Нет, мне всё-таки не показалось. Отец отличался от себя прежнего, как океан от бескрайней пустыни. Его лицо отчётливо менялось с каждой секундой и с каждым произнесённым словом. Как гора, он возвышался над остальными сидящими и даже стоящими. Сильный, спесивый, жадный.
Жадность была видна в каждом жесте. Власть, деньги, могущество. Всё то, чего он так стремился достичь, сейчас могло исчезнуть словно мыльный пузырь.
Налитые кровью и яростью глаза герцога Идира следили за моими движениями. Он был словно хищник, ожидающий падения жертвы. Мне стало страшно. Всего на миг. Но даже этого хватило, чтобы малодушно вздрогнуть и прижаться к Каэлю, как будто этот ребёнок мог хоть как-то меня защитить.
Смех да и только.
Я, пережившая смерть родителей от гильотины, а друзей и брата от четвертования, боялась человека, начавшего эту беспощадную гонку за ресурсами человеческой души и тела.
Гадость.
Никогда мне не было так плохо, как сейчас.
— Мне! Мне дал это право Святейший! — Голос дрожал, но я упрямо делала вид, что всё хорошо. — Идир де Гралья! — Я направила меч на отца и замялась. — Вы обвиняетесь в преступлении против человечества и короны!
— Я? Обвиняюсь?! — Отец будто стал больше. Раздулся от важности до неимоверных размеров, затмевая собственным эгом остальных присутствующих. — Да что ты можешь мелкая двул-личная др-рянь?! Я! Я дал тебе жизнь, а ты обвиняешь меня в измене?!
— Мама.
— Что?
— Это мама дала мне жизнь, после того, как ты убил всех остальных своих детей, отец. Четыре девочки до меня были задушены твоими руками. Я осталась жить только потому что при родах присутствовал император. Ты не мог позволить себе такой оплошности и оставил мне, никчёмной девчонке жизнь. Пока Его Величество не пришёл к нам с визитом, ты даже имени моего не знал. Так почему я должна беспокоиться за твоё эго и твои чувства, отец?
— Я должен был удавить тебя ещё там, — прошипело жалкое подобие человека.
Надо было раньше догадаться, что эксперименты ставились не только на демонах и Дражене. В первую очередь отец усовершенствовал себя.
— С-стража! — дрожащим голосом позвала Гражеца. — Схватить изменника!
— Да кто тебя здесь послушает, ты… выр-родок пу-устыни?! Все! Все верны только мне! Я здесь Закон! Я!
Горло отца распухло, из мелких дыр, образовавшихся из-за расщепления кожи, хлынула волна насекомых. Кто-то из знати упал в обморок. Да-да, и среди так называемых отцов семейств встречались слабые духом мужчины. Императрица запрыгнула на стол, поднимая вверх громоздкое платье, няня принца попыталась упасть в обморок следом за графом Розефар, но ей не позволила Гражеца. Цапнув баронессу под локоть, она с усилием втянула её на стол и накрыла рот ладонью. Ибо насекомые бросались, в первую очередь, на тех, кто издавал хоть какой-то звук.
Когда волна чёрной смерти немного схлынула, перед нашими глазами остались трупы аристократов, объеденные практически до костей. Отец стоял напротив нас с Каэлем, одной рукой пытаясь избавиться от лорда Дитрея, а второй от меня.
Но, видимо, не зря Иэль сказал, что я ошиблась насчёт этого стража. Хоть Дитрей и вёл себя странно, но сражался, как горный медведь, не позволяя отцу приблизиться к нам с принцем даже на полшага. Его даже насекомые, ползающие по щекам и лбу, не испугали. Хотя, навряд ли это было от храбрости, скорее, Дитрей счёл возможным умереть. И мне это совершенно не понравилось.
— Эй! — Я обернулась к дверям и крикнула: — Ты так и будешь там стоять?!
Иэль не ответил.
Что же, молчание, тоже своего рода ответ.
— Покорись, Диела! — рычал отец, сдавливая шею Дитрея. — Покорись, иначе умрут все, кого ты так страстно защищаешь. Я не позволю тебе уйти с даром хранителя. Только наша семья имеет право на меч Справедливости. Только мы его воины!
— Ну и дурак. — Я дёрнула Каэля на себя, не позволяя насекомым на него залезть и точным движением отправила принца на стол, к матери. — Ваше Величество! Надеюсь, вы, как мать империи, всё-таки сдержите своё слово! Потому что… — Я пригнулась, уворачиваясь от руки отца и поднырнула под ноги висящего в воздухе Дитрея. — Только я могу справиться с этим монстром.
— Я дам тебе всё, что захочешь, — перекрывая гул тысяч маленьких крыльев, простонала Гражеца. — Только спаси нас.
— Поклянитесь, — мрачно потребовала я, отсекая отцу руку по локоть. — Поклянитесь, что сдержите слово, ибо я вам больше не верю.
Идир заверещал. От надломленного, полного боли и ненависти звука насекомые пришли в бешенство. Они сталкивались друг с другом в воздухе, врезались в окна, залетали на всей скорости в камин, греющий толстые зады старейшин и… пытались жрать хозяина. Идир сопротивлялся, отмахивался обрубком руки, закрывая глаза и нос. Но как только одно из них попало в рот, он закашлялся и выплюнул сгусток чёрной крови с кусочком лёгкого.
Как долго он носил их в себе? Зачем? Ведь отец стремился к власти и полному подчинению континента, так зачем же уродовать себя, да ещё таким безобразным способом?
Возможно ли, что насекомые принадлежали не отцу? Лихорадочно думала я, оттаскивая синеющего Дитрея к выходу. Когда я уронила лорда на пол и вытерла рукавом рубахи пот, сзади послышался визг няни и отчаянный вопль императрицы.
— Да сколько можно, — выдохнула я, разворачиваясь. — Сколько ещё ты будешь мучить людей, отец?! Отпусти Каэля и я обещаю сохранить твоё подобие жизни!
— Нет, — хрип вырвался из разорванного горла. Ещё несколько насекомых взлетели над головами оставшихся. — Нет. Не сейчас. Не надо!
— Отец? — Я вступила в круг света, образованный свечением меча. Почему-то хранитель повис в воздухе, гудя и жаля молниями. — Ты что делаешь? Отпусти Каэля, отец. Отпусти мальчика. Он ведь ребёнок, — мягко напомнила я, делая короткий шаг. — Всего лишь маленький мальчик, который ничем, абсолютно ничем тебе не угрожает. Отпусти. Боги не простят подобного.
Я шла абсолютно понимая только одно: он не отступит. Уже сейчас можно было праздновать победу, ведь большая часть его приспешников погибла от его же руки, но меня напрягали насекомые. Не отец ими управлял. Точно не он, иначе защитил бы собственное тело.
— Отой…ди…
— Отпусти. Каэля.
— Нет, — мотнул он головой. — Н-не могу. Отойди, дочка.
— Помни: я давала шанс.
— НЕТ! Отойди! С ними нельзя сражаться! Нельзя, Диела! Ты должна вернуться домой. Должна, — совершенно не по-мужски всхлипнул он, и на небритую щеку упала тягучая капля чёрной крови. — Нельзя сражаться. Нельзя.
— С кем? — Я подошла в плотную, всё ещё не выпуская большую тучу насекомых из виду. — С кем нельзя сражаться?
Бледный, покрытый дорожками крови, слёз и пота, отец мотнул головой и Каэль дёрнулся следом. Пальцы на его шее продолжали сжиматься. Ещё чуть-чуть и я перестану получать кислород. На что отец надеется? Что убьёт наследника? Пф, какая глупость. Каэль законотворец, его такая мелочь, как удушье не убьёт. Лишит на время сознания, да и только. К тому же, этот мальчик защищён лучше кого бы то ни было в этом мире. Ведь все его раны и чувства мои. А значит, сознание потеряю я, и за это время отец успеет причинить ещё больший вред и сбежать.
Нельзя этого допустить.
Я всё ещё надеялась получить разрешение на обучение в школе имперцев, а это дозволить мог только Аганеш. Если оплошаю сейчас, мне навсегда закроют путь к тайнам империи. Ни за что.
— Я предупреждала.
Схватив меч, я поразилась гладкости рукояти. Всё тело хранителя покрывали молнии и вырастающие на глазах шипы, но рукоять, рукоять была гладкой, как щека младенца. И такой же тёплой, будто живой.
Едва я занесла клинок над второй рукой отца, навершие хранителя полыхнуло красным и забилось в такт моему сердцу.
Что за чёрт…
— Ха. Ха-ха-ха! — рассмеялся Идир, грубо подбрасывая Каэля вверх. — Я знал! Я всё знал с самого начала! Ты не законотворец, Диела! Законотворец не может быть женщиной, не может, — совершенно по-сумасшедшему зашептал он. — Я прав! Всегда был прав! Ха, что ты мне сейчас сделаешь?! Что?!
