— Что с Вами? — забеспокоилась женщина.
Неужели взгляд выдал? Ну да, она же лихорадочно осматривается по сторонам, кому угодно это покажется подозрительным.
Ответить? Нет, пожалуй, не стоит.
Стелла промолчала и покинула таверну, оставив на столе плату за обед.
— Куда Вы так торопитесь, сеньора? — Человек в шляпе с красным пером преградил ей дорогу.
— Я спешу, пропустите!
Напрасный труд: он не сдвинулся с места и, ухмыляясь, изрек:
— Это неучтиво по отношению к даме.
— Она всегда была неучтива, Уфин. — Адиласка встала у нее за спиной. — Будь любезен, проверь, нет ли у нее оружия.
— Ваше высочество? — Он, что, хочет, чтобы она сама отдала ему кинжал?
Видя, что она не прореагировала на его слова, Уфин пояснил:
— Отдайте мне оружие и пройдемте к колокольне. Убедительно Вас прошу, ведите себя тихо и не привлекайте внимания.
— А если я не соглашусь?
Принцесса с горькой улыбкой заметила, что ее зажали в тиски. Да, напрасно ее предупреждали об опасности — она все равно попала в ловушку, как глупая бабочка в паутину. Что толку сопротивляться? Их много — она одна. Или все-таки?
Девушка медленно вытащила кинжал, будто собираясь передать его Уфину, и вдруг резко бросилась бежать. Всего пара шагов свободы — и всё, она попалась. Сопротивляющуюся, ее под руки притащили к Вильэнаре. Колдунья ухмылялась. Одной — злорадство, другой — унижение.
Принцесса с надеждой смотрела по сторонам — нет, никто и не думает ей помогать. Проходят мимо, равнодушно проходят мимо. Разумеется, мимо — ведь что они видят? Скромно одетую чужестранку в окружении свиты кого-то из аристократов. Наверное, считают ее воровкой или кем-то вроде того, никто ради нее и пальцем не пошевелит.
— Как мне надоел этот маскарад! — Колдунья вернула себе прежний цвет волос. — Терпеть не могу светлые пакли! Ну вот, так гораздо лучше. А еще лучше, если избавиться от этой дурацкой прически. Совсем другое дело! — Она довольно поправила свободные черные волны волос. — А теперь пойдемте на колокольню: нам надо поговорить.
— Нам не о чем говорить, — сквозь зубы пробормотала Стелла. Она досадовала на себя, на своё упрямство и глупость, которая привела ее в руки врагу. Неужели жизнь так ничему ее и не научила?
Вильэнара усмехнулась и, подойдя ближе, коснулась ногтем ее подбородка:
— А ты не изменилась!
Принцессу вели к колокольне. Как можно медленнее передвигая ноги, она гадала, что с ней будет дальше. Предмет разговора был заранее известен, так же как и ответ на предложение дочери Эвеллана, неизвестным оставалось лишь наказание, которое девушка за него понесет.
Тихая мелодичная трель проникла в сумрачный мир ее мыслей. Стелла подняла голову и вдруг поняла, что ее никто не держит. Принцесса недоуменно огляделась по сторонам и увидела Дотсеро. Как обычно, он хлопал босыми пятками по бокам коня и наигрывал на дудочке.
Но неужели их так испугал этот мальчик? Девушка перевела взгляд на своих конвоиров — стоят, не шелохнуться, даже Вильэнара оцепенела с поднятой к лицу рукой.
Не переставая играть, Дотсеро поманил принцессу. Стелла послушно подошла к нему и забралась на могучий круп коня.
Когда они покидали город, Вильэнара и ее люди все еще пребывали в странном оцепенении.
Стелла думала, что он приведет ее к Мериаду, и с тревогой гадала, что он с ней сделает, но Дотсеро привез ее в незнакомое место за городом.
Здесь было пустынно; земля вздыбилась рядами невысоких бугров, поросших высокой травой. С одной стороны — заросли колючего кустарника, переходящего в небольшую рощу; с другой — нетронутое, целинное поле.
— Нам сюда? — Принцесса тщетно пыталась отыскать хоть какие-то признаки жизни в этом безжизненном месте.
Дотсеро утвердительно кивнул и спешился, девушка последовала за ним.
Провожатый вел ее через кустарник, не обращая внимания на колючки, царапавшие кожу. Оказалось, что за ним течет Унар — весь в пене от многочисленных порогов, мутный от глинистых берегов.
На берегу паслась белая лошадь. Дотсеро улыбнулся и указал на нее.
Что он хочет?
— Здравствуй, — кобылица обернулась к ней. — Я боялась, что ты не придешь.
Кто она, ведь не просто говорящая лошадь?
— Мериад беспокоился и попросил Дотсеро найти тебя.
Значит, она тоже богиня. Наверное, ей поручено провести ее к Ильгрессе. Все боги нынче превратились в лошадей…
— А где он? — Девушка приготовилась, что ее будут бранить сразу два божества.
— Здесь, недалеко, но, думаю, тебя пока не стоит с ним говорить. Он сердится, а когда он злится, может наговорить и сделать много лишнего. Сколько раз я ему говорила: держи себя в руках, но характер ведь не изменишь. — В ее голосе сквозила улыбка, покровительственная улыбка, с которой обычно говорят о детях. Этот тон натолкнул Стеллу на новую мысль — мысль о том, что для этой женщины Мериад всего лишь большой ребенок.
— А я думала, что ты догадалась. Дотсеро, ты не сказал ей? — Она обернулась к мальчику.
— Нет, бабушка, — отозвался он.
Бабушка? Стоп, неужели? Неужели перед ней Ильгресса?! А она-то сначала подумала, что это Никара — точь-в-точь белое божество Страны гор.
Словно прочитав ее мысли, богиня сказала:
— Одно из моих имен Никара, но большинство зовет меня Ильгрессой.
Кобылица ударила копытом и превратилась в миловидную женщину в белых воздушных одеждах. У нее была удивительная, излучающая мягкое, приглушенное золотистое свечение кожа. Стелла осмелилась заглянуть ей в глаза, лучистые, до краев наполненные синевой — в них не было ни капли сомнения или тревоги, только спокойствие, которое частично передалось и ей.
Как и с Эвелланом, и тут она просчиталась. Девушка представляла Ильгрессу другой — ослепительной, лучезарной, излучающей неземную красоту — а она испускала свет, не физический, в виде нимба или ореола, а внутренний.
Ильгресса вовсе не походила на Анжелину: не пленяла, не поражала, не ловила восхищенные взгляды; такую женщину легко встретить где угодно, она не ниже и не выше вас, не красивее и не уродливее. Ее синонимом было «простота», как в поведении, так и в одежде, и Стелле, привыкшей к гонору небожителей, поначалу было не по себе оттого, что для Светлой она — равная.
Будто струясь по воздуху, богиня подошла к принцессе и коснулась рукой ее лба. От этого прикосновения по телу разошлись волны тепла.
— Да, ты та самая девушка, которая пригрезилась мне много сотен лет тому назад.
— То есть, Вы знали, что…?
— Когда-нибудь это должно было случиться. Я догадывалась, что мы не победили в той битве. Сон — всего лишь сон, спящие рано или поздно просыпаются, — грустно улыбнулась богиня. — Тогда и я и создала Лучезарную звезду, вложив в нее всю силу, свою и тех, кто был мне верен, силу еще молодого мира. Она опасна и в неправильных руках способна натворить столько бед…
