Нам нужны те, кто могут ступать тайными тропами, кто готов воспринять самые незаметные знамения Великого Духа. И прежде всего нам нужен новый Император. Последние два Императора происходили родом из Вапалы. И сейчас здесь объявился один претендент, который горит желанием изменить древний обычай, — ибо всегда запрещалось вручать бразды правления в руки одного Дома.
Хотя ныне мы живём в мире, тёмные дела творятся между Домами, — рука Равинги коснулась лежащей на столике руки Алитты. Лицо ученицы странно заострилось, тело напряглось, словно на несколько мгновений ею овладели жуткие воспоминания. — Да, под гладью безмятежной жизни хватает чёрных пятен. И не стоит Добавлять к грядущим опасностям ещё и заговоры Дома против Дома. На сей раз Император не должен быть связан с Вапалой.
Теперь она говорила, словно отдавая приказ, и глядела на меня так, как командир смотрит на своего солдата.
— Нет! — подскочил я. — Я не Император и не могу им быть! И пробовать не стану…
Девушка наклонилась ко мне, и в это мгновение её голос стал таким же резким, как черты лица:
— Делай, что должно — или ты — ничто! — и тяжело опустила ладони на свой маленький столик, да так, что кубок подскочил и чуть не опрокинулся. Её глаза стали холодными, как у моего отца, когда он, бывало, глядел на меня, а в изгибе губ я прочёл немалую долю презрения.
— Я не Император, — твёрдо повторил я. Мысль о том, что эти две женщины видят во мне кандидата, неожиданно заставила меня с подозрением припомнить все эти двусмысленные намёки из уст Равинги. Да стоит мне только выйти для участия в испытаниях — как меня заслуженно высмеют и посчитают лишённым разума.
Но Равингу это, казалось, вовсе не беспокоило. Её рука, скрывшая чёрный шар, приподнялась, и шар покатился ко мне.
— Давай посмотрим, — предложила она.
И как в тот раз, давным-давно, когда её хозяйка дала мне знак кота, Алитта выразила жестом своё несогласие, но промолчала.
Шар прокатился по столику Равинги и перескочил на мой столик. Я так и не понял, как он преодолел промежуток между двумя столешницами. А потом он застыл передо мной. И хотя Равинга не сказала ни слова — она и не стала возражать, когда я заглянул в него.
Он походил на кристалл. Ни глянца, ни блеска. Он отталкивал взгляд, как ком высушенных ядовитых водорослей. Я не чувствовал желания коснуться его, он сам изменялся у меня на глазах. Очертания шара заколебались, он изменил форму. На мгновение передо мной появилась кошачья голова — но не котти и не одного из собратьев Мурри, а гладкая голова леопарда — голубого леопарда, символа власти.
Но леопардом ком пробыл недолго, затем форма сменилась, и теперь я увидел крысу — одну из тех странных, гнусных тварей с огромным лбом.
Леопард, символ власти — этот символ крепко врезался мне в память, — и крыса, крыса, несущая смерть всему живому.
Привыкшему к тишине и спокойствию окраин империи Вапала кажется невероятно шумным местом — хотя не скажу, чтобы мои уши болели от грохота. Открытые всем ветрам музыкальные мобили, бывшие неотделимой частью внутреннего города, названивали свои мелодии с утра, когда их отвязывали, и до самого вечера. На улицах бурлила жизнь, что ни день прибывало всё больше торговых караванов и путешественников, и порой на улицах толкалось столько народу, сколько обычный обитатель из провинции не видел даже на праздничных пирах.
Я надеялся, что Равинга просветит меня ещё о многом, и в то же время мне не хотелось ввязываться в спор на эту нелепую тему о том, чтобы я стал одним из претендентов на Трон Леопарда. Кукольница словно околдовала меня в тот вечер своими намёками и недомолвками. Но на следующее утро она ни о чём таком не напоминала, и мне тоже не хотелось говорить об этом.
В лавке толклось полно людей. Куклы Императора пользовались огромным спросом — даже самые дешёвые глиняные фигурки, которые шли всего за пару фруктов, за связку хвороста, если уж кошелёк был совсем пуст. Обычай велел каждому выставить такую фигурку над дверью своего жилища — пусть даже над дверью полуразвалившейся хибары. А тем, кто совсем не мог заплатить и кому только оставалось с завистью смотреть на счастливчиков, Равинга с Алиттой давали куклу просто так, даром. Пусть Император слился с Великим Духом, всё равно частица его силы останется с теми, кто почитает его.
В такое время другие куклы почти никто не покупал, и поэтому я смог не торопясь рассмотреть их. Здесь были мужчины, женщины, дети, жители всех королевств, всех сословий, начиная от Королев, придворных и гвардии и заканчивая слугами и рабами — вес, буквально все были представлены здесь.
Вот целая группа пустынных разведчиков, верхом, в полном снаряжении, даже со смертоносными засапожными ножами — хотя смертельные поединки на таких ножах уже ушли в прошлое и теперь их носили больше для красоты. По верхней полке шагал целый торговый караван. Здесь были собиратели соли из Аженгира, с ветками, поблескивавшими от кристаллов, и проводники песчаных саней из Тваихик, со своими лёгкими повозками. Не забыли и про шахтёров Сноссиса, и про моих земляков. Но, конечно, впереди стояли господа и госпожи народа Вапалы, от последнего уличного уборщика и до Королевы с её двором.
Воплотив в своих куклах примеры всех двуногих обитателей пяти королевств Равинга не забыла и о четырёхногих. Здесь резвились котти, играющие и вышедшие на охоту, ориксы с неподрезанными рогами, терпеливые и выносливые яки, свободные и в упряжи, и целый уголок песчаных котов.
Зная, что в Вапале песчаных котов считают сущим наказанием и лучшей добычей на охоте, я был изрядно удивлён, насколько подробной и жизненной оказалась коллекция Равинги. Настоящие, свободные песчаные коты, живущие свободной жизнью, как Мирурр и те, что собирались на праздник. Такие куклы никогда не смог бы создать тот, что видел котов только издали или убитых на охоте.
Я часто задумывался о шрамах на руке моей хозяйки, спрятанных под браслетом. Она не сказала о них ничего, просто показала мне и всё. Когда Равинга вошла в этот другой мир и почему? Я присмотрелся к рукам Алитты — у неё такой метки не было.
Я с детства был приучен к терпению, но иногда мне хотелось встать перед Равингой и потребовать от неё ответов, и не отговорок, а прямых ответов. С того самого вечера, когда она показала мне чёрный шар — я даже не заметил, как она его убрала, так был ошеломлён увиденным, — с того вечера она почти не уделяла мне внимания, почти всё время проводя в лавке или в мастерской.
На второй день я принялся помогать им — первый день я провёл на рынке, у лавок ювелиров и камнерезов. Дважды я видел украшения, несомненно, вышедшие из-под рук моей сестры, их продавали по такой цене, что Кура, по-моему, просто онемела бы. Я даже начал прикидывать, как бы привозить её работу напрямик в Вапалу, где её изящные изделия нашли бы настоящих ценителей, да и сырья, необработанных камней, таких, как здесь, на наших ярмарках не сыщешь.
