— Передай своей царице, что она получит от меня только то, что сумеет забрать, — и ничего больше.
Вампирша кивнула, словно ожидала чего-то подобного.
— Если так, я просто возьму это у тебя.
— Думаешь убить меня, красотка? — Ахазиан приглашающе покачал топором. — Давай поднимайся. Посмотрим, жаждешь ли ты потерять кровь так же сильно, как испить ее.
Вампирша прыгнула на помост — быстрее, чем Ахазиан ожидал. Несмотря на доспехи, двигалась она со смертоносной грацией. Меч женщины прочертил царапину на его нагруднике, отбросив Кела на шаг назад. Раздосадованный Ахазиан замахнулся черепомолотом. Противница ускользнула, а ее клинок успел лизнуть голый бицепс мужчины и разминуться с рухнувшим вниз топором, расколовшим доски помоста.
— Быстра, — одобрил Ахазиан.
— Побыстрее тебя.
— Посмотрим.
Он лениво крутанул топор. Взгляд женщины невольно последовал за острым клинком, и тогда Ахазиан ударил ее молотом. Вампирша изогнулась, приняла удар на ладонь — а топор уже жадно впился в женское бедро, заставив вампиршу отступить.
Ее свита скользнула к дерущимся: черные стальные тени, стремительность ртути. Все бойцы Ахазиана были уже мертвы или умирали. Он остался один — и улыбался, довольный. Хорошего боя много не бывает. Клинки женщин устремились к нему с дюжины сторон, и ему пришлось потрудиться, отражая их. Некоторым удалось пробить блоки, оцарапав доспехи и даже кожу.
Гневно взревев, Ахазиан прочертил широкую дугу топором. Одна из проклятых всадниц замешкалась, и удар пришелся ей в бок. Вскрикнув, она отпрянула — в покореженных латах, с переломанными ребрами.
Он бросился следом за катящейся по ступеням раненой вампиршей. Остальные — на что он и рассчитывал — ринулись за ним. Ахазиан развернулся, угодив молотом в лицо одной из всадниц. Та рухнула с раздробленной головой. Вторая преследовательница взвизгнула, когда топор отсек ей руку — и отбросил нападавшую на другую сторону зала.
— И это все, что вы можете предъявить? — рассмеялся Ахазиан. — Я Кел из Икрана, пиявки. Я был вскормлен кровью, и лязг мечей служил мне колыбельной. Я — сама война, и никакому существу, живому или мертвому, не устоять против меня.
— Много болтаешь, — проговорила первая вампирша, возникая за его спиной. Меч ее легко проскользнул между пластин доспехов, вонзившись в спину мужчины. Ахазиан, взвыв, рванулся вперед, вырывая оружие из руки противницы, — но и сам уронил топор. Благословенная агония скрутила его, воспламеняя все нервы. Боль — награда для воина, и он приветствовал ее. Ахазиан повернулся, вскинув молот.
Оружие с грохотом опустилось, на волосок разминувшись с женщиной. Она прыгнула ему на спину, и Ахазиан пошатнулся под ее весом. Вампирша вцепилась в эфес своего меча. Мужчина извернулся, сдернул тварь с себя и швырнул кровопийцу плашмя на пол. Придавив противницу молотом, он неуклюже дотянулся до ее клинка и буркнул:
— Коварная пиявка.
— На войне все средства хороши, — прошипела она. Ее кулак врезался в его челюсть, отбросив Ахазиана в сторону. Сила женщины не могла сравниться с его силой, но все равно впечатляла. Пока он тряс головой, очухиваясь, она вскочила на ноги, уперлась сапогом в его спину, ухватила рукоять своего меча и вырвала его, выпустив на свободу струю крови. Ахазиан взвыл от боли. Тяжело дыша, он вертел головой, разыскивая топор.
Заметив оружие, он успел подобрать его как раз вовремя, чтобы блокировать удар вампирского меча. Другие всадницы окружили их, дожидаясь удобной возможности напасть. Вся душа Ахазиана требовала остаться и драться — чтобы доказать свое превосходство или умереть, пытаясь это сделать. Но не было смысла в столь жалкой смерти. Кхорн ее и не заметит. Нет, лучше покинуть поле боя и поискать более славной погибели. Которая стоила бы потраченного времени.
Он встал, и вампирши попятились. Рана в спине уже запеклась, затянувшись струпом. Серьезно ранить воина его рода очень трудно. Он лишь негромко рассмеялся:
— Это было забавно, красотка. Но у меня есть дела важнее, чем плясать тут с тобой.
Ахазиан ринулся вперед, к ближайшей из проклятых всадниц. Не ожидавшая этого вампирша упала под градом свирепых ударов, и он вырвался из окружения. Прежде чем его успели остановить, Ахазиан поймал одного из угольно-черных жеребцов за густую гриву и взмыл в седло, мимоходом сунув за пояс молот. Животное изогнуло шею, пытаясь укусить чужака, но скользящий удар заставил зверя передумать. Ахазиан дернул поводья и вонзил пятки в конские бока. Жеребец, отчаянно заржав, устремился вперед. Седок пригнулся к шее коня, вынуждая его бежать быстрее.
На всем скаку Ахазиан вылетел из мавзолея-цитадели. Снаружи, под лунным светом, его поджидали молчащие мертвецы. Вокруг лежали тела кровеграбов. Вскоре они поднимутся и присоединятся к своим убийцам, чтобы сражаться вечно — достойная награда для них. Ахазиан Кел, рассмеявшись, приготовил топор. Он прорубит себе путь к свободе раньше, чем вампиры опомнятся. Пускай преследуют, если хотят. Пускай все мертвые души этого Владения ополчатся против него. Это не имеет значения.
Так или иначе, Копье Теней будет его.
Глава вторая. ВОЛЬКЕР
Не в первый раз скавены нападали на Город Секретов. И, как эти ни печально, не в последний. Вышний город привлекал врагов, как навоз привлекает мух. А единственный способ разобраться с мухами — прихлопывать их. К счастью, в свое время во Владении Зверей Овэйн Волькер основательно наловчился прихлопывать мух всех форм и размеров.
Оружейник и мастер-стрелок, он стоял теперь в одной из немногочисленных, поспешно выкопанных траншей, которые растянулись между скавенами и недостроенными стенами Вышнего города. Окопы, вырытые в твердой земле дуардинскими кирками, были укреплены мешками с песком и деревянными настилами. В тыловых траншеях имелись стрелковые ступени, позволяющие стрелкам вольных гильдий — смертным защитникам города — заниматься своим делом в относительной безопасности. Окоп Волькера был самым дальним от передовой — артиллерийские расчеты Железноспаянных могли доставлять туда снаряжение и боеприпасы, не боясь немедленного возмездия.
Волькер медленно выдохнул и взвел курок своей длинноствольной винтовки. Он уже учел и поправку на ветер, и угол прицеливания; все это стало теперь его второй натурой. Подготовка к выстрелу превратилась в действие инстинктивное, а не сознательное и совершалась с впечатляющей скоростью.
Пуля прошла по каналу ствола и, вращаясь, устремилась по длинной устойчивой траектории. Когда Волькер почувствовал толчок отдачи, пуля уже нашла свою цель. Скавен, черно-бурая тварь в красных латах с притороченным к спине деревянным штандартом, увешанным черепами, ткнулся мордой в землю.
Его сородичи-крысаки тут же прыснули во все стороны, ища укрытие, — раньше, чем тело завершило свой короткий полет. Волькер нахмурился. На диких равнинах Берега Бивней раньше и прятаться-то было негде. Но скавены — заядлые строители, хотя чувство прекрасного у них отсутствует начисто. Они заполонили жалкие трущобные поселки, облепившие, точно ракушки — корабельный бок, подножие Бастиона, великой стены, якобы защищающей город. Разнесли там все вдребезги и использовали добытые дерево и камень для оборонных работ.
Теперь в развалинах этих убогих лачуг дикие крысолюды и их омерзительные сородичи готовились к следующему натиску. Волькер поднял винтовку и отступил.
— Что думаешь? — спросил он товарища.
— Славный выстрел, парень.
Ответил ему дуардин, крепкий и круглолицый — насколько позволяла рассмотреть ухоженная борода. Маккельссон мог считаться образцом дуардинских добродетелей — угрюмый, грубоватый, наблюдательный и беспричинно упрямый. Все эти качества делали его прирожденным артиллеристом. Пушка, которой он «заведовал», стояла прямо над ними, за их спинами на тщательно сконструированной платформе. Сбоку от платформы, за большим щитом, высилась горка аккуратно установленных снарядов и пороховых бочонков.
