Кадия прикусила язык. Опять она поспешила, и Первая в Доме ясно дала ей это понять. И дело здесь не в обычаях, что, конечно, тоже само по себе очень важно, а в том, что вторжения, которое готовилось несколько десятков лет, не отразить. Старая женщина права. Сколько раз Кадию подводила ее нетерпеливая, пылкая натура, пора бы остепениться…
Она сжала в ладонях амулет.
— Та, кто владеет Нотом, — сказала принцесса, — вызвала меня. Долгие годы она была защитницей нашей земли. Возможно, она и даст ответ.
Первая в Доме одобрительно кивнула.
— Правильно, королевская дочь. Она — самая великая среди живущих, она обладает тайным знанием, она сильна и могущественна. Мы поможем тебе добраться в Нот.
Узун заиграл на флейте знакомую мелодию «Прекрасен на закате наш прудик, полный роз» — старинную балладу о рыбаке, разлученном с родным домом, с теми, кого он любил… Харамис очень любила эту печальную, чуть однообразную, но такую трогательную песню, и когда последний серебряный звук флейты замер среди диких, укутанных снегом скал, принцесса сказала:
— Замечательно. Трудно удержаться от слез…
— Если желаете, могу сыграть еще что-нибудь, — вежливо предложил Узун, — но, к сожалению, мои пальцы совсем замерзли, и хорошо уже не получится.
Музыкант поплотнее укутался в подбитую мехом накидку и протянул ноги в сырых ботинках поближе к огню.
Тьма сгущалась, поднимался ветер, бил в лицо острыми колючими снежинками.
— Ничего, Узун. Если бы ты играл дольше, я бы не справилась с тоской. Рыбак жил надеждой на возвращение на родину, к семье, а мне куда идти? Родного дома нет, близкие люди погублены…
— А ваши сестры, принцесса?
Харамис долго смотрела вдоль открытого каменистого склона — вдали, в сумерках, терялось русло Виспара, берегом которого они шли столько дней, забираясь все выше и выше в Охоганские горы. По другую руку в закатном свете еще золотился пик Ротоло, остроугольной головой своей он раздвинул легкие облачка, не спеша относимые ветром к западу, к Лаборноку.
— Я постоянно молю Триединого Бога сохранить жизнь Кадии и Анигель. Но ты же знаешь, как безрассудна Кадия. Что касается Анигель, я была бы очень удивлена, если бы узнала, что она погибла в бою. — Харамис уронила слезинку. — Бедные глупышки!.. Надеюсь, — после некоторой паузы добавила она, — мы вскоре встретимся с ними — там, на небесах! — если эти семена будут и дальше увлекать нас в горы. Вокруг нас пустыня! Дров нет, ягод, съедобных корешков нет, речки, где можно было бы поймать рыбу, тоже. Кстати, ты заметил, у воды какой-то странный привкус. Ты не знаешь, в чем дело?
— Это вкус камней, принцесса, — ответил музыкант. — В любом случае, если бы вода была отравлена…
— Нас давным-давно не было бы на белом свете, — подхватила Харамис. — Все равно, не нравится мне это. И за тебя я беспокоюсь, у тебя всегда были слабые легкие, а тут такой холод.
— Я чувствую себя прекрасно! — возразил Узун. — Единственное, в чем я нуждаюсь, так это в капельке тепла и в сухой обуви.
— Но стоит нам продолжить путь, и сухая обувь тут же промокнет. Посмотри, тут повсюду снег. У меня кровь теплее, чем у тебя, Узун, так что мне легче. Ты же ниссом, рожден в жарком климате. Я смотрю, у тебя все больше и больше вваливаются щеки, и цвет лица какой-то землистый. Тебе все труднее идти.
— Я стараюсь поспеть за вами, — глухо ответил музыкант.
— Хорошо, я буду идти не так быстро, хотя, если станет холоднее, это вряд ли поможет. Надо что-то придумать.
Она вскочила, сняла меховые варежки, принялась стаскивать ботинки с Узуна.
— Давай, давай… На ногах они никогда не высохнут.
— Нет, нет! Это я должен служить вам, принцесса! Что же это творится!
— Помолчи! — приказала Харамис.
Наконец ей удалось стянуть с музыканта обувь. Она нечаянно коснулась его когтистых лапок: они были совсем ледяные. Харамис натянула на них свои варежки, а кожаные ботинки пристроила так, чтобы огонь не касался их, и через несколько минут от них повалил пар. Потом она напоила музыканта горячим чаем.
Старый оддлинг с благодарностью посмотрел на нее.
— Так много лучше… — прошептал он. — Но ведь вы сами замерзнете.
Харамис приложила палец к его губам, заставила примолкнуть.
— Послушай меня. Вот что я надумала: ты должен живым вернуться в Нот, а поэтому будешь сопровождать меня до тех пор, пока хватит сил. Потом ты вернешься, а я продолжу путь.
— Нет! И думать не хочу об этом!.. — От негодования он выплюнул чай.
— Не торопись, послушай, что я скажу. Мы достигли той части хребта, где никто не живет, разве что загадочные Глаза Урагана, навлекающие, на путников снежные бураны. Только эти таинственные существа способны здесь выжить. Еда у нас почти кончается, пополнить запас негде. Скоро исчезнут и карликовые деревца, так что мы останемся без топлива. Если мне уготовано такое испытание, как объявила Белая Дама, если таков мой жребий, то можно предположить, что Владыки воздуха каким-то образом помогут мне. Или кто-нибудь другой вызволит меня из беды. Какой смысл Великой Волшебнице посылать меня на верную гибель? Но это касается только меня, а тебе надо будет вернуться. Дальше я должна идти одна — так сказала Белая Дама. Разве тебе не было указано, чтобы ты во всем мне повиновался?
Узун молча кивнул, утирая слезы со щек.
— Если ты повернешь назад немедленно, то через полдня сможешь добраться до снеговой линии, а еще через день выйдешь к Виспару. Там уже можно поймать гарсу, полакомиться ягодами. И ночи там теплые… Потом ты встретишь уйзгу, и они захватят тебя с собой, в Тревисту, где живут твои родичи.
— Но как же я оставлю вас, принцесса? Да, я не только жалкий музыкантишка, но и никудышный путешественник… Но одна вы здесь совсем пропадете.
— Не беспокойся за меня. Того, что хранится в моем заплечном мешке, мне достаточно. А воды здесь сколько угодно. Я очень легкая, и мне совсем нетрудно скакать по скалам. Семена отыщут мне уютное местечко для ночлега. А выше вообще все будет завалено снегом. Если я до той поры не отыщу то, что следует… — Она пожала плечами. — Может, какой-нибудь Глаз Урагана сжалится надо мной и перенесет в сказочную зеленую долину, где, как рассказывают, живут виспи. Там всегда лето, из-под камней бьют горячие источники, луга полны цветов, и никакой враг не в силах добраться до них…
Наступила тишина, потом Узун глухо произнес:
— По правде говоря, я надеялся, что семена и ведут нас в такую райскую обитель.
— Что ты знаешь о виспи?
— Они никогда не спускаются с гор. Торгуют драгоценными металлами и камнями — обмениваются с уйзгу, а те перепродают их ниссомам. Наши купцы везут их на ярмарку в Тревисту или в Дайлекс. Там тоже проходят ярмарки… В обмен виспи берут домашних животных, особенно волумниалов, тогаров и панчаков, у которых очень густая шерсть. Виспи любят соль, всевозможные сладости и прежде всего хмельной мед — это основной товар уйзгу.
