Я обнял ее. Клянусь всеми тритонами Лира, я проклинал свою медвежью неловкость, свои сучковатые лапы и потрескавшиеся подушечки пальцев, словно рыбацкие крючки цепляющиеся за шелк. Но Бранвен, падая ко мне в руки, заполнила собою все, исправила ошибки, закруглила углы — как волна, которая размывает и оглаживает изрытый копытами песок на пляже. Мы вдруг стали единым целым. Вдруг я понял, что не могу ее потерять. Ни за что. Ни за что...
Поверх ее прижавшейся к моему плечу головы я видел окно. Море. И корабль.
«Ты можешь проявить ко мне любовь, Тристан, — думала Изольда. — Прежде чем я тебя потеряю, прояви ее. Один-единственный раз. Я так хочу этого. Не принуждай меня смотреть на паруса этого корабля. Не проси, чтобы я сказала, какого они цвета. Не заставляй меня сыграть в твоей легенде роль, которую я играть не хочу...»
«Я не могу, — думал Тристан. — Не могу... Изольда Златокудрая... Как мне холодно... Как мне чудовищно холодно... Изольда... Изольда... Моя Изольда...»
«Это не мое имя, — подумала Изольда. — Это не мое имя». — Это не мое имя! — крикнула она.
Тристан раскрыл глаза, обвел взглядом комнату, поворачивая голову на подушках.
— Госпожа... — прошептал он свистящим шепотом. — Бранвен... Моргольт...
— Мы здесь. Все, — очень тихо сказала Изольда. «Нет, — подумал Тристан. — Здесь нет Изольды... А значит... все так, словно нет никого».
— Госпожа...
— Не заставляй меня... — шепнула она.
— Госпожа... Прошу... Я прошу...
— Не заставляй меня смотреть на паруса, Тристан. Не принуждай меня сказать тебе...
— Я прошу... — напрягся он. — Прошу...
И тогда он сказал. Иначе. Бранвен вздрогнула в моих объятиях.
— Прошу тебя, Изольда. Она улыбнулась.
— Я хотела изменить ход легенды, — очень спокойно сказала она. — Что за сумасбродство. Легенду изменить невозможно. Изменить нельзя ничего. Ну, почти ничего...
Она осеклась, взглянула на меня, на Бранвен... Мы все еще обнимали друг друга на фоне вышитой на гобелене яблони Авалона. И улыбнулась. Я знал, что никогда не забуду этой улыбки.
Медленно, очень медленно она подошла к окну, остановилась, развела руки, уперлась ими в стрельчатый проем.
— Изольда, — простонал Тристан. — Какие.. Какие...
— Белые, — сказала она. — Белые, Тристан. Белые, как снег. Прощай.
Она повернулась. Не глядя на него, не глядя на нас, на Бранвен и меня. Она вышла из комнаты. В тот момент, когда она выходила, я перестал слышать ее мысли. Слышал только шум моря.
— Белые! — воскликнул Тристан. — Изольда Златокудрая! Наконец-то...
Голос угас у него в горле как задутый огонек каганка. Бранвен крикнула. Я подбежал к ложу. Тристан шевелил губами. Пытался приподняться. Я придержал его, легким нажимом руки заставил опуститься на подушки.
— Изольда, — шепнул он. — Изольда, Изольда...
— Лежи, Тристан. Не вставай.
Он улыбнулся. Клянусь Лугом, я знал, что никогда не смогу забыть этой улыбки.
— Изольда... Я должен увидеть сам...
— Лежи, Тристан...
— ...эти пару...
Бранвен, стоявшая у окна, там, где только что стояла Изольда Белорукая, громко всхлипнула.
— Моргольт! Этот корабль...
— Я знаю, — сказал я. — Знаю, Бранвен... Она повернулась:
— Он умер.
— Что?
— Тристан умер. Только что. Это конец, Бранвен.
Я глянул в окно. Корабль был уже ближе, но все еще слишком далеко.
Слишком далеко, чтобы можно было разглядеть цвет парусов.
Я встретил их в большой зале, той самой, в которой нас встречала Изольда Белорукая. В зале, в которой я отдал ей свой меч, попросив, чтобы она пожелала распоряжаться моей жизнью. Что бы это ни означало.
Я искал Изольду и капеллана, а нашел их.
Их было четверо.
Один валлийский друид по имени Гвирддиддуг, сообразительный старикан, когда-то сказал мне, что намерения человека, пусть даже не знаю как хитро скрываемые, всегда выдают две вещи: глаза и дрожание рук. Я внимательно взглянул в глаза и на руки рыцарей, стоявших в большой зале.
— Я — сэр Мариадок, — сказал самый высокий из них. На тунике у него красовался герб: на перерезанном пополам наискось красно-голубом поле две черные кабаньи головы, изукрашенные серебром. — А эти добрые рыцари — Гвиндолин, Андред и Дегу ап Овейн. Мы прибыли из Корнуолла. У нас поручение к сэру Тристану из Лионессе. Веди нас к нему, сэр рыцарь.
— Вы опоздали, — сказал я.
— Кто ты, господин? — нахмурился Мариадок. — Я тебя не знаю.
В этот момент вошла Бранвен. Лицо Мариадока сморщилось, злоба и ненависть выползли на него, извиваясь словно змеи.
— Мариадок?
— Бранвен!
— Гвиндолин, Андред, Дегу? Вот уж не думала, что еще когда-нибудь вас встречу. Говорили, что Тристан и Горвенал прикончили вас тогда в Лесу Моруа.
Мариадок зловеще усмехнулся:
— Пути судьбы неисповедимы. Я тоже не думал когда-нибудь еще увидеть тебя, Бранвен. Тем более здесь. Ну, ведите нас к Тристану. Наше дело не терпит отлагательства.
— Что за спешка?
— Ведите к Тристану, — гневно повторил Мариадок. — У нас к нему дело. Не к его челядникам и не к сводницам королевы Корнуолла.
— Откуда ты прибыл, Мариадок?
— Из Тинтагеля, как сказал.
— Интересно, — усмехнулась Бранвен. — Корабль-то еще не подошел к берегу. Но он уже близко. Хочешь знать, под каким парусом плывет?
— Не хочу, — спокойно ответил Мариадок.
— Вы опоздали. — Бранвен все еще загораживала собою дверь, опершись о стену. — Тристан из Лионессе мертв. Умер только что.
Выражение глаз Мариадока не изменилось ни на миг. Я понял, что он уже знал. И понял все. Свет, который я видел в конце темного коридора, разгорался все ярче.
— Уходите отсюда, — буркнул он, положив руку на оголовье меча, — покиньте замок. Немедленно.
— Как вы сюда попали? — ухмыльнувшись, спросила Бранвен. — Случайно не приплыли ли в ладье без руля? С черной рваной тряпкой вместо паруса? С волчьей мордой, прибитой к задранному носу ладьи? Зачем вы здесь? Кто вас прислал?
— Уйди с дороги, утопленница. Не препятствуй. Можешь пожалеть.
Лицо у Бранвен было спокойным. Но на этот раз это не было спокойствие отчаяния и бессилия, холод отчаянного, бесчувственного безразличия. На сей раз это был покой непоколебимой железной воли. Нет, я не мог ее потерять. Ни за что.
Ни за что? А легенда?
Я чувствовал аромат яблок.
— Странные у тебя глаза, Мариадок, — неожиданно проговорила Бранвен. — Глаза, не привыкшие к дневному свету.
— Прочь с дороги.
— Нет. Я не уйду. Сначала ответь мне на вопрос. Вопрос, который звучит так: зачем вы здесь?
