удивился Барат.
— Мне кажется, что это попахивает ловушкой, — подозрительно сообщил Тоболт. — Почему посыльный был человек? У них что, гномов не хватает в посольстве?
— Но печатка!
— Ее можно подделать. Ты себе даже не представляешь, насколько легко это происходит. Матур, как выглядел посыльный?
— Высокий, худощавый человек лет тридцати пяти, — добросовестно припомнил Матур. — Волосы скрыты повязкой до бровей. Правильное лицо. Синие глаза. Он только взглянул на меня, и потом больше глаз не показывал. Но я запомнил.
— Синие глаза? — задумчиво пробормотал Тоболт. — И это притом, что у большинства нашего народа глаза карего цвета, и лишь изредка, в основном в северных провинциях, серого. Тебе это ничего не напоминает, Барат?
