***
Я моргнула раз, потом другой. Сквозь входное отверстие пробивался свет. Наступило утро. Я села. Зал был пуст, пол чист, все следы человеческой деятельности исчезли. Только мое одеяло, моя сумка и мои инструменты, да тяжелое дыхание спящего рядом со мной кузнеца.
Я снова огляделась. Ничего. Они уехали. Все. Оставили меня одну разбираться с очень непростой ситуацией. Без паники, Лиадан, сказала я себе, а сердце у меня ухнуло. Уже скоро Эван проснется, и ты ему тут же понадобишься. Найди воду. Попробуй развести огонь. Дальше планировать ты пока не можешь.
У меня в сумке лежало ведерко и небольшая чашка. Я подхватила их и вышла через узкое отверстие, щурясь от света яркого летнего утра.
— Из северного склона холма бьет источник, там есть озерцо, в нем можно умыться.
Он!
Он стоял ко мне спиной, с луком на плече. И все же, бритая голова и причудливые рисунки на коже не давали ошибиться. Я почувствовала одновременно неимоверное облегчение и сильнейшее раздражение и неосторожно произнесла:
— Ты! Вот уж не ожидала!
— А ты бы предпочла кого-нибудь другого? — поинтересовался он, поворачиваясь. — Того, кто льстил бы тебе и говорил комплименты?
— Не говори ерунды! — Я не собиралась показывать, что решила, будто меня оставили одну. И не хотела демонстрировать ни грана страха. — Я никого из вас не предпочитаю. Почему ты не со своими людьми? Они нуждаются в твоих приказах: ты их командир, чуть ли не бог. Не понимаю, как это ты послал их на задание, а сам остался. Сторожить меня здесь мог кто угодно.
Он прищурил глаза. Утреннее солнце делало рисунки у него на лице до странности объемными.
— Ни одному из них я не доверил бы этой работы, — ответил Бран. — Я видел, как они на тебя смотрят.
— Я тебе не верю. — Ерунда какая!
— Кроме того, — задумчиво добавил он, устраивая лук в расщелине, — это хорошая тренировка. Они должны привыкать справляться с неожиданностями, мгновенно подчиняться командам и не задавать вопросов. Им надо учиться быть всегда наготове. Среди них есть лидеры. Они смогут принять этот вызов.
— Как… как долго их не будет?
— Достаточно долго.
Я не могла придумать, что еще сказать, поэтому пошла к источнику, умылась и набрала воды для Эвана. Между камнями лежало небольшое озерцо, и, опуская ведро, я почти увидела в нем мою сестру, голую по пояс, в объятиях любовника, со сверкающими на солнце рыжими волосами. Бедная красавица Ниав. Все эти дни мысли о ней почти не всплывали в моей голове. Я поежилась. Я не могла себе представить, как можно жить вдали от Семиводья, от всего того, что я так люблю. Может быть, если кто-то тебе очень дорог, то к такой жизни можно привыкнуть и не чувствовать, что душа у тебя разрывается надвое. Но леса крепко держат всех, кто в них родился, мы не можем просто уехать и не мечтать вернуться. В глубине души я боялась за сестру. А Киаран… кто знает, что за путь он выбрал.
День разгорался. Эвану было больно, он потел и бредил, его рвало. Бран появлялся и исчезал, почти не разговаривал, помогал мне поднимать и переворачивать кузнеца, грел воду и вообще делал все, что я просила. Однажды, когда Эван на некоторое время затих, он позвал меня на улицу, заставил сесть и вручил мне миску с похлебкой, кусок сухого хлеба и кружку эля.
— Не надо так удивляться, — сказал он, устраиваясь на земле напротив меня и в свою очередь приступая к еде. — Тебе надо есть. А кормить тебя больше некому.
Я промолчала.
— Или, может, ты считаешь, что справилась бы и одна? Так и есть, да? Юная целительница, чудотворица. Ты ведь не думала, что мы оставим тебя здесь одну, правда?
Я не смотрела на него, сосредоточившись на похлебке, которая оказалась неимоверно вкусной. Наверное, лук был ему нужен для охоты.
— Именно так ты и подумала! — недоверчиво произнес он. — Что мы все уехали и оставили тебя одну с умирающим. Ты считаешь нас настоящими дикарями.
— А разве не этого тебе хочется? — спросила я, на этот раз прямо глядя ему в глаза, где на секунду, прежде чем он отвел взгляд, промелькнуло какое-то странное выражение. Крашеный, существо, внушающее ужас и отвращение? Мужчина, который может и станет делать почти все, если вы достаточно ему заплатите? Человек без совести? С чего подобному человеку переживать из-за того, что он оставил женщину одну посреди леса, тем более что он так ненавидит всех женщин в принципе?
Он открыл рот, потом, видимо, решил, что разумнее промолчать, и закрыл его снова.
— Почему ты так ненавидишь нас? Какая женщина разочаровала тебя настолько, что ты распространил это разочарование на весь женский пол до конца своих дней? В тебе столько горечи! Она съедает тебя изнутри, словно язва. Не будь дураком, не позволяй ей разрушить тебя. Это будет ужасная потеря. Что случилось, кто так обидел тебя?
— Не твое дело.
— Теперь мое, — твердо ответила я. — Ты сам решил остаться здесь, и тебе придется меня выслушать. Ты уже знаешь ту историю о Дженни, фермерской дочке. Может быть, так все и было на самом деле, а может и нет. Но на свете, наряду с дурными женщинами, существует множество славных и сильных, таких как эта девушка. Мы такие же люди, как и ты, мы все разные. Ты видишь мир сквозь пелену своей собственной боли и поэтому судишь несправедливо.
— Неправда. — Губы его сжались, глаза смотрели куда-то вдаль. Я начала жалеть, что говорила так прямо. — Когда-то женское коварство, женская власть над мужскими слабостями лишили меня дома и имени. А женский эгоизм вкупе с мужским безволием заставили меня выбрать именно этот путь в жизни и стать тем существом, которое ты сейчас так презираешь. Женщины по природе своей разрушительницы. Мужчины должны всегда быть настороже и не приближаться к ним слишком близко, чтобы избежать их сетей.
— Но я ведь женщина, — сказала я после некоторого молчания. — И я никого не… ловлю в сети, не соблазняю, не творю никаких злодеяний. Да, я прямо говорю то, что думаю, но ведь в этом нет ничего страшного. И я отказываюсь, чтобы меня причисляли к… как ты там говорил? К разрушительницам? И мама у меня точно такая же. Она хрупкая, но очень сильная. Она всю свою жизнь только отдает. А сестра у меня очень красивая, но совершенно не коварная.
— Ты плачешь.
— И вовсе нет! — Я сердито вытерла щеки. — Я только хочу сказать, что ты, наверное, встречал слишком мало женщин, раз продолжаешь цепляться за свое узколобое мнение.
— Возможно, для тебя я мог бы сделать исключение, — неохотно признал он. — Ты плохо поддаешься классификации.
— Думаешь, я больше похожа на мужчин?
— Ха! — Я не поняла, был ли его тон удивленным или насмешливым. — Ни на йоту. Но ты демонстрируешь некоторые неожиданные качества. Какая жалость, что ты не владеешь дубинкой и не стреляешь из лука. Возможно, мы бы приняли тебя в отряд.
