Пальцы коснулись меня и ногти впились в тело, но я вырвался.
Однако черный человек возобновил свои попытки отобрать у меня кубок. При его движении капюшон свалился с его головы. Снова женщина. Пародия на женский пол. Она была стара, но она не была похожа на добропорядочных старушек, состарившихся в мирном труде. Нет, это была маска ненависти, покрытая глубокими морщинами. На почти лысом черепе болтались жидкие пряди грязно-белых волос, а когда она открыла рот, чтобы выкрикнуть проклятие, увидел во рту один или два желтых зуба, больше похожих на клыки Гру, чем на человеческие зубы.
Она исходила злобой, и от нее истекало могущество. Она обладала гораздо большей силой, чем я мог ожидать в таком хрупком костлявом теле. Потерпев неудачу в первой попытке схватить кубок, она обогнула алтарь, на котором лежала Инна, и устремилась ко мне. Глаза ее горели, как угли. В них было коварство и безумие. Ее скрюченные руки протянулись ко мне, желая разодрать мое лицо в клочья.
Противостоять могуществу, которое швырнуло меня сюда, было бесполезно. Я не мог увернуться от нее, но и не выпустил и кубок. Я старался прикрыться от ее когтей плечами, руками.
С кончиков ее губ стекала желтая слюна. Она хриплым голосом выкрикивала какие-то непонятные слова. К своему удивлению, я видел эти слова. Они плавали в воздухе. Красные, окутанные дымом. Они кружились над моей головой, опускались вниз, как языки настоящего пламени.
И вот тогда я поднял голову и громко крикнул:
— Ха! Курноус — во имя Рогов!
Она как будто со всего маху натолкнулась на стену. Она отскочила назад, затем еще, чтобы удержать равновесие и удержаться на ногах. Губы ее шевелились, слюна стекала по подбородку. Теперь руки ее чертили в воздухе замысловатые фигуры. Они тоже поплыли в воздухе, красные, испускающие дым.
Кубок стал таким горячим, что я еле держал его в руках, но я поднес его к губам, как будто хотел выпить его содержимое, хотя он был пуст. Глаза Рогатого Человека метали копья света, как будто он хотел ими поразить врага.
Они ударялись в одетую черную каргу, отражались от нее и летели мимо каменного алтаря и распростертой на нем девушки. Этот фонтан света не прекращался. Напротив, он становился ярче, интенсивнее, смешиваясь с лунным светом.
Старуха с прытью, которой я не ожидал от нее, отскочила дальше назад, стараясь держаться подальше от стены света. Она хрипло крикнула что-то и этот крик жуткой болью отозвался у меня в голове.
Но я перенес эту боль. Я твердо стоял на земле. То могущество, что принесло сюда меня, исчезло. Теперь я мог, если бы захотел, отбросить кубок, жгущий мне руки. Но я знал, что этого сделать нельзя. Это была битва, которую я должен был проделать. Я держал кубок и лучи света простирались все дальше и дальше.
Карга все отступала. Теперь она стояла на самом краю круга. Здесь она остановилась, как бы решившись удержать последний рубеж. Я хорошо знал, что теперь она призвала все свое могущество. Хотя я долго был в плену того, кого не понимал и не мог понять, все же я оставался воином. Я заметил легкое движение, поворот ее головы, заметил, что глаза ее смотрят не на меня, а на девушку.
Теперь была моя очередь нападать. И мое искусство воина не подвело меня. В одно мгновение я встал между девушкой и зловещей старухой. При этом я бросил взгляд на четырех мужчин — не будут ли они защищать свою колдунью? Они были совершенно голые и никакого оружия у них не было, кроме посохов. Однако, кто мог сказать, на что способны они?
Те двое, которых я мог видеть не двигались. Они стояли у колонн, пританцовывая на месте. Глаза их были устремлены ни на меня, ни на каргу. Они смотрели в центр круга, хотя я не был уверен, что они видят Инну.
Огненная молния ударила в меня. Я снова сжал кубок. Ответный удар нанесли не глаза Рогатого. Весь кубок озарился сиянием, яркие лучи ударили во все стороны, создали барьер между мной и каргой. Они достигли голых ног ближайшего мужчины. И он как будто проснулся, понял, что происходит вокруг. Он повернулся, взглянул вниз и увидел, что сияние достигло его колен.
Черты лица его исказились от боли. Его прекрасное тело корчилось, как будто попало в огненную печь. Он вскрикнул от боли, как дикое животное, посох его вспыхнул, охваченный пламенем. Мужчина отбросил его от себя.
И теперь это уже был не высокий, хорошо сложенный мужчина. У подножия колонны корчилось сгорбленное волосатое существо с широким ртом — жуткая смесь зверя и ящерицы. Он бросался в стороны, пытаясь вырваться из моря огня.
Я взглянул на другого мужчину. Тот тоже преобразился, с огненным морем, истекающим из кубка в моих руках, боролось существо, напоминающее громадную птицу, каких я никогда не видал. Она напоминала тех черных птиц, что набрасывались на нас в долине Гарна, только гораздо больших размеров.
Карга — она отступила еще и вышла за пределы круга. Поток пламени еще не достиг ее. Она наклонилась вперед, как бы пытаясь остановить сияние, и все время смотрела на меня. Я внезапно понял, что она не очень далека от поражения.
Губы ее все время шевелились, как будто она посылала мне страшные проклятия. Только теперь эти слова были невидимы. Она хлопнула в ладони и этот звук был подобен удару грома.
Она исчезла!
Я прислонился спиной к алтарю. Те двое не исчезали и оставались на месте у колонн, все еще продолжая борьбу. Я повернулся, чтобы увидеть других двух. Сияние подступало к ним, хотя еще не достигло их ног. Хотя они, казалось, не замечали, что опасность близится, они понемногу отступали назад, как и старуха. И вот они тоже исчезли.
Опираясь на каменный алтарь, я пытался рассмотреть, что находится за пределами круга серебряного. Я был уверен, что меня уже вышвырнуло из того мира, где правил господин башни Мрака. Это был мой мир, но где именно я находился, я не мог понять. Это, конечно, было не то Святилище, что находилось в горах у долины Гарна. А где же Гатея и Гру? Неужели они все еще остались там? Если так, то как же они выберутся оттуда?
Сзади послышался вздох. Я повернулся. Глаза Инны открылись. Она проснулась, хотя улыбка все еще играла на ее губах, а глаза были счастливыми, как будто она только что вернулась из такого сна, какого не видела еще ни одна обычная девушка.
— Инна!
То, что мы должны бежать отсюда, из этого места, наполненного неведомыми силами, было первой его мыслью. Кубок уже остыл в его руках, он уже больше не испускал сияния. Даже лицо на кубке постепенно темнело, уже ничто не говорило о том могуществе, которым обладало оно.
Девушка спустилась с алтаря. Движения ее были медленны и расслаблены, как у человека, только что вставшего от глубокого сна. Она еще не полностью воспринимала окружающее.
