— Да… я… — Ксюха пыталась выдавить из себя хоть какую-то колкость, но горло перехватило, а я деликатно отвернулся, давая ей время прийти в себя.
— А нам?! — тут же налетели на меня мелкие и, получив по новому мощному планшету, с визгом кинулись к матери. — Мам, мам, гляди!!! Это ж… А вот… — эмоции их захлёстывали так, что слов не хватало.
— Что надо сказать? — мама тут же выдала каждому по подзатыльнику, унимая восторги. — Брат им подарки, а они…
— Благодарю! — на мне тут же повисли обе мелочи, старательно обслюнявив щёки. — Благодарю, братик!!!
— Фёдоровна, не ворчи, — подколол я маму, — видишь, у детей счастье. Тебе я тоже подарок привёз, вон в багажнике стиралка-автомат стоит. Правда, пока её ставить некуда, так что разгружать не будем.
— Да куда ж ты её купил, сыночка, — всплеснула руками та. — У нас же вода мало того, что с перебоями, так ещё ржавая насквозь. Вон Кузнецовы брали себе машинку, она через два месяца полетела.
— Поэтому я и фильтры купил, — наставительно поднял палец я. — И титан на семьдесят литров. Можно будет в подполе смонтировать вместе, чтобы наполнитель менять, зато в доме и чистая холодная, и горячая вода будет. Даже душевую кабину поставить можно.
— Где нам её ставить-то, — влез батя. — Места-то нет. Ладно фильтра, покумекать немного, можно сообразить, а её-то куда.
— Вот! — кивнул я. — Поэтому и говорю. Раз в город вы не хотите, значит, надо пристройку делать. Ты ж планировал, вроде фундамент даже есть. Вот летом и поставить. Будет две дополнительные комнаты, и можно нормальный санузел сделать, а не бегать среди ночи во двор или на ведро.
— Дак когда это было, — отец смущённо почесал в затылке. — Сколько… так десять лет прошло уже. Там сгнило всё, поди… Да и деньги нужны.
— Вот и поглядим, — отмахнулся я, — это вопрос не ближайшего времени. Сгнило — выкинем и новый положим, хоть вон ФБС те же. А деньги будут. Я так прикинул, ну, миллиона в два это всё обойдётся. Не так уж и много. Решим вопрос. Ты, главное, не забухай.
— Мал ещё мне указывать! — мгновенно вскинулся батя, но тут же влезла мать.
— А ты послушай, послушай сына-то! — она, уперев руки в бока, попёрла на отца. — Житья нет от твоих запоев. Полгода нормальный мужик, но как сорвётся, всё. Пока последнее не пропьёт, не успокоится!
— Ты это! — попытался взбрыкнуть отец, но, глядя на меня, осел. — Да пошло оно! Мне что, кодироваться? Я что алкаш?!
— Так, давайте потом поговорим, — тормознул я разгорающийся скандал. — Пошлите лучше в дом, а то замёрзли уже все.
— А что, можно уже? — удивилась мама. — Откуда ты знаешь?
— Вон, видишь, дверь открылась, — я отметил никем не замеченный факт. — А когда я выходил, плотно захлопнул. Значит, всё в порядке. Пошли. Сейчас, только сумки оставшиеся заберу.
Естественно, одной техникой я не ограничился. Алёна и остальные девчонки помогли мне с выбором одежды, что особенно важно было для Ксюхи. Сестра и так ревновала и завидовала моему новому статусу, пусть хоть порадуется. Я её понимал, раньше в семье она была любимицей. Умница, красавица и отличница, активистка и спортсменка вдруг в одну секунду превратилась в «сестру одарённого» и теперь как личность никого больше не интересовала. Конечно, на самом деле всё было не настолько серьёзно, но переубедить в этом шестнадцатилетнюю девчонку очень непросто. Поэтому я и хотел немного скрасить ситуацию и, чего себе врать, подлизаться.
Естественно, я заранее предупредил, что сегодня приеду, так что мама наготовила кучу вкусняшек. Я тоже неплохо затарился, в основном разными деликатесами, которые сложно достать у нас в деревне. Не омары, конечно, но пара сортов хорошего сыра, экзотические фрукты, оливковое масло, разные соусы и прочие деликатесы, с точки зрения сельского жителя, являющиеся излишней роскошью, но я уже привык жить на широкую ногу, да и побаловать родных было просто приятно. Хотя по маминой готовке я соскучился очень сильно.
В итоге мы закатили пир горой. Малые, кроме всего прочего, получили кучу очень вредных снеков и газировки, за что я уже в свою очередь огрёб от матушки, но забирать подарки она не стала. Ксюха поняв, что, если будет дуться и строить из себя неприступную царицу, останется без вкусняшек, объявила перемирие и уплетала деликатесы за обе щеки. Мы с мамой даже накатили по пятьдесят грамм наливки, ради такого случая добытой из тайника, но на этом и остановились, прежде всего, чтобы не искушать отца. Тот и так глянул на нас волком, когда ему рюмку не поставили.
Засиделись мы почти до полуночи. В деревне встают с первыми петухами, а вот ложатся рано, особенно зимой, так что непривычные мелкие уже вовсю зевали, даже несмотря на обилие впечатлений. Родителям тоже с утра нужно было на работу, так что, убрав со стола, мы расползлись спать. Петька получил очередной щелбан за то, что пытался играть с планшетом под одеялом, немного поныл, но через пять минут вырубился, словно его выключили. Остальные тоже довольно быстро затихли, даже Ксенька, которой вроде и в школу не надо, но тоже уснула, сунув ноут под кровать, чтобы поближе был. Я же уже привык засиживаться за уроками, так что спать пока не хотел, а, кроме того, у меня было ещё одно дело. После того как в доме воцарилась тишина, я выждал контрольные двадцать минут и, не включая свет, тихонько прокрался на кухню, прикрыв за собой дверь.
Через окно ярко светил молодой месяц. Было слышно, как тихо тикают ходики. Я плюхнулся на стул и позвал.
— Выходи давай. Поговорим.
Казалось, моих слов никто не услышал, однако через мгновенье, стоило мне моргнуть, на стуле напротив оказался небольшой мужичок, словно сошедший с фотографий начала двадцатого века. Льняные штаны и рубаха навыпуск, лапти с онучами, жилетка-душегрейка на меху. Классический образ, так сказать. Не такой карикатурный, как показывают в мультиках про домовых, но спутать его с обычным человеком было очень сложно.
— Ну, поздорову, хозяин. — Я кивнул и поставил на стол кружку с молоком и медовый пряник. — Оклемался, значит. Как звать-то?
— Зови Балашкой, — голос у домового оказался низкий, грудной. — Роньше-то я у купца Балашихина жил. А уж потом по дворам пошёл.
— А на заправке как оказался? — я с умилением смотрел, как мужичок степенно отхлёбывает молоко и заедает пряником. — Сибирские купцы, что ли, были?
— Не, — домовой утёрся рукавом. — В Оренбургской губернии у Афанаса Прокопича подворье было. Да вот пришли лихие люди, Леворюция грять, отдавай богатства, шо у мужиков поворовал. А у самих даже захудалых курей и то нет. Уж я-то всю округу знал. Как есть бандиты. Короче, хозяина маво застрелили, жинку его с дитями со двора погнали, да только она умна была, поклонилась честь по чести, лапоть новый поднесла да сметаны плошку, ну, я с ней и отправился.
— Раскулачили, стало быть, — я почесал затылок. — Или как там у купцов было. В общем, понятно, только вроде ссыльных дальше увозили.
— Дык когда енто было-то, — вздохнул домовой, — померла и хозяюшка моя, и дети ея, и даже внуки. Но плохого не скажу, все честь по чести привечали, и миска молока или сливок у меня всегда была. А вот правнук да… бестолочь. Хватка-то у него есть, в прадеда пошёл. Тот, бывало, на северах дажно снег экскимосам продать мох. И этот так же. Торовитый, а бестолковый. На заправку енту меня его матушка привезла, как положено. А он расторговался, новые хоромы отгрохал, сам ушёл, а меня бросил. Говорит, суеверие я, и вы, богоборцы, шарлатаны да жульё, так и норовите честной народ обобрать. А где он честной-то?! Сам и обсчитывал, и обвешивал, и воровал. Тьху, а не хозяин! Сам бы ушёл, но не положено нам.
— Ну, я так и думал. — Меня грело, что я сам, без подсказок, угадал, что именно произошло на заправке, и решил проблему. — Коляду-то как пережил?
— Ох-хо-хонюшки мои, — завздыхал мужичок. — Еле отбился. Хорошо, в силе ещё был. Но если бы до Комоедицы просидел всё, обернулся бы кикиморой али ещё кем похужее. И так, когда лесные-то полезли, едва удержался, вона даже облик потерял.
