Жуть!
Я глубоко вздохнула и напомнила себе, зачем вышла утро из здания школы. Надеялась, что мы перенесёмся на площадь у кланового дома, а оттуда уже на повозках поедем по острову, собирая детей. Но нет, Сокол запомнил адрес и открыл портал к первому дому. На Ясеневой улице жили сразу трое сирот из нашего списка. Самый бедный район клана пугал случайных путников полуразрушенными лачугами и людьми в неопрятной одежде. Я поёжилась, мысленно обругав себя за неуместный наряд. Белоснежное платье больше подошло бы для прогулки по центральной аллее. Но пути назад не было.
Калитку низкого забора для меня открыл Сокол. Пропустил вперёд и даже не отпустил больше ни одной ехидной шуточки. Дом Леи — вдовы обычного воина без почётных званий и больших побед даже на фоне остальных казался настоящей развалиной. Покосившийся сарай, в котором и лопаты хранить жалко!
Я приподняла юбку и поднялась по каменным ступенькам, отметив, что крыльцо — единственное, что выглядело здесь пригодным для использования. Через щели в двери частично виднелась прихожая, и наверняка из-за них в доме было невероятно холодно зимой. А ведь дрова покупать тоже удовольствие не из дешёвых. Сердце сжалось от боли, когда я вспомнила, сколько у Леи детей. Пять дочерей и три сына. Мы пришли за старшим, а значит, остальные семь будут и дальше жить впроголодь.
Я заставила себя постучать и задержала дыхание, пытаясь взять себя в руки. Помочь всем не получится. Школа не бездонная, количество мест ограничено, и мои силы тоже. Начнём с малого.
Дверь открыла женщина с младенцем на руках. Уставшая, злая и растрёпанная. Волосы не мыла, наверное, неделю. А в прореху на платье голодный ребёнок всё время пытался запустить руку, чтобы найти грудь матери.
— Отстань! — крикнула она и ударила малыша.
Он немедленно заплакал, а Лея закатила глаза так, будто ждала чего-то другого. Пахло от неё отвращением. Тяжёлым духом прелой листвы и птичьего помёта.
— Чего надо?
— Мы пришли с приказом от лина Делири, — я открыла папку и взяла верхний лист. — Глава клана одобрил зачисление Невила в школу при бессалийском посольстве Фитоллии. Соберите, пожалуйста, вещи мальчика. Комплект домашней одежды, смену белья и несколько игрушек. Ему будет легче адаптироваться к новому месту, если рядом будет что-то из родного дома. Кстати, а где сам Невил?
— Не знаю. Шляется, — ответила вдова, разглядывая исподлобья рослого Сокола и не менее рослых воинов у него за спиной.
Запах прелой листвы сменился острой полынью. Женщина была озадачена. А потом ароматы эмоций развеялись.
— В бездну, — пробормотала она. — Пусть катится. Если кому-то охота возиться, мне же лучше. Достал. Двадцать раз ему говоришь — не трогай сестёр, а он лезет. Те визжат, как поросята недорезанные. Башка раскалывается. Невил! Невил, чтоб тебя демоны драли! Иди сюда, пока не нашла и не всыпала.
Я молча убрала приказ обратно в папку. На бумагу с подписью главы Лея так и не взглянула. Через пару мгновений в доме раздался топот. На крыльцо к матери вышел мальчишка, настолько заросший, что под буйными кудрями цвета вороньего крыла с трудом угадывались глаза. Рубашонка не застёгивалась на тощей груди. Рукава заканчивались чуть ниже локтей. Вырос он из неё давно, а мать новую не покупала.
— Пойдёшь с благородной линой в приют, — объявила Лея. — Говорила тебе, будешь плохо себя вести, накажу…
— Прекратите, — не выдержала я, но бубнёж про жестокую кару продолжался. Пришлось повысить голос. — Хватит! Во-первых, не в приют, а в школу-интернат. И во-вторых, Невила никто не наказывает. Он будет учиться и нормально есть.
Многодетная мать оглядела меня с ненавистью, но эмоций снова надолго не хватило. Она оставила ребёнка одного на пороге дома и ушла.
— Невил, — робко позвала я.
Мальчик ещё ниже опустил голову. Острые плечи вздрогнули, длинные пальцы зашевелились, словно он пытался ухватиться за воздух. Найти хоть что-нибудь, дающее опору. У людей всего три реакции на горе: сжаться, убежать или напасть в ответ. У детей, которых бьют, остаётся одна.
— Невил, — повторила я, опускаясь на колени. Трогать его не решалась, хотела заглянуть в глаза. От запаха страха, аммиака, уже тошнило. И боли было так много, что я чувствовала её кожей. — Невил, скажи, пожалуйста, сколько тебе лет?
Простой вопрос, чтобы наладить контакт. Услышать хоть что-то. Страх сковывает намертво, создаёт вокруг тела прочную скорлупу. Чтобы ответить, нужно потянуться наружу. Потянуться к хмурым воинам и незнакомой девушке. Ко мне.
— Восемь, — хрипло ответил мальчик.
— Хорошо, — улыбнулась я. — Ты старший в семье? — Он кивнул. — У тебя есть сёстры? — Снова движение головой, не поднимая глаз. — Как их зовут?
— Зара… Лола.
— Замечательно.
— Вот, — грубо прервала нас Лея, толкнув мне в руки мешок. — Собрала его шмотки. Медведя положила. Отец дарил, когда был жив. Штаны не стиранные, сами там разбирайтесь, мне некогда. Стиранные с дырками, а эти нормальные.
— Спасибо, — ответила я и спиной почувствовала, что Сокол сделал шаг вперёд. — Нам нужно ехать, Невил. В повозке. Хочешь, кучер посадит тебя на козлы?
И плевать, что кто-то из охранников переступил с ноги на ногу. Да, я нарушала правила и позволяла воспитанникам слишком многое. Но мальчик думает, что мать его предала. Наказала так, бросила. Что он был слишком плохим и не заслужил любви. Я не закрою сейчас дыру в его сердце. Но хотя бы отвлеку прогулкой по городу. В конце концов, мы никуда не торопимся.
— Иди, — сказала Лея, и голос у неё задрожал. Разлитой в воздухе боли стало больше. — Я навещу тебя. Можно ведь?
— Да, — кивнула я, стараясь поймать взгляд мальчика.
Невил снова вздрогнул и оттаял. Надежда — самый сладкий яд. Теперь он будет вести себя очень хорошо. Ждать, что мама поймёт это и приедет. Ох, лучше бы она опять наорала или ударила его.
— Идём, — прошептала я, осторожно коснувшись рукава мальчика.
Невил разогнулся маленькой пружинкой и побежал к повозке. На крыльцо дома и на мать оглядываться не стал.
Глава 4. Неожиданное пополнение штата
Встреча с Леей и её соседками выбила меня из колеи. Я всю жизнь прожила в клане, но на Ясеневой улице бывала редко. Не думала, что там всё настолько плохо. Почему лин Делири ничего не делал, чтобы помочь соклановцам? Неужели, нельзя назначить пенсию жёнам погибших воинов или хотя бы перевести их в другие дома?
“Потому что так не принято,” — мысленно ответила я на свой же вопрос.
Глава, может, и рад помочь своим людям, но казна у нас не такая огромная как у Верховной. А работать никто не хочет. Все только воевать и ковать оружие готовы.
Я одернула себя и выглянула в окно. Повозка остановилась напротив дома поприличнее, чем предыдущие три.
Небольшой сад во дворе, аккуратные грядки за жёлтым заборчиком и собачья будка. Пустая. Я подцепила пальцем крючок на калитке и вошла. Тропинка, ведущая к дому, заросла травой, дров под навесом осталось совсем немного. Дочь кузнеца старалась вести хозяйство, но мужской руки не хватало. Её отец умер прошлой осенью, когда пришла весть о гибели единственного сына. Сердце не выдержало потери. Малия осталась одна с пятилетним племянником на руках. Ей бы самой семью заводить, но девицу с чужим ребёнком почему-то никто замуж не звал.
Дверь распахнулась ещё до того, как я дошла до середины тропинки. С крыльца проворно сбежала миниатюрная девушка с копной тёмных кудрей. Она смотрела на нас исподлобья и грозно играла скалкой. С намёком, я бы сказала. И вдруг стало понятно, почему замуж Малию не брали.
— Не отдам! — с порога заявила она. — Катитесь в Бездну, лина Амелия, вместе со своими приказами!
