– Вот скотина! – со злостью прошипел Штелер, услышав ответные выкрики стражников, раздавшиеся со стороны улочки, и топот тяжелых сапог. – Так и придется кровь проливать…
Неизвестно, что и когда привиделось затворнику: принял ли он ругань Линоры при прощании в лесу за проявление чувств или сам факт путешествия моррона с дамами в одной карете был истолкован как подсознательная симпатия барышень к напившемуся чудаку, отбившему их у разбойников. Затворники странный народ: от одиночества и постоянного чтения мудрых книг оценка событий, происходящих в реальной жизни, весьма смещается. Колдуну определенно что-то привиделось, показалось, и он сделал скоропалительный вывод, настолько нелепый, что Штелеру стало даже смешно.
Как бы там ни было, а моррон воспринял угрозу, прозвучавшую из уст глашатая, всерьез. Барон решил принять бой, тем более что другого выхода из подворотни не было, и обещал сам себе приложить массу усилий, чтобы удержаться от инстинктивных, непроизвольных действий и ненароком не перерезать кому-нибудь горло. Его никто не любил, к нему никто не питал даже обычной, человеческой симпатии, но это отнюдь не означало, что кто-то должен из-за него пострадать, тем более женщина.
Поскольку отсиживаться в листве долее было бессмысленно, Штелер выхватил меч и спрыгнул на землю. Он приземлился удачно, на обе ноги, и даже не покачнулся при столкновении с мостовой, хоть высота была довольно приличной. Стражники не заставили себя долго ждать, четверо солдат вошли в подворотню практически в тот же миг, как ноги барона коснулись земли.
– Ну что, мразь, добегался! – прохрипел запыхавшийся сержант, расстегивая тугие ремешки шлема. – Меч на землю, пошли!
Вместо ответа Штелер просто покачал головою: порою скупые жесты выразительней слов.
– Может, пристрелим? – предложил стоявший от сержанта по правую руку солдат, доставая из-за пояса пистолет и взводя тугой спусковой механизм.
– Заткнись, дурень, – отдернул его за руку другой стражник, – за мертвого граф Норвес всего триста золотых даст, а живым он целую тысячу стоит.
– Тогда давай ребят крикнем, чтоб верняк…
– Ага, а награду тоже на всех делить? – постучал кулаком по шлему молодого стражника более старший и опытный товарищ. – Не дрейфь, возьмем чудака быстро, даже не покалечим, чтобы видок неподпорченный был…
– Вот уж не думал, что меня ценят… – тихо, но так, чтобы услышала стража, произнес Штелер, а затем, чтобы пуще раззадорить противников, добавил: —…так дешево.
– Я за тя и ломаного медяка не дал бы, но у господ свои причуды! – ничуть не испугался сержант, явно служивший не только в страже. – Ну коль по-хорошему не хочешь, воля твоя, давай по-плохому! Но только учти, я в корпусе генерала Корверга три года лямку тянул и в таких передрягах побывал…
По знаку сержанта трое остальных стражников достали мечи и стали медленно приближаться к Штелеру, обходя его полукругом. Запрет на убийство и нанесение тяжких травм значительно сужал набор имевшихся у моррона возможностей, но все же кое-что он мог сделать… К тому же стражников было всего четверо, а значит, у барона был шанс выбраться из подворотни живым и даже не очень сильно потрепанным.
– Пять лет… третий гердосский полк… под началом полковника ванг Штелера, – отрывисто произнес моррон, решивший немного поиздеваться над противниками. – Слышал о таком?
– Серьезно, – кивнул головою сержант, немного замедлив шаг. – Так, значит, ты у нас не только убивца, но еще и изменщик?! Ну что ж, тогда нам за тебя двойная награда выйти должна. Слышите, ребят, как нам подфартило?! Поскольку ты птаха у нас важная и сурьезная… – усмехнулся сержант, явно не желавший убраться подобру-поздорову. – Эй, Карв, Вител, поставьте-ка мятежника на колени!
Не только двое стражников, но и их третий товарищ почти одновременно взвели курки и выстрелили в Штелера, причем, как приказал сержант, по ногам. Первая цель моррона была успешно достигнута: три из четырех пистолетов оказались разряженными, а хоть ноги и пронзила острая боль, но они не подкосились и не потеряли возможности двигаться. Барону пришлось бы куда хуже, если бы блюстители порядка выстрелили позже и метились бы в совсем иное место, в грудь или в голову.
– Стойкий попался, надо же, – искренне удивился сержант, видя, как рычащий от боли сквозь сжатые зубы противник покачивается на окровавленных ногах.
Посчитав, что бой уже закончен и преступник вот-вот упадет, солдаты повеселели, и двое из них даже убрали в ножны мечи. Однако наибольшую ошибку совершил самый опытный стражник, сержант. Он подошел к Штелеру слишком близко и поднял пистолет на вытянутой руке, метясь моррону в предплечье.
Ни бывший солдат из корпуса генерала Корверга, ни его нынешние сослуживцы так и не поняли, что произошло и как единственный заряженный пистолет попал к заговорщику. В следующий миг что-то хрустнуло, сержант упал на колени, держась обеими руками за разбитое в кровь лицо, а затем прогремел выстрел, и всю троицу окутало облако порохового дыма. Второй стражник закричал и запрыгал на одной ноге, из ступни второй фонтаном хлестала кровь. Двое стражников мгновенно опомнились и выхватили мечи, но накинуться на врага смог лишь один. Борясь с приступом несусветной боли, подстреленный солдат случайно натолкнулся на своего товарища, и оба повалились на землю.
Штелер легко отразил незамысловатый рубящий удар меча стражника и, не тратя драгоценного времени на финты и сложные выкрутасы, ударил зажатым в левой руке пистолетом противнику в лицо. К счастью, вендерфортская стража носила открытые шлемы, деревянное оружие с острыми стальными деталями превратило физиономию стражника в кровавое месиво и заставило бедолагу поспешно выйти из боя. Последнему солдату наконец-то удалось скинуть грузное, да еще и в доспехах, тело подмявшего его под себя раненого товарища. Он не был трусом, едва высвободившись, тут же пытался подняться и вступить бой, но острое лезвие меча, приставленное к кадыку, заставило его передумать.
– Побереги силы, дружок, тебе еще на себе приятелей до казармы тащить! – обратился к единственному непокалеченному стражу порядка Штелер, сам пораженный, что ему удалось так быстро и без особых потерь выбраться из передряги.
Впрочем, радость барона оказалась преждевременной. Убедившись, что стражник его понял и не собирается вставать, пока он не покинет подворотню, барон медленно поковылял в сторону улочки. Две пули прошили мышцы насквозь и не остались в теле, а вот третья все-таки задела кость, которая до сих пор жутко болела. Пуля выходила мучительно, выдавливаемая наружу срастающимися мышцами. С одной стороны, моррону было бы лучше немного постоять и подождать, пока окровавленный свинец не шлепнется на мостовую, тогда бы каждый шаг не доставлял ему таких страданий, но, с другой стороны, он понимал, что на звук четырех выстрелов просто не может не сбежаться стража.
