Но разве она могла не поехать? Тревоги Хеннинга ведь тоже кое-что значили для нее!
Мальчик устал.
— Ляг отдохни, — мягко сказала она. Он тут же выпрямился:
— Нет, нет. Я должен бодрствовать. Отец и мать…
Сага поняла.
Через десять минут после первой схватки последовала вторая, настолько сильная, что Сага согнулась пополам.
— Тебе плохо, Сага? — испуганно воскликнул Хеннинг.
— Надеюсь, все пройдет, — со вздохом произнесла она. — Ты же знаешь, что сейчас я не могу себе этого позволить! Что бы ты сказал обо мне, если бы меня угораздило умереть?
Он неуверенно улыбнулся.
Но через три четверти часа оба поняли, что происходит. Сага с силой вцепилась в руку Хеннинга.
— Тебе не следует бояться, Сага, — мужественно произнес он, беря из ее рук вожжи. — Я не оставлю тебя в беде, ты всегда была так добра к нам всем. И потом, я помогал появлению поросенка…
— Большое спасибо тебе, — улыбнулась она в отчаянии. — Ах, скорее бы добраться до жилья! И неважно, что они увидят меченого ребенка, нам теперь нужна помощь!
— Думаю, до ближайших домов еще далеко, — озабоченно произнес он. — Сага! Сага!
— Придется остановиться, — жалобно произнесла она. — Хеннинг, что нам делать?
Он со страхом огляделся по сторонам. Уже темнело, они стояли посреди леса, на пустынной дороге, за деревьями ничего не было видно. Видно было только небо, оранжево-желтое в последних лучах заката. Почва под ногами была неровной, каменистой, влажной.
— Нам лучше остаться в карете. Ложись на сиденье!
Одиннадцать лет…
Сага не подавала виду, насколько она стесняется его.
— Ах, Хеннинг, — со вздохом произнесла она. — Слава Богу, что ты со мной! Тебе не страшно? Он вдруг почувствовал себя ужасно взрослым.
— Мы справимся с этим, — сказал он.
— Но мне не во что их завернуть.
— Ты можешь пожертвовать своей шалью? И к тому же у нас есть дорожные пледы.
— Да, мы так и сделаем. Хеннинг, ты ведь знаешь, что их, возможно, будет двое?
— Да, я слышал об этом.
— Так что не забудь про второго, будь добр, — через силу улыбнулась она.
— Нет, не забуду. Не бойся, положись на меня.
— Я знаю, что на тебя можно положиться, Хеннинг, — нежно произнесла она. — Но, я думаю, нам нужно ехать. Чем ближе мы будем к Липовой аллее, тем лучше. Просто мы будем останавливаться всякий раз, когда мне будет плохо. Ты готов?
— Да. Скажи, когда нужно остановить!
Она с благодарностью сжала его руку. Она не ложилась, предпочитая сидеть.
Мальчик был совершенно подавлен происходящим, но это заставило его на время отвлечься от мысли о родителях.
Оба они знали одно: это был самый трудный день в жизни Хеннинга Линда из рода Людей Льда!
Им пришлось много раз останавливаться в пути.
— Хеннинг, если тебе все это покажется слишком неприятным, ты можешь пойти прогуляться.
— Нет, ты с ума сошла! — испуганно произнес он. — Ты же знаешь, я уже принимал роды… в хлеву, и я знаю, как все это происходит! Схватки и все такое…
Улыбнувшись, Сага дала ему кое-какие инструкции. В какой последовательности что делать. Только бы все это не затянулось!
Она была благодарна ему за его участие, иначе она почувствовала бы себя совершенно покинутой. У нее не было ни мужа, ни родителей, ни братьев, ни сестер. Но теперь их было, по крайней мере, двое. И если случится самое худшее с Вильяром и Белиндой — а правде нужно смотреть в глаза, — то она и Хеннинг смогут рассчитывать лишь друг на друга.
Им следовало держаться друг за друга.
Сага испытывала ужасные боли. Они были настолько сильными, что в голову ей приходили самые страшные мысли. Что, если она родит меченого… с широкими, угловатыми плечами?..
Мать Тенгеля Доброго умерла во время родов. Умерла во время родов и Суннива, дав миру Колгрима. Так же умерли матери Ульвхедина, Мара, Хейке…
Нет, не следовало думать об этом. Она должна жить! Ради детей Люцифера. И ради Хеннинга.
Многие женщины из рода Людей Льда рожали меченых детей, даже не подозревая об этом. Так Гуннила родила Тулу. Габриэлла родила устрашающую на вид дочь, которой сознательно дали умереть еще до того, как у нее наладилось дыхание. Или мать Сельве… Рождались еще и избранные. Почему же такое не может быть с Сагой?
Разумеется, она справится с этим! По частоте схваток она поняла, что роды будут быстрыми. Теперь схватки шли одна за другой.
И она знала, что стремительные роды часто приводят к большим кровотечениям.
Нет, она должна была думать только о хорошем исходе! Смотреть вперед. Скоро они уже доберутся до дома.
Так ей хотелось, но уверенности в этом не было.
Возможно, они уже проехали какие-то дома, но люди уже спали, и свет в окнах не горел. Но мартовские вечера были длинными, еще можно было различать очертания предметов. Никто им не встретился в пути, было слишком позднее время. Но, возможно, это было даже к лучшему: ведь не каждый умел принимать роды.
— Хеннинг, — сказала Сага в период между схватками. — Ты никогда не слышал о том, кто отец ребенка.
— Нет, — смущенно признался он.
— Будет лучше, если ты узнаешь об этом. Мы ведь говорили о том, что, по всей вероятности, это будет меченый или избранный ребенок, не так ли?
— Да, я знаю.
— Хеннинг… Ты можешь не верить мне, но знаешь, почему я никогда не называла имени отца ребенка? Потому что это ангел.
Он недоверчиво уставился на нее.
— Ты шутишь, — сказал он, — Просто шутишь.
— Нет, я не шучу. Понимаешь ли, это Люцифер. Падший ангел света. Я встретила его в безлюдном месте, и мы… очень полюбили друг друга. Мы провели вместе несколько удивительных дней, но потом он вынужден был покинуть землю и снова возвратиться в свою преисподнюю. Поэтому мне хотелось бы, чтобы ты никогда никому не говорил, кто отец детей. Ты не должен также говорить, что отцом детей является мой бывший муж Леннарт, поскольку он не должен иметь никакого отношения к детям Люцифера. Здешние люди знают, что я замужем, и больше им знать ничего не нужно. В случае чего скажи, что тебе ничего не известно!
Хеннинг озабоченно смотрел на нее. Может быть, у Саги лихорадка и она бредит? Тогда дело плохо. Но он обещал ничего никому не говорить.
Им снова пришлось остановиться, и оба поняли, что она вот-вот родит.
Теперь, при наступлении схваток, Сага тяжело дышала, закрыв глаза. Потом она достала свою сумочку, попросила Хеннинга пока не ехать, взяла бумагу и перо, стала писать что-то.
— Понимаешь ли, Хеннинг, — сказала она, — я постараюсь, чтобы все обошлось, постараюсь выжить. Но если случится беда… На всякий случай я оставляю завещание. Я хочу, чтобы вся моя собственность была поделена между моими детьми и тобой. Нужно смотреть правде в глаза: ты можешь остаться один. Я знаю, что об этом тяжело говорить, но что поделаешь. Ты получишь треть моей собственности, независимо от того, родится у меня один или двое детей. Если ты останешься один, Хеннинг, напиши Малин! У тебя ведь есть адрес Кристера и его дочери Малин, не так ли?
