Во мне что-то всколыхнулось. Что-то неприятное, липкое подобралось к сердцу и заставило спросить:
— Значит, вы взяли меня только потому, что Аксель любит подразнить Марину?
— Нет, — строго сказал Костя, — Мы взяли тебя потому, что капитану, Анне и Джагиту давно нужен шустрый помощник… ну и цирковая собака в придачу.
Словно в подтверждение раздался голос Акселя.
— Шелест, где тебя бесы носят? Кати сюда тумбы, все три, и займись обручем. Его нужно пропитать горючей жидкостью, Марина покажет как.
Я бросился исполнять поручение.
* * *
К полудню, на небольшой площадке возле заведения с зелёной дверью, собралось уже порядочное количество людей. Панове в возрасте рассаживались по лавочкам, более молодые — за столиками под навесом, а дети носились вокруг, путаясь под ногами, некоторые даже расселись на ветках двух разлапистых вязов. Молоденькая полноватая помощница пана Жерновича (наверняка его дочь) разносила по столикам пиво и солёные орешки в вазочках. Я, утомившись, примостился у бортика фонтана, чувствуя как приятно холодит спину гранит.
Когда две трети столиков оказались заняты, Аксель, сжимая в руке хлыст с яркой жёлтой кисточкой на конце, взобрался на одну из тумб и откашлялся.
— Дамы и господа! Если вам понравится представление, денежки можете оставлять вон там, в фонтане. Бумажные — за уши вон тому пареньку. Право, за десять злотых с человека вам будет благодарна вся наша труппа! А теперь, позвольте представить вам Бориса!
Зелёная дверь распахнулась, оттуда вывалилась колоритная компания. Впереди гордо шествовал тигр в наморднике; посередине толстый пан с поводком в кулаке; позади, улыбаясь, шла Анна, одетая в элегантное платье. Пан Жернович нацепил на лицо серьёзное, даже сердитое выражение, брови наползли на глаза, жилка на бычьей шее набухла и трепетала. На самом деле это Борис вёл толстяка, натягивая поводок и фыркая в намордник. Посетители поджали ноги и притянули к себе пивные кружки. Выглядело это настолько потешно, что я захихикал в кулак.
Добравшись до ближайшей тумбы, тигр запрыгнул на неё и присел. Пан торжественно передал Акселю поводок, который вскоре (вместе с намордником и толстым кожаным ошейником) полетел в сторону. Воздух всколыхнулся от дружного «Ах». Щёлкнул хлыст, жёлтая кисточка на его конце метнулась в воздухе, словно хвост какой-то диковинной птицы. Тигр, расправив лапы и зарычав, легко перескочил на соседнюю тумбу. А потом, по новому щелчку, на следующую. Когти громко клацнули по полой деревяшке, оставив на щербатой поверхности новые отметины. Тумбы стояли треугольником, чтобы зверь мог перепрыгнуть на любую из двух соседних.
Анна вручила Акселю обруч и отступила в тень фургонов. Теперь по щелчку хлыста тигр прыгал через обруч, каждый раз едва не задевая его задними лапами. Потом в руках девушки появились спички, и я затаил дыхание.
Обруч полыхнул и на какое-то мгновение стал похож на солнце, плюющееся языками пламени. В конце концов солнечный диск превратился в огненное колесо.
Тигр присел на задние лапы; я видел, как под кожей ходят и перекатываются мускулы, напрягаются и готовятся к прыжку. Словно сжимается пружина. Туже, ещё туже… если зверь немного промахнётся, он, наверное, полыхнёт не хуже облитого горючей жидкостью обруча.
«Ап!» — выкрикнул Аксель. И пружина распрямилась… Борис чёрно-белой стрелой пронёсся через пылающее колесо и приземлился на другую тумбу. Качнулся, восстанавливая равновесие, и неподвижно застыл, только подёргивался кончик его хвоста, да поднимался от напряжённой спины лёгкий пар.
Я услышал тяжёлое звериное дыхание. Выдохнул. И одновременно зрители (которых стало уже намного больше) разразились аплодисментами.
Капитан раскланялся. Обруч из рук колесом покатился к автобусу, чадя и разбрасывая искры, где его встретил Костя с ведром воды.
— Молодчина, — сказал Аксель тигру и требовательно протянул руку. Я схватил порученное мне ведёрко с сушёным мясом, споткнулся обо что-то, едва не растянувшись на потеху зрителям на каменной площадке, но ведро донёс. Капитан выудил оттуда кусочек побольше, предложил тигру. Тот понюхал, облизнулся, но подношение не взял. На лице Акселя отразилось изумление.
— На же, бери. Заслужил.
Тигр перепрыгнул на соседнюю тумбу.
— Борис!
Аксель сделал четыре шага и вновь оказался возле него. Тигр виновато потупился, лапой отодвинул подношение и перепрыгнул на следующую тумбу.
— Не позорь меня, Борис. Каждый уважающий себя тигр должен быть голодным, злым и хотеть съесть дрессировщика, не говоря уж о кусочке мяса.
Аксель говорил вроде бы негромко, но слова долетали до самых дальних лавочек.
— Возьми же мясо, Борис, мальчик мой!
Аксель, горестно причитая, бегал за зверем, а тигр, поджав хвост и опустив усы, скакал от него по тумбам.
Раздававшиеся вокруг смешки переросли в хохот. Я мужественно сдерживался, стараясь вести себя подобающе подмастерью артиста, уже много раз наблюдавшего эту сценку, но в конце концов тоже не выдержал и прыснул. Пан Жернович хохотал, хлопая в ладоши, как маленький ребёнок.
— Это я его накормил! Я! Отличным сырым мясом, пан Аксель, будь уверен, всякую гадость он теперь жрать не станет!
Аксель повернулся к хозяину таверны, скорчил обиженную рожу. Казалось, ещё немного, и обида потечёт у него из ушей и из носа.
— Вот кто испортил мне зверя.
Я был уверен, что Борису нравится выступать. Глаза сверкали, как два огромных начищенных блюдца, в них отражался чудовищно искажённый Аксель и зрители за столиками; шерсть на холке стояла дыбом, из глотки рвалось довольное негромкое рычание… или громкое мурчание.
В фонтан с весёлым звяканьем полетели монетки. Две девушки со смехом попытались засунуть мне за ухо пятизлотовую бумажку, но я проворно подставил Костину кепку, выданную специально для этой цели.
Аксель забрал из кепки бумажку и показал подбородком на людей за столиками. Мол, собери и там. «Отлично выступили! — шепнул я ему, — Все так смеялись, когда ты гонялся за Борисом…»
Капитан с улыбкой поправил очки, его жилистая и жёсткая рука взъерошила мне волосы.
— Это только начало. Ты увидишь ещё много такого, чего мы не показывали в твоём родном городе.
Вскоре кепка до краёв наполнилась мятыми бумажками, а в фонтане поблёскивало несчётное количество медяков. Три полноватые женщины за одним столиком хором принялись причитать, что меня, поди, эти вонючие артисты оставляют без медяка на мороженое, и напихали полные карманы мелких денег. Я особо не возражал, тем более, мороженого действительно хотелось.
Вокруг гордо восседающего на тумбе Бориса творилось форменное безобразие. Дети хором уговаривали Акселя попросить тигра зарычать или хотя бы показать зубки. Один седовласый пан размахивал фотокамерой, строил и заново перестраивал на фоне тумбы с тигром своё семейство. Пан Жернович громогласно уверял, что тигру после таких нагрузок нужно поесть («У меня мама была ветеринаром, лечила на ферме овец, и я знаю…»), и зазывал артистов к себе в таверну.
Ко мне подскочила Анна, схватила за руку.
— Сейчас будет выступать Джагит со своими питомцами, ему наша помощь без надобности. Я на полчаса отбила тебя у Капитана! Поэтому ты идёшь со мной на блошиный рынок. Только отдай кепку Аксу.
— А зачем нам на рынок? — спросил я.
— Кое-что прикупить для ночного представления. Ночью тебе вряд ли удастся выспаться.
В ответ на мои поползновения сходить за своим псом, Анна покачала головой.
— Мышика лучше оставить здесь. На городскую площадь нельзя с собаками. А сейчас там полно жандармов.
Джагит выбрался из фургона с глубокой плетёной корзиной в руках. Я вытянул шею, пытаясь разглядеть там змей, но ничего не увидел. Тощее тело заклинателя скрывал тёмно-синий халат с широкими рукавами, по которым золотыми нитками были вышиты луна и звёзды, сплетающиеся в хитрый узор. Из-под пол одежды торчали красные остроносые сапоги, тюрбан на голове делал его похожим на великана. Бородка заплетена в косичку.
