– Что-то случилось? – спросил Душелов, когда я остановился.
– Кажется, мускулы растянул, – солгал я. – Хотел немного пробежаться, ноги размять, да что-то с ногой случилось. – Я помассировал правое бедро, Душелов вроде бы удовлетворился моим объяснением. Я вновь посмотрел на бревно, но ничего не увидел.
Но я знал, что Молчун все еще там. И он будет на месте, если потребуется.
Молчун. Ну как он мог здесь очутиться? Тем же способом, как и мы все? Или у него в запасе есть трюки, о которых никто не подозревал?
Помассировав для вида ногу, я дохромал до Ворона, сел рядом с ним и попытался дать ему понять жестами, что мы можем рассчитывать на подмогу, если дела пойдут плохо. Но старался я зря – Ворон слишком глубоко ушел в себя.
Наступила ночь. На небе повисла половинка луны, и несколько полосок серебристого света проникли на поляну. Душелов все еще сидел на камне, а мы с Вороном на бревне. От долгого сидения у меня заныла спина. Нервы начали пошаливать. Я устал, проголодался и тщетно боролся со страхом. С меня на сегодня было достаточно, но у меня не хватало решительности сказать об этом вслух.
Внезапно Ворон стряхнул с себя оцепенение, оценил ситуацию и спросил:
– Зачем мы здесь торчим?
Душелов тоже проснулся:
– Ждем. Осталось уже недолго.
– Чего мы ждем? – решительно спросил я. Когда меня поддерживает Ворон, я тоже могу стать храбрецом. Душелов посмотрел в мою сторону. Внезапно я услышал подозрительный шорох в зарослях за спиной. Ворон напрягся, готовый действовать. – Чего мы ждем? – повторил я, но уже не столь энергично.
– Меня, лекарь. – Дыхание говорящего коснулось моего затылка.
Одним прыжком я преодолел половину разделявшего меня и Душелова расстояния и остановился, лишь схватив меч Шепот. Душелов рассмеялся. Интересно, заметил ли он, что нога перестала меня беспокоить? Я украдкой взглянул на бревно, за которым сидел Молчун, но ничего не заметил.
Над бревном, которое я столь поспешно покинул, разлился ослепительный свет. Я перестал видеть Ворона, он попросту исчез. Стиснув рукоятку меча, я решил наградить Душелова хорошим ударом.
Свет проплыл над стволом рухнувшего гиганта, приблизился и остановился перед Душеловом. Он был настолько ярок, что глаза отказывались долго на него смотреть. Сияние освещало всю поляну.
Душелов опустился на колено. И тут до меня дошло.
Госпожа! Это яростное сияние и есть Госпожа. Мы ждали ее! Я смотрел на нее, пока у меня не заболели глаза, и тоже опустился на колено, протянув к ней на ладонях меч, словно рыцарь, приносящий присягу королю. Госпожа!
Это и есть моя награда – увидеть ее своими глазами? Это нечто, призвавшее меня из самих Чар, каким-то образом заполнило меня целиком, и на одно дурацкое мгновение я влюбился в нее по уши. Но видеть ее я не мог, а мне страстно хотелось узреть ее облик.
Она тоже обладала способностью, столь раздражавшей меня в Душелове.
– Не сейчас, Костоправ, – произнесла она. – Но, думаю, скоро.
Она коснулась моей руки, и ее пальцы обожгли меня, словно первое сексуальное прикосновение первой моей возлюбленной. Помните это ослепительное, ошеломляющее и яростное мгновение восхищения?
– Награда ждет тебя позднее. А сейчас тебе будет позволено наблюдать за обрядом, которого никто не видел уже пятьсот лет. – Она переместилась. – Так тебе будет неудобно. Встань.
Я встал и отошел назад. Душелов все еще стоял неподвижно, как на параде, и смотрел на свет. Его яркость стала уменьшаться, и теперь я мог смотреть на него без боли в глазах. Сияние, постепенно слабея, двинулось вокруг каменных развалин и остановилось возле пленников. Теперь внутри него я различал женский силуэт.
Госпожа долго смотрела на Хромого, а тот на нее. Его лицо было пустым – он уже перешел грань надежды или отчаяния.
– Долгое время ты мне верно служил, – сказала Госпожа. – И твое предательство помогло мне больше, чем навредило. Я знаю, что такое милосердие. – Она вспыхнула ярче с одной стороны, осветив тень. Там стоял Ворон, его лук был заряжен стрелой. – Он твой, Ворон.
Я взглянул на Хромого. На его лице проявились возбуждение и странная надежда. Он, конечно, надеялся не на то, что ему сохранят жизнь, а на быструю, простую и безболезненную смерть.
– Нет, – сказал Ворон. И ни слова больше. Только недвусмысленный отказ.
– Тем хуже для тебя, Хромой, – негромко сказала Госпожа. Она прогнулась назад и что-то пронзительно выкрикнула, обратив лицо к небу.
Хромой резко дернулся. Из его рта вывалился кляп, узлы на путах развязались. Он поднялся и попытался убежать, бормоча на ходу защитное заклинание. Ему удалось отбежать шагов на пятнадцать, когда с неба на него обрушилась тысяча яростных змей.
Они покрыли все его тело, заползали в рот и нос, вгрызались в глаза и уши. Змеи с легкостью проникали в тело и выползали обратно через выеденные отверстия на спине, груди и животе. И Хромой вопил, вопил, вопил… Та самая поразительная жизненная энергия, что шутя справилась с ранами от стрел Ворона, не давала ему теперь умереть во время наказания.
Мой желудок не смог удержать в себе остатки вяленого мяса, бывшего за весь день моей единственной едой.
Хромой вопил очень долго, но никак не умирал. Наконец Госпожа устала и отослала змей прочь. Она окружила тело Хромого полупрозрачным коконом и издала несколько громких звуков. С ночного неба спустилась гигантская светящаяся стрекоза, подхватила Хромого и с гудением унеслась к Чарам.
– Его ждут годы развлечений, – заметила Госпожа и многозначительно взглянула на Душелова, чтобы наглядный урок пошел впрок и ему.
За все время Душелов не шевельнул и мускулом. Не сделал он этого и сейчас.
– То, что ты сейчас увидишь, Костоправ, – сказала мне Госпожа, – сохранилось лишь в воспоминаниях считанных свидетелей. Даже большинство моих приближенных успели об этом позабыть.
О чем это она?
Госпожа опустила взгляд. Шепот сжалась.
– Нет, ты ошибаешься, – молвила Госпожа. – Ты была столь выдающимся врагом, что я решила тебя вознаградить. – Она как-то странно рассмеялась. – Среди Взятых появилась вакансия.
Вот как. Теперь мне стали ясны и тупая стрела, и все зловещие обстоятельства, ведущие к этому моменту. Госпожа решила, что Шепот должна заменить Хромого.
Но когда? Когда она приняла это решение? Хромой попал в немилость уже год назад, испытывая одно унижение за другим. Неужели она всем этим дирижировала? Пожалуй, да. Намек здесь, намек там, вовремя пущенный слух, легкий провал в памяти… И Душелов принимал во всем этом участие, используя нас. Возможно, еще с тех пор, как нанял Отряд. А то, что жизненный путь Ворона пересекся с нашим, явно не случайно… Какая же она все-таки жестокая, злобная, вероломная и расчетливая сука!
