Лисса выглядела не лучше: с трудом разогнулась, ругаясь сквозь зубы. Лицо аж перекосило от «радости», что настало утро. Только драконианки бесшумными тенями скользили, словно легендарные ниндзя, в полутьме шатра, споро разжигали костер, заваривали душистый отвар, который здесь служил чаем, подогревали на жаровне куски вчерашнего мяса. Оставалось надеяться, что они не просто его согреют, но и дожарят. Вчера вечером баранина, которую нам предложили отведать была скверно приготовлена: сверху изрядно подгорела, а внутри осталась сырой. Выражение «то, что горячее не может быть сырым» мало утешало даже на голодный желудок. С другой стороны, сильно привередничать не стоило. Провиант, выданный в дорогу троллями, был на порядок хуже. Попыталась состроить доброжелательное выражение лица, но от «жизнерадостности» лицо приняло такое зверское выражение, что даже видавшее многое в этом мире колдунья невольно вздрогнула, случайно взглянув в мою сторону, и испуганно округлила глаза. Ну, по крайней мере я попыталась.
Рыцарь и оруженосец так и не объявились. Мы не стали претендовать на их животных. Пусть дождутся хозяев. Надеюсь, драконианцы хорошо будут обращаться с ослом и конем. Последний явно заслужил спокойную сытую старость. Травы в долине много. Два лишних травоядных никому не помешают.
В путь пустились засветло. Утренние сумерки только начали рассеиваться, уступая нерешительному, но неотвратимому натиску лучей дневного светила. Солнечный свет медленно, но упорно разбавлял тьму, и она неохотно, но отступала. В отличие от троллей, рептилоиды снабдили нашу экспедицию хорошей провизией. Дали и крупы, и сушеное мясо, травы для отвара и даже соль с сахаром не забыли. То ли драконианцы считали, что, оголодав в дороге, мы съедим своих проводников-рептилоидов, то ли давали взятку чтобы не возвращались и даже не думали заглянуть на огонек по старой памяти на обратном пути. Второе вероятнее. Наверняка взрыв бараньей туши нам не простили. Все-таки злопамятный они народ, эти драконианцы.
Нам с Лиссой повезло — удалось досмотреть сон в седле. Еринэль тоже мог подремать на спине своего тигра, но предпочел проявить мужскую солидарность и бодро мерил сугробы наравне со всеми. Правильно. Все лучшее детям и женщинам. А в нашем походе детей, если не считать Скворчащего животика (а он воин, значит ребенком считаться не может), не имеется, значит нам с Лиссой явно полагалась двойная порция всего лучшего. Жаль только, что другие об этом не знали. Изрекать очевидное вслух не стала. Пусть сами догадываются. Ну и банально лень было лишний раз открывать рот на морозе, выпуская наружу драгоценное тепло.
И снова потянулись снега, снега, снега и горы. Без конца и края. Словно весь мир вдруг покрылся белым покровом, ощерился каменными пиками. Не стало ни морей, ни равнин, ни огненного жара пустынь — только белый плен гор. Иногда снега отступали, обнажая камни разного оттенка серости, но это была временная передышка. Буквально через сотню-другую шагов холодные кристаллы замерзшей воды снова брали свое. Мы спускались в ущелья и снова карабкались вверх с такой настойчивостью, будто от этого зависели наши жизни. Впрочем, иногда, это было именно так. Сорваться в очередную пропасть желающих не было. Извлекать пострадавших из расщелин очередь тоже не выстраивалась, наверное, потому что мы слишком давно в пути и несколько очерствели душой. Поэтому под ноги смотрели особенно тщательно и старались быть очень аккуратными. Но помогало мало. Все меры предосторожности бесполезны, когда с гор то и дело сходят лавины, несколько раз в опасной близости от тигров случился камнепад. Но слава богу обошлось без жертв. Правда пару раз пришлось откапывать проводников, а однажды снегом накрыло Линка и уже рептилоиды помогали нам с раскопками.
У меня создалось такое ощущение, что Еринэль не верил в природное происхождение лавин и каждый раз после очередного сошествия с гор многих сотен килограмм снега, не ленился подняться вверх, чтобы самолично осмотреть место ее зарождения. На мои вопросы нашел ли он что-нибудь необычное, только отмахивался, но при этом лицо неизменно оставалось таким озабоченным, будто у него накопился такой ворох проблем, что его ни в одном даже самом вместительном шкафу не поместятся как не утрамбовывай. Глядя на моего новоиспеченного «родственника», народ проникся проблемой местного снега, который никак не желал лежать смирно и все норовил скатиться на наши головы, лишь только экспедиция подходила ближе. Сначала Арагорн со Скворчащим животиком присоединились к экстремальным прогулкам Еринэля по горам. Теперь уже трое возвращались с умным видом и нервировали окружающих интригующими недомолвками, вперемешку с отнекиваниями. Вскоре смотреть ходили всей толпой. Ничего интересного не обнаружили, но признаваться в собственном разочаровании никто не спешил. Упорно карабкались к месту событий, обдирали руки о скалы, затем дружно стояли с умным видом, таращились в груды камней и снега, будто действительно видели нечто недоступное для чужого взгляда. Одни рептилоиды спокойно ждали нашего возвращения внизу. То ли эта раса по природе своей не страдала любопытством и от того еще не вымерла, ибо не имела привычки совать свой чешуйчатый нос туда, куда их не просят, то ли сильно сомневались ребята в нас как в экспертах. К чести Лиссы, та даже какие-то колдовские ритуалы пыталась проводить, но в результате намагичила какой-то сизый дым несусветной вонючести, от которого все дня два дружно чихали и в носу неприятно свербело.
Через несколько дней мы вышли к какому-то поселению. Жилища были собраны из плохо пригнанных друг к другу камней без любого намека на раствор и внутри наверняка немилосердно сквозило. Глубокий на вид снежный покров, пушистым покрывалом покрывавший крыши, создавал впечатление полной заброшенности домов, но дым от очагов, витыми струйками тянувшийся в небесную высь, свидетельствовали о наличии разумной жизни внутри. Лично я не спешила радоваться этому факту. Мало ли что за отшельники обитают в этом суровом краю. У них должны были быть веские причины поселиться так далеко от ближайшего жилья.
«Взрослеешь, — удовлетворенно сообщил Кумивар таким тоном, что не сразу поймешь оскорбить решил или наоборот комплимент отвесил. — Пытаешься предугадать вероятное нападение. Это явный прогресс в твоем мышлении воина. Только не надо пугать себя заранее и выдумывать многочисленных злобных противников. Лучше будет, если ты внутренне настроишься на победу и станешь вести себя соответственно».
«Интересный совет, — мысленно фыркнула я. — А если здесь действительно проживает суровый, воинственный народ, которому незваные чужаки как кость в горле? Не лучше ли отступить без потерь?»
«Трусиха! Ты просто позоришь звание воительницы и напрасно носишь клинки», — с сожалением вздохнул Кумивар.
«По-моему, ты напрасно придираешься к Веронике. — Привычно вступился за меня Джастудай, заставив мое сердце благодарно екнуть. — Личная доблесть здесь совершенно ни при чем, она просто заботиться о том, чтобы все участники экспедиции дожили до конца похода. Это как раз положительно характеризует ее как руководителя экспедиции. В конце концов, мы же не войной идем на соседние державы и не скальпы врагов коллекционируем, а пытаемся вернуть эльфийскую принцессу в лоно семьи. Благородная миссия между прочим, но вовсе не требующая рубить головы направо и налево».
«Разве кто-то говорил об открытых военных действиях? — Возразил Кумивар. — Посмотрите на чешуйчатых — спокойны и хладнокровны, как родственные им змеи. Вот у кого нужно поучиться выдержке».
«Возможно. Только большой заслуги здесь нет, — не отступал Джастудай. — Рептилоиды наверняка здесь не в первый раз, их здесь знают и нервничать им не к чему».
«Или попросту завели нас в ловушку», — мстительно влила я ложку негатива в бочку позитива.
Ишь повадились наводить критику в мой адрес. Им что? Они железные: не знают ни жары, ни холода, ни усталости. А я вообще — женщина. Значит, существо нежное, ранимое. Меня необходимо холить и лелеять следует, а я вместо того в горах мерзну и конца путешествия что-то не видно.
