В общем, все у Бесси было. Никогда Бесси не завидовала тем, в Среднем и Старшем Эддаберге, а все же иногда завидовала — уж наверное у них Аби появлялся легко и просто, и можно с ним разговаривать сколько угодно!
Аби наконец включил проектор. Бесси торопливо вытянула руку, и Аби на несколько мгновений появился перед ней — почти без помех, только совсем прозрачный.
— Вытяни руку, — торопливо попросила она.
Аби улыбнулся и застыл. Он был красивый — черноволосый, смуглый, с такими черными хитрыми глазищами и носом с горбинкой. Такие мальчики жили на тридцатом этаже, они говорили со странным акцентом и были очень любезны, хотя иногда свистели ей вслед. Бесси не обижалась — она толком не понимала, что значит свист, но они были похожи на Аби, а значит, точно были милыми ребятами.
Аби наконец начал медленно поднимать руку. По голограмме пошли частые помехи, и Бесси торопливо коснулась его ладони — то есть, конечно, воздуха, полного цветных искорок, из которых Аби состоял, — и сама отдернула руку.
— Скройся, — скомандовала она.
Ей не нравилось грубое слово, но на него Аби быстрее всего реагировал, а ей не хотелось долго его держать. Вдруг он как волшебный дух из сказки, который жил в светильнике, и ему тоже не нравился свет.
— Когда включат батареи? — спросила она, доставая из-под кровати синий жакет.
— Номер вашей заявки в очереди — 3983… 3998, — сообщил Аби.
— А почему упала ниже?
— Кто-то с рейтингом выше только что подал еще жалобу, — безжалостно ответил он. — Номер вашей заявки — 4001.
— Ну и ладно, — легко ответила Бесси. Ей не хотелось об этом думать. — А слон сегодня будет?
— В расписание голографической модели изменения не вносились, — ответил Аби, и Бесси показалось, что он говорит с облегчением.
Ну конечно, ему тоже не хочется ее расстраивать! Она сама задает глупые вопросы.
— Давай слова, — потребовала она, нажимая кнопку у двери.
— Слово дня — «мушкет», — начал Аби. — Старое оружие, называемое «огнестрельным»…
Дверь опять заклинило. Иногда Бесси представляла, что дверь вообще не откроется, и она останется сидеть с Аби в синем мерцании своих лампочек. Они будут есть шоколад, смотреть кино в виртуальных очках и постоянно отправлять жалобы, которые будут опускаться все ниже, пока кто-нибудь с рейтингом еще меньше, чем у Бесси на что-нибудь не пожалуется.
Она так увлеклась этой фантазией, что не заметила, как дверь с тихим шорохом отъехала в сторону, впуская в комнату белоснежный свет коридора.
Белоснежный свет перечеркивала тень
— Бесси? — раздался мрачный голос. — Ау, ты здесь?
Бесси подняла глаза и широко улыбнулась. Аби перестал рассказывать ей про мушкет, а она все равно не поняла, что это за штука.
— Марш! Привет-привет, заварить тебе чай?
Марш тоже была хорошая. Все говорили, что злая, а Бесси знала — хорошая. Она была из крыла тех, расселенных из реабилитационного центра. Говорили, она туда за что-то нехорошее попала, за преступление, еще она гадости всем говорила и ей еще в центре обещали, что как только она выйдет, на нее столько жалоб накидают, что Марш трех шагов от ограды не отойдет и рухнет замертво. Марш на эти рассказы только смеялась, Бесси тоже смеялась — наверное, это была шутка. Бесси плохо понимала некоторые шутки.
— Нет, — мрачно ответила она.
Из-под ее воротника выползла голографическая татуировка — золотая саламандра. Нарисовала узор на щеке и замерла, раскрыв пасть. Прямо у голубой мерцающей повязки, закрывающей глаз. Вот такая была Марш — один глаз красный, а другой — голубое светящееся пятно.
— Слон вечером, вечером придет, — уточнила Бесси, немного растерявшись.
Она не знала, чего ей может быть надо. Вообще-то Марш была не слишком дружелюбной, и Бесси она тоже часто говорила гадости, хотя никогда не била. Она ни с кем не дружила, ни с кем не ходила гулять и постоянно ругалась с соседями. Бесси никогда не видела, чтобы человек столько ругался.
— Я знаю. Пойдем… пойдем пить чай… в другое место? — нехотя процедила она.
— Зачем? У меня хороший-хороший чай есть, еще из прошлого бокса, я сейча…
— Бесси! — рявкнула Марш. — Пойдем, я хочу купить тебе пирожное, — мягче сказала Марш, но Бесси видела, как дрожат ее ноздри.
Золотая ящерка открыла красные глаза и укоризненно посмотрела на Бесси.
Она вздохнула. Вообще-то Марш была красивая и без ящерок только волосы зачем-то совсем коротко стригла и не красила. Так и оставались волосы светло-серые, а если бы у Бесси был такой красивый вздернутый нос и такой упрямый подбородок — вот ни за что она не носила бы короткие волосы скучного цвета. Даже если бы глаз у нее был один.
Интересно, что делать, чтобы их осталось два? Почему-то она всегда боялась спрашивать.
А пирожного ей хотелось.
— Пошли, — легко согласилась она.
— Дверь закрой, — мрачно сказала Марш, протягивая руку, будто собиралась схватить ее за воротник и вытащить в коридор. — Да на кнопку же нажми, дура!
— Хотите подать репорт за оскорбление? — с готовностью откликнулся Аби.
— Нет-нет, — прошептала Бесси, нажимая кнопку. — Марш хорошая, не надо на нее жаловаться…
Марш отчетливо фыркнула. У нее получалось очень обидно фыркать.
Бесси посмотрела, как она хмурит тонкие черные брови, и почувствовала себя виноватой. Она протянула руку и коснулась ее ладони.
Марш отдернула руку и натянула на ладонь обшлаг.
Глава 3. Марш несогласных
Марш тащила Бесси к лифтам, вцепившись в мягкий рукав жакета и не особо заботясь о том, чтобы девчонка успела подстроиться под ее размашистый шаг.
Если бы не дело — никогда бы не стала связываться с этой идиоткой.
Еще и одевалась — как назло, как будто знала, чего от нее хотят. Цветоменяющая краска, неоновые тряпки — хорошо еще у нее денег на модификации не хватало.
Марш ударила кулаком по панели вызова и поморщилась — собственное алое двубортное пальто и красная линза вдруг стали казаться кричаще-вызывающими. Мысль она тут же отмела.
Бесси — просто пустоголовая дура, которая никак не наиграется в куклы.
У лифта собиралась очередь — несколько полных женщин, неизвестно как утянувшихся в черные комбинезоны, мужчина в пальто поверх пижамы и девочка с лабором-кроликом, который прыгал вокруг нее, цокая металлическими лапками о плиты.
— Куда пойдем? — прощебетала Бесси, и Марш с трудом удержалась, чтобы ее не ударить.
— Пить чай, — сахарно повторила она.
Никто бы с ней не пошел после такого. Решили бы, что она собирается завести за угол и отрезать башку. Марш не отрезала ни одной башки, но люди с детства смотрели на нее так, будто она это делала каждый день.
Она хотела бы делать это каждый день.
Марш не нравилась людям, а люди не нравились Марш.
Двери лифта с шорохом разъехались, и Марш встретилась взглядом с женщиной впереди. За ее спиной собралось не меньше сорока человек — все с верхних этажей. У ног женщины лежал объемный серебристый чехол.
Лифт был полон. В него поместился бы разве что ребенок.
Девчонка с кроликом с радостным вскриком бросилась к лифту, попытавшись протиснуться мимо Марш. Она, поморщившись, прихватила ее за воротник и вернула на место. Кролик замер, потеряв хозяйку.
Марш втолкнула Бесси в лифт, ногой подвинула футляр и чиркнула пальцем по стене, командуя закрыть двери.
— Ребенка бы пропустила, — жалостливо протянула женщина в черном комбинезоне.
Если бы не свидетели — она бы говорила по-другому. Ну конечно, кому хочется расстаться с парой позиций рейтинга за удовольствие кого-то обложись.
— Отлижи мне, — оскалилась Марш, приставляя к подбородку разведенные указательный и средний пальцы.
— Репорт за оскорбление. Репорт за оскорбление. Репорт за оскорбление. Репорт за нарушение общественного порядка. Репорт за демонстрацию неподобающего контента при несовершеннолетних… — зашипел Аби.
— Обжаловать, — рявкнула она так, что Бесси вздрогнула и попыталась отстраниться.
