— Да что я могу сделать, сеньор? — вздохнула Джуди. — Я что вошь, станет меня госпожа слушать!
— Станет, если ты постараешься. Будто бы я не знаю, что она вечно с тобой шушукается, все свои тайны тебе поверяет!
Служанка потупила глаза и мысленно упрекнула себя за то, что задержалась у баронессы. Ушла бы раньше — не встретила бы барона. А так стой теперь и думай, как и себя спасти, и госпоже не навредить.
— Я хочу знать, говорила ли она с тобой о баннерете Леменоре.
— О ком? — наигранно удивилась Джуди.
— Не прикидывайся дурой! Ты прекрасно знаешь, о ком я. Ну, так что? — Уоршел нахмурился. — Говорила или нет?
— Ну, я не помню. — Служанка лихорадочно размышляла над ответом и тянула время. — Я не особо её и слушаю, что она там болтает. Что скучно ей, говорила, а про баннерета, кажись, нет.
— Неужели совсем ничего? — Над головой Джуди сгущались тучи.
— Вспомнила! — испуганно выпалила девушка. — Обронила она как-то что-то про него. Вроде как он сосед Ваш. Кажись, нравился он ей…
— Она виделась с ним? — Он больно тряхнул её за плечи.
— Ей Богу, сейчас поколотит! — пронеслось в голове у служанки. — А пальцы у него железные — так глубоко в кожу впились. Синяки останутся…
— Что Вы, сеньор! — поспешила прервать пытку девушка. — Если бы что и было, Вы бы знали. Да и как же иначе, Вы ведь ей отец, а нам господин. Они виделись-то всего один раз, да и то случайно.
— Как? Когда?
— Не знаю, госпожа обмолвилась. Спросили бы у неё.
— Так и быть, повею тебе, чертова баба. Но уж если ты солгала, помяни моё слово, житья тебе не будет!
Барон отпустил её, но по-прежнему не доверял. Что ж, прибегнем к божбе и клятвенным заверениям — не впервой. Сеньоры, почему-то верят всем этим нелепым клятвам.
— Всеми святыми клянусь! Да чтобы я Вам хоть полсловечка солгала, чтобы я супротив Вашей воли пошла…
Кажется, поверил.
— Хватит! — Джеральд нетерпеливым движением остановил поток её причитаний. — Если узнаешь что-нибудь о моей дочери и этом баннерете, немедленно сообщи мне. И не вздумай помогать им!
— Что Вы, сеньор?! Да чтобы я… Вы можете во всём положиться на меня, сеньор, я Вас не подведу.
Джуди посторонилась, дав Уоршелу пройти. Посмотрев ему вслед, она с облегчением вздохнула и с укором спросила себя:
— Чего только не сделаешь ради госпожи? А что взамен получишь — неизвестно. Вот узнает сеньор обо всём, дочку, как водится, побыстрее замуж за графа выдаст, а меня… Хорошо, если просто выпороть велит, а вдруг что похуже?
Сонную жизнь Уорша нарушило неожиданное приглашение графа Норинстана на имя «высокочтимого барона Джеральда Уоршела и его дочери, Жанны».
Охота, наконец-то представился случай развеять скуку! «Пожалуй, — размышлял Уоршел, — граф пригласил к себе только избранных», и он был безумно горд, что попал в число этих «избранных».
То, что он был приглашён не один, радовало барона ещё больше — если так пойдёт и дальше, то, с Божьей помощью, будущее дочери будет скоро устроено.
— Жанна, — Уоршел тут же поспешил сообщить Жанне радостное известие, — мы приглашены в Норинский замок. На сборы три дня. — Он немного помолчал, наблюдая за выражением её лица, и сурово добавил: — Правда, в назидание стоило бы оставить тебя дома…
Баронесса чуть заметно улыбнулась; это не ускользнуло от отца, и он поспешил спустить её с небес на землю:
— Ты поедешь со мной.
— Но я не могу… — Она бросила на него умоляющий взгляд.
— Никаких возражений! Ты едешь.
Жанне же, как всегда, пришлось подчиниться. Эта покорность привела к тому, что на следующий день Джуди тщательно уложила две дорогие камизы, синюю и оливковую котты и два длинных, подобранных с боков сюрко цвета молодого красного вина, одно из которых было украшено вышивкой. Помимо этого в дорожный сундук попали несколько разноцветных блио, дюжина сорочек, пара запасных рукавов, дорогой сатиновый пелисон, подбитый мехом белки. Сверху лежала одежда попроще — то, в чём баронесса будет во время охоты, и запасное дорожное платье. В отдельном сундучке лежали покрывала, обручи и позолоченный шапель, унизанный мелкими розетками; в каждой чашечке поблёскивало по жемчужине. Служанка утверждала, что, надев шапель с причёской «бараний рог», госпожа будет неотразима.
Несмотря на накопившуюся за время дороги усталость, охота с первой минуты завладела её вниманием. От гула голосов многочисленных гостей немного кружилась голова. Но яркое впечатление в её памяти оставила вовсе не пёстрая толпа рыцарей, а почему-то графские гончие — сильные, мускулистые белые собаки с остроконечными обрезанными ушами; ценители охоты утверждали, что эта свора могла поспорить с гончими баннерета Леменора, известного ценителя охотничьих собак. Впрочем, Жанна в собаках не разбиралась, они привлекли её внимание лишь потому, что по вине невнимательных псарей один из аланов перепугал несколько дам.
Хозяин, одетый как заправский охотник, был в пурпурном эскофле, перехваченном чёрным поясом, и контрастном по цвету шапероне, конец которого он повязал на манер тюрбана. Граф по очереди объезжал гостей на лощёном буланом охотничьем жеребце, позвякивавшем красными «сетками от мух» — длинными подвесками с фестонами, крепившимися позолоченными бляхами к паховому ремню. С кем-то Роланд перебрасывался парой слов, кому-то просто издали кивал. Барону Уоршелу выпала честь получить пожелание хорошей охоты, а его дочери достался незамысловатый комплимент. Жанна смущённо опустила глаза и пролепетала в ответ что-то нечленораздельное.
После короткого разговора ни о чём барон оставил дочь на попечение графа и отъехал к одному из давних знакомых. Проводив отца тоскливым взглядом, девушка внутренне съёжилась. О чём им говорить, да и зачем?
— Надеюсь, Вы успели отдохнуть после утомительной поездки?
Она рассеянно кивнула и огляделась, ища глазами кого-нибудь, кто мог избавить её от этой пытки. Никого — этого и следовало ожидать.
— Вам когда-нибудь доводилось травить зверя? — Граф будто бы не замечал её смущения.
— Нет, — выдавила из себя баронесса. — Я мало что в этом понимаю.
(«Господи, за что он так мучает меня? Почему он пригласил меня сюда? Зачем отцу нужно, чтобы я вышла за него замуж? Лучше сидеть взаперти, чем говорить с ним!»).
Многочисленные «зачем» и «лучше бы» роились в её голове, не давая покоя, баронесса изводила себя этими пустыми, ненужными вопросами и фразами. Но то, что случается, случается, и никаких «если бы» не приемлет.
— Тут всё очень просто. Собаки подняли оленей и гонят их к реке. Когда один из моих охотников даст условный сигнал, спустят борзых. У меня хороший лес, отличные собаки, так что зверю не уйти. Вы слушаете меня, баронесса?
