Над платформой стояли вой и плач — пожилая женщина была не одинока в своём горе. Из вагонов — теплушек выглядывали молодые, только что обритые призывники, ещё в рубашках и гражданских пиджаках. Они хорохорились, но было видно, что ещё немного — и расплачутся и они.
Паровоз дал два гудка.
— По вагонам! По вагонам! — закричал сопровождающий офицер, идя от паровоза к хвосту состава. На пути он заталкивал в вагоны тех, кто не мог сам оторваться от родителей. Большинство отходили довольно спокойно, но пожилая женщина вдруг повисла на шее у сына и закричала:
— Не пущу! Не вернё-ётся!
Офицер мигнул двум сопровождавшим его солдатам, и один из них отработанным мягким движением подбил женщину под колени, а второй ударом сомкнутых рук снизу разорвал объятия. Офицер подсадил солдатика в вагон:
— Залезай, сынок.
Осевшая на перрон женщина затянула отходную молитву, отпевая живого сына, как мёртвого. Её поддержали другие мамочки. Тут начали слезиться глаза даже у самых стойких призывников.
Несколько в стороне от вагонов стояла группа из пяти красноармейцев. Удивительно, но в толчее узенького перрона маленького вокзала районного города никто не приблизился к этой группе. Даже патруль из комендатуры скользнул по ним взглядами так, как будто их не было. Но в этой группе тоже плакали.
— Ты смотри-ка, у фашистюги тоже чувства имеются, — удивлённо сказал Василий Майоров, глядя на то, как прослезились его товарищи по миссии — Трескофф, Соколов, Веселов и Прохоров.
— Ах, руссиш мамка, не знал, что пехоту провожают так, — смахнув слезу, сказал Юрген, — я когда в лётное училище ехал, думал только о военной славе.
— А ты что, каменный? — спросил Майорова удивлённый Александр. Он не ожидал от себя, что эта сцена так его взволнует, и спокойствие Майорова его немного удивило.
— Нет, не каменный. Просто я это уже проходил. Кстати, нежные вы наши, вы не забыли, что мы тут по делу? У нас вот тут один очень даже оранжевый субчик наклеивается.
Утром их вызвал глава ордена и сообщил, что в качестве не наказания, но дополнительного обучения им поручено осуществлять очень важную миссию — искать новых студентов для Университета.
— Обычно мы ищем новых студентов в скоплениях молодежи — удобнее всего это делать на выпускных торжествах в школах, — говорил Семён Васильевич Краснов, — Однако, ярче всего проявляется человеческий характер в критических обстоятельствах — и поэтому мы заглядываем и в лагеря, и в тюрьмы. Сейчас идёт война — множество людей, подходя к критической черте, принимает такие решения, которые выводят их на новый качественный уровень. Но работать на фронте вам ещё рано. А вот на призывных пунктах и в местах заключения вы вполне могли бы преуспеть. Так что вот туда вы и отправитесь — искать новых студентов. Места эти не очень приятные, но тут сами виноваты — нечего было алкоголь вкушать.
После этих слов студентов направили на склад военной амуниции, где уже памятный им гигантский кладовщик воинственного вида выдал им специальные приборы, похожие на фотоаппараты. (Выдавал они их традиционно молча).
Поиск кандидата в волшебники производился очень просто — надо было смотреть на экран прибора. Обычные люди отражались на нём синими тенями, волшебники были видны красным цветом, а переходные типы отображались жёлтым или оранжевым цветом. Приглашать в Университет полагалось тех, у кого в жёлтом цвете ауры проглядывались хотя бы минимальные оранжевые полосы.
Получив приборы, студенты тут же начали баловаться и смотреть друг на друга. Все они отражались в приборах ярко-алым или тёмно-красным цветом. Маги были темнее, немаги светлее.
Сейчас на экране прибора Майорова был виден чёткий оранжевый контур. Солдатик находился за три вагона от студентов. И тут ожил коммуникатор у Прохорова.
— Группа 1И35, доложите расположение группе 4И18.
Прохоров отвернулся, поднёс коммуникатор ко рту и доложил. Находились они на вокзале небольшого приволжского городка, в ста пятидесяти километрах от фронта. Группа 4И18 состояла преимущественно из студентов четвёртого курса, но в неё входили также и взрослые маги. Такие группы посылали только на очень серьёзные дела, и они могли требовать от групп уровней с первого по третий любой информации и помощи. Но на этот раз помощь им не требовалась.
— Есть находки?
— Есть, нашли одного оранжевого, — похвастался Прохоров.
— Тут к вам пара мессеров идёт. Если он в эшелоне, то прикройте его или завербуйте до того, как они к вам дойдут. Они нацеливались на один воинский эшелон, но мы его скрыли. Так что они скорее всего на ваш попадут.
В этот момент паровоз дал третий гудок и тронулся. Вой на платформе усилился.
— Грузимся! — закричал Максим Прохоров, и студенты дружно попрыгали в вагоны. Из теплушек к ним протянулись руки — призывники были рады помочь. Но добежать до нужного вагона не получилось, и в итоге Веселов с Юргеном Трескоффым оказались через один вагон от цели, а все остальные за два вагона. Переходов между теплушками не предусматривалось. Паровоз набирал ход, и перебраться из вагона в вагон стало невозможно. Дверь пришлось закрыть — морозный ветер выдувал тепло. Александр прикинул расстояние. Самолёты, о которых им говорили, появятся тут минут через двадцать — тридцать. За это время поезд наверняка дойдёт до полустанка, на котором надолго встанет, пропуская встречные военные составы. Запас времени вроде бы как есть… Из соседнего вагона донёсся взрыв смеха — судя по всему, Майоров травил фронтовые байки.
— А вы из каких войск, товарищи солдаты? — спросил кто-то из особо любопытных призывников.
— Из самых важных, из тылового снабжения, — сразу ответил Юрген.
Кое-кто засмеялся, остальные насторожились — акцент у Трескоффа был весьма заметным.
— Он из испанцев, вырос в СССР, — соврал Веселов, и очень неудачно соврал. На испанца светленький и длинный Трескофф был похож не больше, чем на негра.
— Ладно, салажня, расскажите мне лучше, как лучше всего вести себя при налёте авиации? — взял на себя инициативу Трескофф.
— Да как-как, зарыться носом в землю и всё, — засмеялись призывники, точнее — уже молодые солдаты.
— А вот и неправда, — торжествующе заявил Юрген и принялся рассказывать о том, что нужно смотреть на то, куда направлен нос самолёта, чтобы уходить от пулемётных трасс, и как искать укрытие от бомбы. Поскольку опыт в этом деле у него был богатый, молодежь слушала его, раскрыв рты. Юрген забылся, и его понесло:
— Вот как-то гонялся я за одним комиссаром, пять заходов сделал, а он такой ловкий оказался, каждый раз за камнями прятался — так в лес и ушел!
