— Доброе, доброе, Джалек! — Ехидно ответил Пекарь. — Да вот только не утро, а полночь.
Южанин ничего не ответил. Молча встал с топчана, накинул шерстяную безрукавку и отправился на кухню.
— Ну, пора и нам подкрепиться перед выходом. Эл, ты как, проснулся?
— Ага, иду уже, — ответил я и улыбнулся. Вообще-то меня зовут Алаэн, но друзья привыкли сокращать мое имя до простого — Эл. Я не против этого. В конце концов, практически у всех остальных егерей есть прозвища, только Джалека обделили. Но тут как-то сразу не задалось. То ли все боялись скрытного, черноглазого и бледнолицего южанина, то ли просто не могли придумать ничего подходящего, но этот вопрос оставался для меня тайной. Как, впрочем, и сам Джалек. О нем вообще мало что было известно. Кто он на самом деле, откуда родом и зачем прибился к егерям — непонятно. Ясны только две вещи: он откуда-то с юга и отлично владеет любым оружием. Сам южанин не многословен, и о себе рассказывать не спешит.
Пекарь смылся на кухню и наводил шум уже там:
— Ну, хозяин, чем кормить будешь?
— Вы бы сначала постели застелили! — раздался другой голос. — Да умылись бы, пока вода горячая, а там уж и позавтракаете.
— Давай-ка, сын, займись! — распорядился Пекарь.
В комнату вошел сонный Эд и начал застилать свою постель. Я решил помочь парню и между делом спросил:
— Что, Бэн опять не в духе?
— А когда он был в духе? — ответил Пекарь-младший. Это такое прозвище у Эда. — Хлопот полно, а тут еще эта метель.
— Да, погодка та еще.
— Вот и я про что. Доколе так мести будет, то к завтрашнему вечеру и не выберешься отсюда. Да и обозам с провизией не подойти.
— Ну, у Бэна-то всегда запас на год вперед, так что с припасами проблем особых не будет, — не согласился я.
— Не скажи, Эл, не скажи! Смотря, как дальше пойдет. Я вот помню, еще совсем пацаном был, а жили мы тогда в Нижних Притоках, отец держал мельницу, да пекарню, почитай и единственную в округе. До границы с Вебаром таких не было! Так вот, лето тогда выдалось — хоть пой и пляши от радости. Батя говорил, что уж на пару лет хлеба запасли, да с избытком еще. А как зима грянула, да как завернула, что до самой весны просвета не видно было, так и положили все зубы на полку. Еле-еле до лета дотянули. Так что всякое бывает.
— Бывает, — согласился я.
— Ну, вы чего там? — рявкнул с кухни Ториш. — Во Мрак что ли кровати ушли заправлять, аль на Небеса?
— Ага, напрямую Троим прислуживают! — хохотнул Бэн.
— Идем, бать, идем! — поспешно откликнулся Эд. Я устроил последнюю постель, и мы пошли завтракать.
На кухне было светло. Масляные лампадки, развешанные по углам, хоть и чадили, но давали достаточно света. На столе нас ждало козье молоко, белый клеклый хлеб и козий же сыр. Мы умылись и принялись за еду. Бэн, казалось, потерял к нам всякий интерес и теперь занимался шинковкой овощей и нарезкой баранины.
В сенях раздались торопливые шаги, и через пару секунд в дом вбежал парень из второго отряда. Он притулил в углу пустую деревянную бадью, принюхался и спросил:
— Ты, Бэн, никак вкуснятину нам какую-то готовишь?
— Ага, овощи тушеные с мясом. Слышал про такое? — насмешливо спросил хозяин сторожки.
— Да, вроде…
— Ты поросятам корма дал? — Перебил Бэн.
— А как же!
— Что они?
— А! Едят да нахваливают. Только что добавки не просят.
— Угу… Давай-ка, отнеси на конюшню пару мешков овса, да подсоби там мужикам, а потом к столу давайте, уж замерзли поди все.
Парень кивнул и убежал на улицу. Бэн тем временем открыл печку, степенно разложил полотенце на шестке и неторопливо достал ухватом объемный глиняный горшок. По кухне тут же разлился восхитительный аромат.
— М-м-м, картошечка тушеная, да со свининой! — облизнулся Эд.
— Ха, младшему бы только пожрать! — Подивился Бэн.
— А чего?! Зачем сынка срамишь? Растущий организм, етить его, и все такое. Ты ему бадью вон ту наклади, так он и съест! — хохмил Ториш. — Ешь, ешь, не слушай этих-то.
Заулыбался даже всегда и ко всему равнодушный Джалек. Я хохотал в голос, не забывая, конечно же, уплетать картошку с нежнейшим мясом.
В коридоре снова раздались шаги. Дверь приоткрылась, и в щель заглянула косматая, с заиндевевшей бородой и усами, голова сержанта. Командующий всеми четырьмя отрядами егерей спросил:
— Проснулись? Давайте жрите быстрей и в патрулирование собирайтесь! Третий отряд возвращается, — сержант недобро зыркнул на всех, поплотнее прикрыл дверь и убежал в ночь.
За окном, среди завывания ветра, теперь можно было различить громкие, суетливые голоса. Это вернулись двое разведчиков. Видимо, они и доложили о возвращении патрульного отряда.
Мы быстро доели и начали сборы. Все четверо облачились в вязанные, шерстяные свитера и безрукавки, плотные штаны и меховые сапоги, отделанные грубой кожей. Пекарь и Эд повязали на поясницы шерстяные платки — оба берегли спины. Джалек же обмотал всю голову таким платком, оставив снаружи только глаза да нос. Я такой вещицей не пользовался за ненадобностью. Натянул меховую шапку, накинул полушубок и начал прилаживать широкий пояс с ромфеей. Этот меч — семейная реликвия, доставшаяся мне в наследство от отца. Я очень люблю это оружие. Удобное, с тридцати сантиметровой рукоятью и восьмидесяти сантиметровым однолезвийным, слегка изогнутым клинком, заточенным на внутреннем изгибе. Оно было очень эффективным в плотной рубке или хаотической свалке, и ни разу не подводило меня. Еще я взял короткое копье, но это уже больше для прикрытия, так, на всякий случай.
Джалек устраивал на спине заплечные ножны с неизменным минкурским ятаганом и, также, припас копье. Пекарь заткнул за пояс широченный топор, а Эд закрепил на поясе ножны с простым палашом. Так же отец и сын не забыли и про неизменные четырехзарядные арбалеты с автоматическим механизмом подачи болтов. Вот уж, пожалуй, настоящее чудо, которое совершили маркаунские оружейные мастера. И еще большее чудо то, что вытворяли эти два егеря с диковинным оружием. Когда арбалеты были надежно спрятаны в походных мешках, отец и сын закинули на спины простые луки и колчаны со стрелами. Естественно для прикрытия.
Наконец, когда все закончили сборы, Пекарь спросил:
— Ну, что, все готовы? Эд, что с припасами?
— Все готово! — ответил Эд. Он как раз распихивал по заплечным мешкам свертки с вяленым мясом, нутовыми котлетами, сыром, луком и прочей мелочью.
— Отлично. Тогда выдвигаемся!
Снаружи царствовала метель. Стоило нам только покинуть сторожку, как мы оказались в полной власти непогоды. Мороз был не сильный, но все портил ледяной ветер, с легкостью пробиравшийся сквозь слои теплой одежды.
Рядом с конюшней толпились недавно прибывшие парни из третьего отряда. Сержант был там же и выслушивал доклад командира отряда Ланца. Пекарь отправился принимать патрулирование. Он обменялся несколькими фразами с командиром третьего отряда, выслушал короткую речь сержанта и вернулся к нам.
— Пойдем по западной тропе, — сообщил Ториш. — Недалеко. После свернем на юг и, в обход Болотищ, двинем на восток.
Никто не возражал, видимо на изменение маршрута были свои причины.
Двинули молча. Передо мной замаячили меховые шапки товарищей. Я, по обыкновению, шел замыкающим, слушал, наблюдал, запоминал. В центре отряда — Пекарь, во главе — Джалек. Эд, как всегда, обходящий. Он шел с боку, иногда кружил неподалеку, изредка куда-то убегал, но всегда двигался в одном и том же темпе с патрулем.
Необычный малый этот сын Пекаря. На первый взгляд он может показаться простоватым, недалеким и даже глуповатым. Все благодаря сочетанию большого роста, могучего телосложения, простоватого выражения лица и наивного взгляда. Однако на самом деле Эд совсем другой. Осторожный, наблюдательный, не по годам рассудительный, а что самое важное — идеальный разведчик. Главнейшее из качеств для егеря. Когда это необходимо, Эд может двигаться совершенно беззвучно, хоть по лесу, хоть по полю, что в снег, что в дождь. Я не знаю, как у него это выходит. Возможно привычка. Ведь он всю свою жизнь прожил в лесах Элькхевена. А это что-то да значит.
