— Она в порядке. Не беспокойтесь. За ней приглядывают родители.
Вот и замечательно. Когда Яна вернётся в лавку, расскажет об этом Этьену. Для него должно стать облегчением, что Уйгу в безопасности.
— Монсир Моррис… — Яна хотела задать ещё один вопрос. Надо же пользоваться тем, что викинг вдруг стал само откровение.
— Просто Моррис, — он посмотрел иронично. — Мы одни. И собираемся делиться тайнами. Можем позволить себе просто имена.
Пожалуй, он прав.
— Моррис…
Как странно произносить его имя без приставки "монсир". В этом было что-то крамольное и интимное. Яне понравилось и, было заметно, ему тоже понравилось.
— Моррис…
Пауза. А теперь самую суть.
— Я знаю, что вы как-то связаны с дамарийцами, но вы не один из них, ведь так?
Он усмехнулся.
— Вы наблюдательны, Вивьен.
Вообще-то, сложно было не заметить связь Морриса с дамарийцами. Он носит дамарийский браслет. Он знает вождя племени дамарийцев и его дочь. И у него есть дамарийская магия. Насчёт последнего, правда, уверенности не было, только догадка. Однако Яне казалось, что она может чувствовать дамарийскую магию. Она ощущает её, как смертельный холод, как ледяной ветер, пронизывающий насквозь. Ведь именно такими были ощущения, когда Моррис расправлялся с бородатым негодяем, преследовавшим Жанетт. И в точности такими же были ощущения рядом с Уйгу, когда у той всё вышло из-под контроля. Вот странно, их магия — смертельный холод, их ритуалы — жгучий огонь. В этом, наверное, есть какой-то сакральный смысл.
— Так я угадала? — переспросила Яна Морриса. — Вы от рождения не дамариец, однако обладаете чем-то дамарийским. Их магией, а может, и их проклятием. Ведь так?
— Так, — его голубые глаза пронзительно взглянули на Яну. — Так же, как и вы.
Глава 6. Хочу проверить…
Хорошо, что Яна сидела. Такие новости только так и нужно узнавать — сидя. На что это Моррис намекает? Что в Яне тоже есть что-то дамарийское? Нет, этого не может быть. Она же видела, что происходило с Уйгу, которая пропустила всего один ритуал. А с Яной никогда ничего подобного не случалось, хоть она ни разу никакие ритуалы не проходила.
Хотя… почему Яна решила, что речь о ней? Моррис, скорее всего, имеет в виду Вивьен. Он же не знает, что перед ним другая девушка. И если речь о Вивьен, то всё становится на свои места. Может, она потому и сбежала в немагический земной мир — чтобы избавиться от тёмной дамарийской магии и необходимости проходить каждый месяц ужасные ритуалы. Будь у Яны что-то дамарийское, она бы тоже, наверное, мечтала от этого избавиться.
Вот только как Вивьен, от рождения не дамарийка, приобрела что-то дамарийское? Как подобное произошло с Моррисом? Как люди графства могут приобретать дамарийскую сущность?
— Удивлены, что я знал? — Моррис по-своему расценил смятение Яны. — Я увидел на вас знак Атай. У меня нет Атайской магии, но читать Атайские знаки я умею.
Ни одного слова не понятно. Как так можно говорить?
Яна снова заподозрила, что речь всё же о ней. У Морриса была возможность разглядеть её поясницу — не на этот ли момент он намекает? Хотя он и спину Вивьен прекрасно мог видеть. С его-то прытью. Да и возможно, этот знак Атай, вообще, не на пояснице.
— Не хотите рассказать, откуда он у вас? — Моррис посмотрел на Яну провоцирующим взглядом. — Мы ведь сегодня делимся тайнами.
Яне будет легко рассказать о знаке Атай. И даже ничего утаивать не придётся. Вся её история уместится в три искренних слова: понятия не имею. Но в любом случае очерёдность нарушать не в её интересах.
— Сначала вы. Расскажите, что вас связывает с дамарийцами.
Яна подозревала, что Моррис придумает повод уклониться от прямого ответа, но нет. Хоть он ни на минуту не остановил работу над механизмом насоса, однако начал рассказывать.
— Это произошло довольно давно. Мне было пять. Часть событий прочно засела в памяти, а кое-что не помню, но знаю из рассказа родителей.
Он закатал рукава рубашки. Взял из своего чемоданчика инструмент, напоминающий гаечный ключ, и принялся откручивать детали.
— Я рос крепким ребёнком, почти не болел, но однажды слёг с серьёзным недугом. Лекарь не смог определить, что это за болезнь, поэтому лечил от всех…
Рассказ, похоже, будет не самым весёлым, но Моррис умудрялся приправлять его лёгкой иронией.
— Лекарь перепробовал тьму снадобий, но ничего не помогло. Родители приглашали других докторов, те находили разные недуги, выписывали лучшие зелья, но мне становилось только хуже, — Моррис сосредоточено крутил какую-то деталь. — Вивьен, не могли бы помочь?
— Конечно, — Яна поднялась с бочонка, на котором сидела.
— Придержите вот это колесо, пока я буду сдвигать основу.
Она встала впереди Морриса и вцепилась руками в штурвал. Ладно, не штурвал, но как называется то, что она придерживала, не знала.
Руки Морриса были рядом. И сам он был рядом, что-то крутил и сдвигал. Взгляд Яны невольно соскальзывал на его крепкие предплечья с выступающими мощными венами и сильные ловкие пальцы.
— Когда родители уже были близки к отчаянию, нашёлся знающий человек, который смог понять, что со мной случилось. Я отравился ягодами шакальей медуницы.
— Шакалья медуница? Не слышала о такой.
— Смертельное растение. Скорее всего, перепутал её с дикой костяникой. Они похожи.
Звучало не очень оптимистично, но викинг стоял за спиной Яны здоровый и крепкий, что было неоспоримым доказательством, что никакая смертельная медуница его не взяла.
— Родители корили себя, что не научили меня различать эти ягоды. Но их вины нет — шакалья медуница давно не растёт в наших лесах. Она такая редкость, что ни до, ни после никому не удавалось найти хотя бы один кустик.
Но Моррис нашёл. Наверное, в пять лет он был редкостным сорвиголовой. Хотя, разумеется, его и сейчас безобидным не назовёшь.
— Родители знали, что лекарства от моей болезни не существует, мне становилось всё хуже, и они решились на отчаянный шаг. Вернее, решилась мама. Отец её не поддержал.
Яна чувствовала, что история дошла до того момента, когда в ней появятся дамарийцы. И точно.
— Ходили слухи, что дамарийцы знают, как вылечить того, кто отравился шакальей медуницей. На их землях она встречается не так уж редко. Они дружат с этим растением и даже используют его в ритуалах.
— Ваши родители отправились к ним?
— Только мама. Она разузнала, как пробраться к дамарийцам, и ушла из дома ночью тайком со мной на руках. Она хотела спасти меня любой ценой. Отец был против. Сказал, что если дамарийцы что-то сделают с сыном, то ей лучше не возвращаться.
— Как он мог?! — Яна развернулась к Моррису лицом. И даже про штурвал забыла, который нужно придерживать. Было тесно возле этого чёртова насоса. Она практически оказалась прижатой к викингу. Ну и пусть! Ей хотелось проверить, нет ли боли в его голубых глазах.
— У отца тяжёлый нрав, — пояснил он просто. — И, кстати, я в него.
— Неправда! — Яна сердито сверкнула глазами.
Может, у Морриса и скверный характер, но он никогда не предал бы собственного ребёнка. Да и вообще, любого ребёнка. Яна видела, как он относится к Жанетт. Как оберегает её.
— У отца были причины так поступить. Он боялся, что цена, которую запросят дамарийцы, будет слишком высокой. Так и вышло.
— Что они запросили?
Яна прониклась историей. Не только слушала — читала эмоции по глазам.
— Они не могут помочь чужаку. Их защитная магия бессильна перед пришлыми. Они сказали, что смогут меня спасти, только если обратят.
Обратят? Что бы это значило?
— Мама решилась не сразу. Все дамарийские ритуалы — варварские, а ритуал обращения один из самых ужасающих и, к тому же опасный — не всякий может его выдержать. Ещё страшнее то, что он собой несёт.
